недостаточно. Дирижёр Сельригер благодаря своей обширной сети осведомителей во всей Галактике все же узнал об открытии и решил его “приватизировать”. Начальные разработки были похищены, и дальнейшие работы пошли параллельным курсом. Хоть и зашли впоследствии в тупик. Помимо этого Сельригер решил уничтожить любые подтверждения и патенты, удостоверяющие, что стахокапус по праву принадлежит нашей империи. Именно для этого они и затеяли полтора года назад страшные убийства во дворце, пожар в Блоке памяти и захват на всякий случай командира дивизиона. Дело в том, что враги не знали, где именно находится секретная лаборатория по усовершенствованию воистину бесценных растений. И вполне резонно решили, что ты должен это знать. Им в этом мерзком деле помогал не кто иной, как покойный министр иностранных дел, которого ты, странное дело, всегда недолюбливал. Именно он со своими приспешниками захватил тебя, использовал твой игломет для убийства Серджио и самого императора. Очередной узурпатор намеревался сам захватить императорский трон после убийства Патрисии и Януша. Вот только коварный Шпон изменил свои намерения, посчитав, что детей императора уберут и без министра-предателя, и ликвидировал последнего все из того же игломета. Естественно, сделано это было руками одного из гвардейцев – того самого, который свидетельствовал, что видел тебя в подземном тоннеле во время твоего побега из дворца. Впоследствии и этого предателя вместе с двоими соучастниками враги сами же и ликвидировали, пряча, так сказать, концы в воду. И приложили все усилия, чтобы выпытать нужные сведения у тебя. Вот только ты разрушил их планы своей нечеловеческой силой, непонятной сопротивляемостью по отношению к домутилу и прочим подобным методам. Мало того, с нашей помощью – вот только дождёмся ли мы хоть когда-нибудь за это благодарности? – ты вернул себе память и уничтожил всех врагов, окопавшихся в нашей столице. Про твою реабилитацию я даже не говорю: наверняка уже сейчас представители имперской канцелярии делают по этому поводу официальное заявление. Или сделают это в ближайшее время.
Хочу добавить ещё одну важную деталь, которую мы выяснили при допросе Шпона. Оказалось, что именно он в уже далёком прошлом выведал сведения о том, что во владениях тогда ещё юного барона Зела Аристронга находятся неслыханные запасы нейтрино-селта – до сих пор самого дефицитного химического вещества, используемого в создании топлива для нейтронно-кварцевых двигателей. Шпон тогда ещё не был Дирижёром, но порядочной сволочью, видимо, являлся с самого рождения. Потому и затеял кровавую операцию по передаче открытых месторождений в руки подставного человека. Так что Боря Лейквис и его полусумасшедший батенька – лишь пешки в руках редкостного ублюдка и творца самых немыслимых беззаконий последнего десятилетия. Ведь даже Моус оказался в полной зависимости от него. И не только финансовой. Мы тут такое узнали! Но эти проблемы ты будешь решать позже и на спокойную голову. Скажу только в нескольких словах: очень возможно, что скоро Пиклия обретёт нового – достойного и, что самое главное, законного – правителя.
А пока я прекращаю надоедать тебе своим монологом. Тем более что Алоис очень сердится на меня за излишнюю болтливость, полагая, что его сведения намного важней и сообщить их следует безотлагательно. Так что послушай его. Хоть немного…
Как раз в этот момент я вошёл в свой номер и скомандовал капитану Нирьялу:
– Никого ко мне не пускать! Я хоть немного отдохну!
И, кажется, впервые за время проживания в гостинице не забаррикадировав дверь, прошёл в спальню и расслабленно рухнул на кровать. Алоис, услышавший мои последние слова, стал возмущаться ворчливым голосом:
– Что значит – не пускать?! Ты хочешь от меня отдохнуть? Значит, старый и больной негр тебе перестал быть нужен? Правильно Малыш говорит: благодарности от тебя не дождёшься! Страдаешь, рискуешь жизнью, теряешь последние нервные клетки…
– Может, хватит? – резко перебил я жалобы товарища. Хоть и улыбался при этом до самых ушей. – Твоих нервных клеток хватит на нас всех и ещё целая тележка останется! Или докладывай по существу, или дай мне хоть раз в жизни насладиться спокойствием.
