свобода. С пятью сотнями тысяч на счете Шелби сможет браться только за те задания, которые ей нравятся, или вообще взять отпуск за свой счет и заняться книгой, которую она давно обдумывала. Пятьсот тысяч долларов — это означает возможность жить на проценты от наследства.
— Надо подумать, как снизить сумму налогов, — сказал Брайан, который успел привыкнуть к чуду всего за несколько минут и готов был обсуждать его чисто по-деловому. Но Шелби все еще была словно в бреду.
— Я не могу в это поверить, — сказала она.
— Верьте, верьте, моя дорогая, — с ухмылкой произнес Брайан.
— Как жаль, что бабушка Дезире не успела воспользоваться преимуществом своих владений.
Брайан покачал головой.
— Она никогда не оставила бы этот дом, Шелби. Никогда. И вы прекрасно это знаете. Ведь вы пытались уговорить ее переехать несколько лет назад. Дезире однажды сказала мне, что этот дом — ее кара. Я так и не узнал, что она имела в виду. — Брайан вздохнул. — Дезире говорила мне, что несколько месяцев назад кто-то предлагал ей продать поместье, но она решительно отказалась. Она хотела оставить вам что-нибудь, что напоминало бы о семье. У Шелби сжалось горло. Какая забота в самом конце жизни! Почему же Дезире не проявляла ее раньше? Горе Шелби постепенно перерождалось в гнев.
— Кто делал ей это предложение, Брайан?
— Не знаю. Я спрашивал, но Дезире только отмахнулась.
— Случайно не Клей Траск?
— Шелби, я действительно не знаю.
Но Шелби знала или, по крайней мере, подозревала. Клей давно имел виды на собственность Дезире. Наверное, ее земли граничили с владениями Трасков, потому что они скупили все вокруг. И когда Дезире отвергла его предложение, он стал ждать, дождался ее смерти, а затем объявился в день похорон и предложил Шелби сумму, которая должна была ее впечатлить ровно настолько, чтобы девушка согласилась продать поместье и уехала до того, как обнаружится истинная цена этой земли. Какая выдержка! И как это дурно пахнет!
— Ну что за лжец!
— Ну, вы все же не знаете, кто пытался купить дом у Дезире.
Шелби встала. Руки ее были холодными и липкими.
— Нет, я знаю. И я позабочусь о том, чтобы Клей Траск узнал, почему именно он никогда не получит эту землю.
Брайан быстро подошел к Шелби и накрыл ладонью ее руки, желая успокоить.
— Не торопитесь. Может быть, Клей Траск предложит более справедливую цену. Человек невиновен до тех пор, пока не доказана его вина.
— Нет, он виновен, я в этом не сомневаюсь.
— Почему? Потому что сделал свое предложение именно сегодня? Но ведь он пришел поговорить со мной, а не с вами. Может, Клей Траск и не слишком стесняется в средствах, но у него репутация человека честного. Не смейтесь. Клей ведь не говорил, что названная им цена — окончательная. А сто тысяч долларов — это действительно было щедрое предложение. Это бизнес, Шелби, а вы принимаете все так близко к сердцу.
Шелби мягко отстранила руку Брайана. Порывшись в сумочке, она достала ключи от машины.
— Богатые всегда говорят, что это всего-навсего бизнес, когда обманывают бедных. Ну ничего, я покажу этому типу, что его вывели на чистую воду. Как мне проехать к поместью Трасков? Как оно называется?
— «Парк-Вью», — Брайан со вздохом открыл перед ней дверь. — Вы можете взять адрес у моей секретарши. Но, Шелби, по дороге в дом Клея Траска, куда вы собираетесь ворваться и сказать ему, чтобы он шел ко всем чертям, подумайте вот о чем: получив деньги, вы тоже станете богатой женщиной. Легко критиковать богатых и их способы вести свои дела, пока у тебя самой не появились деньги. А после этого ваш взгляд на многие вещи изменится. Вот увидите.
