– Ты – моя родня, – прошептала она. – Ты, Эйн и другие дети, которые у нас родятся. Да, мне будет не хватать моей семьи, но пока мы вместе, я все вынесу. Здесь наш дом и наше место. Я поняла это, как только судно вошло в бухту. Эта земля позвала нас, Кайрен.
Солнце величаво спускалось за лес, и к тому времени, как они рука об руку добрались до дома, в небе засияли первые звезды.
– Мне нужно искупаться, – объявила Фортейн. – Где-то в моих вещах есть большая дубовая лохань. Вели своим людям найти ее и наполнить водой. Пусть поставят ее в спальне. Сейчас найду мистрис Хокинс и попрошу поставить воду на огонь. Я не мылась шесть недель, Кайрен, и кожа стала липкой от соли. А потом… – Она зазывно улыбнулась. – Потом мы заново познакомимся, верно?
Кайрен расплылся в счастливой улыбке.
– Немедленно отыщу лохань, мадам, и, пожалуй, присоединюсь к вам или заменю горничную, как вам будет угодно.
Фортейн весело рассмеялась. Все так, словно они и не расставались, и, судя по горящим глазам мужа, он испытывает те же чувства.
Лохань притащили, установили в спальне и принесли несколько ведер воды. Супруги наконец остались одни. В угловом камине горел невысокий огонь: к вечеру стало прохладнее. Занавески были задернуты. Свечи мягко мерцали. Кайрен встал на колени перед сидевшей на кровати женой, снял ее башмаки, скатал чулки, сняв предварительно подвязки с розетками. Фортейн встала и повернулась к нему спиной. Он расшнуровал ее корсаж, пока она отстегнула петельки, придерживавшие юбки. Оставшись в сорочке и нижних юбках, Фортейн повернулась лицом к мужу. Нижние юбки быстро сползли к ее ногам. Подняв руки, она заколола волосы. Кайрен впился глазами в белоснежные полушария ее грудей, показавшиеся над вырезом сорочки, и начал медленно развязывать узкие розовые ленты. Когда края выреза разошлись, он спустил с плеч Фортейн легкую батистовую сорочку, и она тоже упала на пол. Кайрен невольно восхитился:
– Кровь Христова, девочка, ты самая прекрасная женщина на земле!
Сжав тонкую талию, он поднял Фортейн и поцеловал темно-розовые соски.
– Я должна искупаться, – тихо запротестовала она. Но Кайрен лизал податливую плоть.
– Ты соленая, – усмехнулся он, но, тут же забыв обо всем, усадил ее в лохань, встал на колени, взял тряпочку и принялся намыливать плечи и спину жены. Тряпочка скользила по шелковистой коже от шеи по руке. Кайрен смыл мыло и поцеловал каждый пальчик. Настала очередь второй руки, но на этот раз он медленно посасывал пальцы, давая знать о своих намерениях.
– Плохая ты горничная, – вздохнула Фортейн. – Не вымыл мне ни шею, ни уши!
В ответ он наклонился и припал губами к ее затылку, прежде чем провести по нему мыльной тряпочкой.
– У тебя такая грациозная шея и соблазнительный затылок, – прошептал он, выжал тряпочку и, протирая маленькие ушки, поцеловал крохотные мочки. Потом снова намылил тряпочку и стал растирать налитые груди, пока соски не напряглись.
– Встань, – хрипло пробормотал он.
– Я сама домоюсь, – заверила она, пытаясь унять стук бешено бьющегося сердца.
– Встань, – проскрипел он сквозь стиснутые зубы. Фортейн повиновалась. По-прежнему стоя на коленях, он казался верующим, стоящим у ног древней богини, и ощущал нечто вроде благоговения. Он обещал ей, что будет верен, и не нарушил клятвы. Ни одной женщины не было в его постели с тех пор, как он распрощался с женой, своей обольстительной, соблазнительной красавицей женой.
Кайрен дрожал от предвкушения. Его плоть уже набухла желанием. Гадая, испытывает ли она то же самое, Кайрен поднял голову.
