Уилл просиял.
— Неважно. Главное — он думает обо мне. Он меня не забыл. Может, он надеется, что я рано или поздно пойду следом за ним и найду его. — Он энергично закивал, убеждаясь в своей правоте. — Да, точно… именно так!
Но тут кое-что пришло ему в голову и отвлекло от радостных мыслей.
— Имаго, это страницы из папиного дневника. Откуда они у тебя? — Уилл сразу же предположил самое худшее. — Что с ним?
Имаго задумчиво потер подбородок.
— Я не знаю. Тэм же говорил тебе, что он уехал по Вагонетной дороге, — он указал большим пальцем в сторону отверстия в полу и продолжал: — Твой отец где-то там внизу, в Глубоких Пещерах. Скорее всего.
— Хорошо, но откуда это у тебя? — нетерпеливо спросил Уилл, сжимая в руках обрывки бумаги.
— Где-то через неделю после появления в Колонии твой отец забрел на окраину Трущоб. Там на него напали, — тут в голосе Имаго появились нотки недоверия. — Если верить рассказам, он приставал к людям на улицах с разными вопросами. А в тех местах не любят, когда кто-то, тем более верхоземец, сует нос не в свое дело. Вот его и решили проучить. Говорят, он просто упал на землю, даже не пытался сопротивляться. Похоже, это и спасло ему жизнь.
— Папа, — проговорил Уилл со слезами на глазах, представляя себе эту картину. — Бедный старый папка.
— Ну, ничего страшного с ним не случилось. Я слышал, что он потом ушел оттуда на своих двоих. — Имаго потер руки и заговорил более серьезным тоном. — Но это к делу отношения не имеет. Скажи мне, что ты собираешься делать. Мы не можем сидеть тут всю жизнь. — Он посмотрел на каждого из мальчиков. — Уилл? Кэл?
Братья помолчали.
— Честер! — воскликнул вдруг Уилл.
Он не мог поверить, что из-за всех остальных событий совсем позабыл о друге.
— Что бы ты ни говорил, я возвращаюсь за ним, — решительно сказал он. — Я перед ним в долгу.
— С Честером все будет в порядке, — сказал Имаго.
— Откуда ты знаешь? — выпалил Уилл в ответ.
Имаго только улыбнулся.
— Где он? — спросил Уилл. — У него точно все хорошо?
— Поверь, — загадочно произнес Имаго.
Уилл посмотрел ему в глаза и понял, что великан говорит правду. В эту секунду у него как будто гора с плеч свалилась. Мальчик сказал себе, что если кто и может спасти его друга, так это Имаго. Он глубоко вдохнул и поднял голову.
— Тогда я выбираю Глубокие Пещеры.
— Я с тобой, — быстро вставил Кэл.
— Вы оба в этом уверены? — спросил Имаго, строго глядя на Уилла. — Там настоящий ад. Лучше бы возвращался в Верхоземье, там ты хотя бы все знаешь.
Уилл покачал головой.
— У меня остался только папа.
— Ну что ж, если ты так хочешь… — тихим мрачным голосом произнес Имаго.
— Нам теперь нечего делать в Верхоземье, — ответил Кэл, поглядев на брата.
— Значит, решено. Вот и ладненько, — сказал Имаго, взглянув на часы. — А теперь поспите. Вам понадобится много сил.
Но уснуть никто не мог, и в конце концов Имаго и Кэл заговорили о Тэме. Имаго стал пересказывать мальчику истории о приключениях его дяди, порой тихонько посмеиваясь, и Кэл тоже не мог удержаться от смеха, как ни грустно ему было. Имаго явно успокаивали воспоминания о проделках, которые он устраивал в юности вместе с Тэмом и его сестрой, всякий раз изловчаясь перехитрить стигийцев и уйти от наказания.
— Тэм и Сара друг друга стоили. Рисковые до безумия, — печально улыбнулся Имаго.
— Расскажи Уиллу про жаб, — попросил Кэл.
— О боже, да уж… — рассмеялся Имаго, вспомнив тот случай. — Кстати, это ваша мама придумала. Мы наловили целую кучу этих тварей в Трущобах — тамошние психи их в подвалах разводят. — Имаго поднял брови. — Так вот, Сара с Тэмом отнесли жаб в церковь и выпустили аккурат перед самой службой. Видели бы вы это… добрая сотня мелких скользких гаденышей скачет по всему залу, люди прыгают в стороны и визжат, а проповедника едва слышно из-за шума… кругом только «ква-ква-ква».
Толстяк затрясся в беззвучном хохоте, потом нахмурился и не смог больше говорить.
Услышав имя своей родной матери, Уилл изо всех сил пытался следить за ходом рассказа, но он слишком устал. Он ни на секунду не забывал о своем затруднительном положении и теперь наконец начал осознавать, на что согласился. Отправиться в неизвестность. Готов ли он к этому? Правильно ли он поступил, приняв такое решение за себя и за брата?
Голос Кэла оторвал его от размышлений. Младший брат вдруг перебил Имаго, который едва приступил к следующей истории.
— Как ты думаешь, может, у Тэма получилось? — спросил Кэл. — Ну… это… убежать?
Имаго резко отвернулся от него и начал рассеянно чертить пальцем в пыли, не зная, что сказать. Повисла тишина, и лицо Кэла снова стало печальным.
— Я не верю, что его больше нет. Он был для меня дороже всех.
— Он всю жизнь сражался с ними, — сказал Имаго. В его голосе чувствовалось напряжение. — Тэм, конечно, был не святой, но он кое-что давал нам. Надежду. И нам становилось легче. — Он помолчал, глядя куда-то в стену за спиной у Кэла. — После смерти Клешни начнутся чистки… и репрессии, каких много лет не бывало. — Он поднял с земли пещерную жемчужину и повертел ее в руках. — Но я бы не вернулся в Колонию, даже если бы мог, — закончил Имаго, щелчком бросив жемчужину в воздух. Она упала точно в центр колодца.
Глава 38
— Пожалуйста! — взмолился Честер из-под мокрого, припитавшегося потом колпака, прилипшего к лицу и к шее.
После того как его выволокли из камеры и вывели в приемную полицейского участка, ему что-то нацепили на голову и связали руки. Потом его оставили стоять там, в душной темноте, и прислушиваться к непонятным звукам вокруг.
— Пожалуйста! — отчаянно закричал Честер.
— Заткнись! — рявкнул хриплый голос прямо у него над ухом.
— Что происходит?
— Тебя ждет маленькое путешествие, сынок. Маленькое путешествие, — ответил тот же голос.
— Но я ничего не сделал! Пожалуйста!
Мальчик услышал шарканье башмаков по каменному полу, и его толкнули в спину. Он упал на колени. Со связанными за спиной руками подняться он не мог.
— Вставай!
Его дернули вверх. Честер стоял, покачиваясь; его ноги словно превратились в студень. Он знал, что надвигается решающий момент, что дни его сочтены, но что именно с ним произойдет, ему предстояло узнать только в самом конце. В тюрьме никто не говорил с ним, да и сам Честер не пытался расспрашивать Второго Офицера и его коллег, боясь новых издевательств.
Он жил как приговоренный к смерти, не знающий, в каком облике явится эта смерть. Мальчик цеплялся за каждое бесценное мгновение, надеясь его удержать, но они ускользали от него одно за другим.