Шелби взяла у секретарши Брайана адрес Клея Траска. Она чуть не рассмеялась, когда прочла: «Парк-Вью» на Парк-лейн. Ну конечно, у них была своя собственная улица. И конечно, они жили к востоку от Браунсборо-роуд. Только очень богатые люди жили к востоку от этой улицы, в таких местах для избранных, как Индийские холмы и Гленвью.
По дороге на восток Шелби думала о предупреждении Брайана и клялась себе, что деньги не изменят ее. Пролившийся на нее золотой дождь даст наконец Шелби возможность внести свою лепту в благотворительность и во все начинания, в которые она верила. Конечно, призналась себе Шелби, ее первая реакция на известие о больших деньгах была совершенно иной. Сначала она вспомнила о себе, но это ведь вполне естественно. После нескольких лет подневольного труда она наконец может всерьез подумать о писательской деятельности. Деньги дадут ей возможность отдаться творчеству.
Шелби с удовольствием ухватилась за эту формулировку, но тут ей вдруг пришла в голову мысль, что, благодаря наследству, она станет одной из тех богатых женщин, о которых еще недавно так едко отзывалась в своих статьях. Не потеряют ли ее репортажи былой остроты? Не изменится ли взгляд на вещи?
Дезире всегда говорила, что никогда не узнаешь человека до конца, пока не пройдешь хотя бы милю в его ботинках. Не случится ли так, что, став богатой, она проникнется проблемами состоятельных людей настолько, что уже не сможет ясно видеть и оценивать их со стороны?
Шелби не сразу отыскала «Парк-Вью». Небольшой указатель был почти не виден в зарослях, скрывавших въезд в поместье от случайных глаз. Шелби свернула на частную дорогу. Красота окрестностей, по названию которых был назван и дом, отвлекла ее от тревожных мыслей. Природа и уверенная рука хозяев превратили это место в настоящий рай. Бархатистая трава газона была аккуратно подстрижена, теплое майское солнце отражалось в прудиках, россыпи разноцветных весенних цветов возвещали пробуждение природы. Хотя все было тщательно продумано, поместье выглядело очень естественно, словно тот, кто занимался его озеленением, точно знал, где именно посадить каждое растение.
Дом резко отличался от окружавшего ее ландшафта. Это было трехэтажное здание из белого кирпича с колоннами. Шелби догадалась, что изначально дом строили в классическом стиле — с массивными коринфскими колоннами и двухэтажным портиком. Однако в здании присутствовали и элементы, типичные для архитектуры южных штатов — просторная веранда, викторианский купол крыши.
Дом вовсе не претендовал на архитектурную целостность. От него требовалось главным образом, чтобы он выглядел величественно. Это был дом плантатора времен войны за независимость, построенный людьми, которые никогда не бывали в таких домах.
Именно в этом месте вырос Клей Траск и, судя по всему, жил здесь и по сей день. Шелби припарковала машину позади темно-бордового «кадиллака» и «мустанга» с откидным верхом.
Она позвонила в дверь. Через минуту-другую входная дверь распахнулась, и в лицо Шелби повеяло прохладным воздухом. Высокий дородный мужчина в безукоризненно сидящей форме дворецкого поздоровался и спросил о цели ее прихода.
— Клей Траск дома?
— Вы договаривались о встрече?
— Нет, но…
— Вы должны сначала договориться о встрече. Номер его рабочего телефона…
— Я думаю, он меня примет.
Дворецкий едва сдержался, чтобы не поморщиться. Ему наверняка приходилось слышать все это раньше.
— Могу я поинтересоваться, кто его хочет видеть?
— Шелби Лэнгстафф.
Когда она назвала свое имя, выражение лица дворецкого из пренебрежительного стало настороженным. На лице его было столько морщин, что трудно было понять мимику, но глаза выдали его. Взгляд стал вдруг твердым, как кремень. Шелби не знала, почему он изучает ее с такой опаской, но она не могла ошибиться.
— Мистер Клей действительно… упоминал вас. — Дворецкий замялся, словно решая про себя какой-