– Понял. По существу так по существу. Сразу в таком случае говорю о главном: твои родители уж спешат в столицу и мечтают с тобой встретиться.
Со мной что-то произошло. Дыхание спёрло, в носу защемило и, хоть веки заморгали с усиленной частотой, из глаз неожиданно брызнули слезы. Крабер я выронил на кровать и обеими руками принялся растирать щеки, лоб и глаза. Даже не в силах сообразить, что я ощущаю, думаю и делаю. Хорошо, что меня в этот момент никто не видел. Разве что Булька. Но мой товарищ риптон затаился и ни единой мыслью не выказал своего присутствия.
А я все никак не мог успокоиться. Вся моя тяжёлая, кровавая и сиротская жизнь мелькала перед моими глазами, напоминая о самых жутких и трагических днях. Особенно моего безрадостного детства. Когда я от унижений и оскорблений мечтал только об одном – умереть и соединиться в ином мире со своими родителями. Хоть раз увидеть их лица, хоть раз ощутить их ласки, заботу и несокрушимую защиту. Просто ощутить их прикосновения и застыть от тепла их тела, материнской или отцовской заботы. Забыть хоть на миг об окружающей меня злобе, несправедливости и жестокости.
Мир детства такой яркой волной захлестнул мои мысли, что я бесполезно пытался вытереть слезы, чисто машинально зарываясь в подушку и чувствуя, как она становится мокрой от солёной и горькой влаги.
Не знаю, сколько времени я провёл в каком-то провале. Все вокруг меня исчезло, остановилось, замерло. Все ушло в мир прошлого, в мир теней и несбывшихся желаний.
Привели меня в себя выкрики, слабо раздающиеся из лежащего между складок одеяла крабера. Надрывно пытался меня дозваться не кто иной, как мой самый близкий, самый дорогой, самый давний друг Гарольд. Может, именно потому я и пришёл в себя, что услышал именно его голос:
– Танти! Ну где же ты?! Что с тобой?!! Отзовись!!!
Дрожащей и мокрой рукой я взял крабер и севшим голосом проворчал:
– Да здесь я. Чего ты кричишь?
– Уф! Ну ты и даёшь! – выдохнул Гарольд с явным облегчением. – Пятнадцать минут мы тебя дозваться не можем!
– Сколько?! – не поверил я.
– Неважно! Но дело в том, что мы тут немного переволновались, и Малыш рванул к тебе в гостиницу. Минут пять назад. Для выяснения, так сказать, обстоятельств. Вместе с Николя.
– Это они зря! – заволновался я, вскакивая с кровати и мотая головой, пытаясь вернуть нормальный образ мышления. – Нам ещё рано светиться!
– А что делать! Я предупреждал Алоиса: подготовь человека. А он: Танти сильный, он только порадуется…
– Конечно, сильный! – подтвердил я, пытаясь вытереть второй рукой опять неожиданно хлынувшие слезы.
– Только мне не надо хвастаться. – Гарольд говорил с редкой для него теплотой и проникновенностью. – Уж я – то знаю, что ты не сильный, а… необычайно сильный человек. И ты даже такую радостную новость воспримешь соответственно. Скоро мы все к тебе присоединимся и порадуемся вместе. Ну что замолчал?
– Конечно… обязательно порадуемся…
Ну ничего не мог я с собой поделать. Ничего! Опять меня заклинило. Хотя Гарольд говорить не переставал, и я ему даже что-то односложно отвечал, но впоследствии не мог вспомнить из нашего разговора ни слова.
Лишь через какое-то время волевым усилием заставил себя войти в ванную, отложил крабер в сторону и ополоснул лицо холодной водой. Стало намного легче, и вернулось полное самообладание. Вполне деловым голосом я проговорил ждущему товарищу:
– Ладно! Начинаем операцию “Перевоплощение”. Тоже выходи из подполья, но постарайтесь не привлекать постороннего внимания к штаб-квартире. Потребуй у Хайнека для меня охрану и веди их в мой отель. Я вас подожду. Свою охрану я отправляю к барону Зелу Аристронгу немедленно. Она здесь нежелательна.
– Отлично! Жди нас! – обрадовался Гарольд. – Скоро будем!
После этого я вышел в полутёмный коридор и там отдал соответствующие распоряжения Нирьялу.