Когда их глаза встретились, Фортейн почувствовала, что едва тлеющие в лоне огни внезапно вспыхнули ярким пламенем, грозя спалить ее дотла. Ее соски превратились в твердые горошинки, ноги подгибались, и все же она нашла в себе силы стоять прямо, пока тряпочка опускалась по ее животу к ногам. Они не могли отвести взгляд друг от друга. Да и не сумели бы, даже если бы от этого зависела их жизнь. Кайрен словно притягивал, ее своей неприкрытой жаждой, мучительной потребностью, пылким желанием.
Он осторожно раскрыл сомкнутые лепестки ее лона и долго смотрел на открывшееся его взору восхитительное зрелище. И только потом стал мыть, дразня, едва дотрагиваясь, возбуждая в ней ту же непреодолимую страсть. Фортейн тихо застонала, едва он подался вперед и принялся терзать языком нежную плоть. Жар словно лизал самое средоточие ее женственности.
– Кайрен! – всхлипнула она, когда он сжал ее ягодицы и привлек еще ближе к губам.
Ее вкус! Ее запах!
Кайрен обезумел от вожделения. Сколько месяцев, сколько лет прошло с тех пор, как он в последний раз держал ее в объятиях, обладал этим сладостным телом?!
. Он потерся щекой о ее живот, впиваясь пальцами в округлую попку, вынуждая себя держать похоть в узде. Слишком рано. Он хотел, чтобы эта ночь запомнилась ей навсегда. Они так долго ждали, и теперь он возьмет ее медленно, с любовью, под крышей их первого дома.
Кайрен встал.
Пальцы Фортейн неуклюже расшнуровывали его рубашку, путаясь в завязках. Руки тряслись. Она наклонилась и коснулась губами его горячей кожи. Ночной ветерок овевал ее мокрое тело, и она, забыв, что до сих пор стоит в лохани, стала лихорадочно целовать его живот и грудь, умирая от желания снова принадлежать ему. Их любовная игра превратилась в настоящую пытку.
Она начала возиться с лентами его штанов, и Кайрен, смеясь, помог ей, но Фортейн тут же нетерпеливо выругалась.
– Ты так и не стащил чертовы сапоги, – пробормотала она, разъяренно глядя на мужа. Он привлек ее к себе, но на этот раз его пальцы проникли глубоко во влажную расселину.
– Ты хочешь меня, – тихо прошептал он. Фортейн вздрогнула от удовольствия.
– Да, – выдохнула она.
Пальцы скользили все дальше, намеренно терзая ее охваченное огнем тело, и Фортейн, забыв обо всем, извивалась, стремясь вобрать его в себя. Ее руки зарылись в его темные волосы, наклоняя голову, и наконец их губы слились в жадном поцелуе.
Фортейн, задыхаясь, забилась в приступе наслаждения.
– Этого, моя восхитительно алчная маленькая женушка, должно тебе хватить, пока я сброшу остальную одежду.
Он отстранился и, глядя в ее затуманенные глаза, поднес пальцы ко рту.
– Какой изысканный вкус, миледи…
Фортейн долго не могла пошевелиться. Все стояла в теплой воде, наслаждаясь великолепными ощущениями, которые он пробудил в ней.
Больше она никогда не уедет от мужа!
Повернувшись спиной, Кайрен стащил сапоги.
– Теперь, жена, твоя очередь меня мыть.
– Кайрен, я умираю от желания, – умоляюще всхлипнула она.
– Я тоже, – кивнул он и обернулся.
Фортейн сладострастно застонала при виде вздыбленного мужского достоинства, поднимавшегося из гнезда черных локонов.
– Ты должна учиться тонкому искусству компромисса, Фортейн, – наставительно заметил он и, ступив в воду, осторожно сел и потянул ее вниз.
Фортейн ахнула от удивления и удовольствия, оказавшись насаженной на любовное копье.
– А теперь, любимая, – спокойно потребовал он, – вымой меня.
Темно-зеленые глаза ослепительно блеснули.
Едва дыша от возбуждения, она попыталась провести мягкой тряпочкой по его груди. Слишком остры были ощущения…
Он пульсировал и подрагивал в ее тесном горячем гроте. Фортейн бросало то в озноб, то в жар. Набрав в грудь воздуха, она с мрачной решимостью намылила его и даже перегнулась через широкие плечи, чтобы вымыть спину. Малейшее движение отзывалось такой волной страсти, что она с трудом удерживалась от
