намекнул, а вот про адреса и явки остальных бандитов – Ваулиных, Агеевых и прочих Нигматуллиных – умолчал. То ли не соизволил, то ли просто не обладал соответствующей информацией. И в каких 'шанхаях' искать злодеев прикажете?
А вот дом номер сорок семь с литерой 'А' на улице Декабристов возле магазина 'Богемское стекло', о котором упомянул Данилец, Стрельцову был знаком. Названная десятиэтажка, дай бог не ошибиться, имеет один подъезд (вполне в духе современной архитектурной мысли градостроительства – строители вынуждены экономить на горизонтальных площадях за счет вертикальных, поскольку каждый участок земли в городской черте стоил несусветно дорого), что существенно упрощает задачу. Задачу по отысканию.
И ломать голову над порядком действий нет необходимости, все лежит на поверхности. Проследил за подъездом, дождался пока человек с характерной физиономией, что красовалась на фотографии, домой вернется или, наоборот, обитель покинет, узнал и… дальше по обстоятельствам. Что именно он будет делать, когда Величева встретит, Артем еще не определился. То ли разговор завязывать, то ли дальше за ним следить, то ли…
Размышлять о дальнейших своих поступках не хотелось. Будет день, и будет пища. Вот попадется Величев на глаза, там и посмотрим, сориентируемся по обстановке. А на глаза он попадется, деваться ему некуда, подъезд один, не пропустишь. При условии, что тот вообще дома появляется. А то, не приведи господь, уехал куда-нибудь…или еще что случилось.
Стрельцов поймал себя на парадоксальной мысли, что боится, как бы с бандитом, одним из вероятных Настиных убийц, любому из которых он готов горло перегрызть, чего не стряслось. И желает ему избежать смертельно опасных неприятностей. Нет, не в глобальном плане, а лишь на ближайшее время. После того, как он Величева увидит и…словом перемолвится, пусть мерзавца хоть трамвай переезжает, хоть бетономешалка – Артем возражать не станет. Даже поприветствует такой акт гуманизма и человеколюбия. Но исключительно после…
Тарелка незаметно опустела, семга вкупе со сливками и гарниром перекочевала в потяжелевший живот, по телу разлилось приятное тепло, словно по пищеводу тек не вполне заурядный чай, а дорогой французский коньяк. Стрельцов взглянул на дисплей сотового телефона и удивился тому, насколько быстро время пролетело – в кофейне он уже два часа 'загорал'. Информацию, полученную от следователя, он переварил, рыбу с салатом пережевал, а план дальнейших действий в голове так и не родился. Если не считать планом вышеупомянутое намерение установить наблюдение за единственным подъездом дома номер сорок семь 'А' с целью, выражаясь казенным языком, обнаружения и опознания Величева.
– Хороший план! – вслух похвалил себя Артем и громко расхохотался. – И главное, ха-ха, продуманный и детальный! Ха-ха-ха!!
– Что-что?!- нервно осведомился нависший над плечом Стрельцова и прекрасно расслышавший его реплику официант. Беспричинный истерический смех клиента слегка напугал парня. Бедолага, наверное, усомнился в психическом здоровье посетителя или заподозрил его невесть в чем (что неудивительно, учитывая непонятную смешливость и значение слова 'план' на криминальном жаргоне) и на всякий пожарный отодвинулся от столика подальше. Кто их этих психов-наркоманов разберет, смеется, смеется, а потом подскочит и пырнет вилкой в бок.
– Ничего, это я сам с собой… – поднятием раскрытой ладони Артем успокоил парня.- Счет принесите, пожалуйста.
Дождавшись, когда официант сбегает за 'книжечкой' с чеком внутри, пристроит ее на краешке стола и благовоспитанно удалится, дабы не висеть над душой в ожидании щедрых чаевых, Артем еще раз повторил:
– Отличный план, – уже тихонько (имейся у него растительность на губах, можно было бы сказать – в усы) и без громогласного хохота. И без того официант искоса поглядывает.
Наличие даже одного единственного и неповторимого пункта в его плане Артема не смущало – вчера он и этим похвастаться не мог. И позавчера, и неделю назад, и две. А сейчас хоть свет впереди забрезжил, какой-то смысл появился…в существовании.
Есть конкретная задача: организация наблюдения, да что уж греха таить – слежки за домом сорок семь 'а'. Жаль только, что следить за подъездом придется самому – никому столь пикантную работу не поручишь. Понятно, что профессионалы справились бы с подобной задачей быстрее и лучше (те же частные детективы, например, пусть мнение Стрельцова о современных российских Холмсах после визита в агентство упало ниже уровня…подвала), но исходный материал для них отсутствовал. Физиономию-то 'бригадира' Артем хорошо запомнил, однако разжиться фотографией Величева у следователя не сумел. А без фото привлекать специалистов было глупо. Мысленный портрет ведь не составишь. Художественным талантом бог не наградил.
А может и к лучшему…
Лишние люди, лишние глаза, лишние рты. Рты, которым свойственно открываться не только для поглощения пищи, разнообразных жидкостей и воздуха. Нет, посвящать кого бы то ни было в подобные дела не стоит, слишком они деликатные. Как говаривал устами Леонида Броневого милашка Мюллер: 'Что знают двое, знает и свинья'.
Мало ли что…
К тому же осуществление наблюдения за подъездом собственными силами – это еще и возможность развеяться. Последний месяц свободного времени у Артема было…в избытке. Бизнесом не занимался, формально прикрываясь больничным листом, а если неформально и откровенно – просто не хотелось. Против работы он ничего не имел – как раз в каждодневной рутине бизнеса на разные дурные мысли времени обычно не хватает, а вот посещать офис, общаться с компаньонами и с сотрудниками фирмы желание отсутствовало. Выслушивать соболезнования, ловить сочувственные взгляды, играть роль объекта досужих сплетен и обсуждений в духе: '…представляешь, у него жену зарезали и самого чуть не убили, ужас какой!…' Стрельцов не рвался. Пусть обсуждают, валят в кучу факты и предположения, придумывают, охают и ахают, но без него.
Вместе с тем и заполнение досуга стало огромной проблемой. Образовавшийся переизбыток свободного времени застал Артема врасплох, и он ума не мог приложить, чем заполнить внезапно удлинившиеся дни.
По причине нездоровья, как физического, так и морального, активный досуг его не вдохновлял. Неактивный, впрочем, тоже. Встречаться с друзьями не тянуло, коньяк и водка не лезли в горло, от компьютерных игр тошнило, а читать книжки не получалось. Чтобы хоть чем-то заняться, он целыми сутками шатался по городу или валялся на диване, тупо уставившись в телевизор. Опустевшая квартира навевала похоронное настроение и казалась несвоевременно построенным склепом, в котором поселились скорбь и тишина. Почти кладбищенские. И как бы Стрельцов не добавлял громкость звучания телевизора, тишина и скорбь не исчезали. И он вкушал их без запивки.
Особенно тяжко приходилось вечерами. Поздними вечерами…
Когда жгучее летнее солнце склонялось к горизонту, а пейзаж за окном терял яркость и контрастность, облачаясь в сероватую размытость, накатывала такая безысходность, разбавленная страхом, что…руки тряслись. Сумрак просачивался внутрь, разъедал душу, растворялся в крови. А в голову лезли столь темные и странные мысли, что у Артема возникли опасения за собственный рассудок. Опасения, с точки зрения 'Стрельцова утреннего', небезосновательные, поскольку некоторые аспекты поведения 'Стрельцова вечернего' в рамки здравомыслия укладывались плохо. Смешно сказать, Артем начал бояться спальни. Он туда и днем заглядывал не без содрогания, несмотря на то, что уборщицы из специализированной фирмы отдраили ее до блеска, но вечером, когда темнело, даже находиться рядом с этой комнатой не мог. Ему чудилось, что если он откроет дверь в спальню, то увидит, как на покрывале проступают кровавые кляксы, а по стенам мечутся кривые изломанные тени, одна из которых – Настина.
И хоть говорят, что настоящие сумасшедшие в своем психическом здоровье уверены, а сомнения – удел нормальных людей, однако…
Поэтому слежка будет весьма кстати. Особенно если растянется до темноты, а интуиция подсказывает, что растянется. И не только до темноты, а на несколько дней.
За время переваривания информации и пищи в 'Кофейне' погода в очередной раз изменилась. Молочные облака снова налились свинцом, и заморосил мелкий и противный дождик.
Зонт, как назло, остался в машине. А до нее не близко: метров триста прыгать по ручейкам и лужам. И
