— Достижение наших механиков.
— Ваших?
Правительница смотрела открыто, прямо в глаза. Посол взгляда не отвел, но признался с неохотой:
— Да, именно наших, ну и плюс пара мудрых советов от союзников.
Бруно напрягся. Хотел было что-то сказать, но Ионея взглядом пресекла попытку, и старый маг лишь бессмысленно открыл и закрыл рот.
— Сдается мне, это ваши союзники натолкнули Криза на мысль объявить себя правителем? Учтите, когда все кончится, вне зависимости от исхода дела, я вздерну вашего губернатора на ближайшем дереве за неповиновение и попытку бунта. Так что вам лучше было бы держаться другого лагеря, не то повиснете на соседнем суку.
Фрад перестал улыбаться. Побледнел, затем снова налился краской.
— Вы не в том положении…
— Что просили передать ваши союзники? — оборвала Ионея.
Посол зло посмотрел на правительницу.
— Сейчас лучше оставить дипломатию и споры, — мягко намекнула та. — Не делайте глупостей.
Фрад сердито сверкнул глазами и хлопнул в ладоши. Дверь распахнулась, вошел давешний паренек. Скособочившись, он с натугой тянул огромный деревянный ящик. До стола дотащил с трудом, тяжелым рывком вздернул до уровня столешницы и бессильно грохнул о стол. Сдвинул. Поклонившись, вышел.
Ионея с интересом разглядывала ящик. Коробка была закрыта со всех сторон глухими деревянными стенками. На одном из боков поблескивало толстое выпуклое стекло. Рядом маячила кнопка.
— Вам просили передать это, — пояснил Фрад.
— Что это?
— Просто нажмите кнопку.
— Я должна это сделать при вас?
— Нет, вы можете заняться этим когда вам угодно.
— Тогда я сделаю это чуть позже. А пока… вам приготовили комнаты этажом ниже, господин посол. Располагайтесь. Лорд Бруно проводит вас. Увидимся спустя некоторое время.
Посол кивнул и удалился. Когда дверь закрылась, Ионея сняла с лица вежливую улыбку и поднялась из-за стола. Обогнула стол кругом и подошла к ящику.
Деревянная коробка не открывалась ни с одной стороны. Все, что можно было сделать с ящиком, это нажать кнопку — или грохнуть его об пол. Последний вариант правительница приберегла на крайний случай и осторожно надавила на кнопку.
«Сейчас как взорвется», — мелькнуло в голове. И плевать, что охрана осматривала. Может, там какая-то хитрая взрывчатка.
Но ящик не взорвался. Вместо этого осветилось стекло, и на нем появилось изображение. На картинке было какое-то странное место и голова незнакомого, совершенно лысого мужчины на первом плане.
— Добрый день, — спокойно сказал ящик приятным баритоном.
7
— Не стоит так напрягаться.
Лысая голова смотрела сквозь стеклянную стенку ящика так, словно в самом деле видела Ионею. Правительница постаралась придать себе внешнюю независимость, но вышло, похоже, паршиво.
Голова одарила ее усмешкой.
— Я не напрягаюсь, — злясь на себя, сказала она.
— Я вижу, — легко отозвался ящик. — Кстати, смотреть лучше чуть выше центра экрана. Видите на раме глазок?
«Глазком», вероятнее всего, была черная остекленная дырка по центру верхнего края ящика. Ионея поглядела на него.
— Хорошо, — кивнула голова в ящике. — И когда будете говорить, голову лучше не опускать. Иначе возникают проблемы с передачей звука.
— Передачей? — глупо переспросила правительница.
Лысая башка снова улыбнулась.
— А вы думали, что я — это одна голова и сижу в ящике?
Мужчина дернулся и отдалился быстрым плавным движением.
Теперь было видно, что он сидит в кресле. То ли кресло было на колесах, то ли мужчина мог управлять изображением и его размерами.
Лысый хлопнул в ладоши и раскинул руки в стороны. Жест получился нарочито балаганным. Так делают актеры из шапито, когда кувырнутся из-под купола и чудом не свернут шею. Изображение снова приблизилось. Лысая голова заполнила все пространство. Это впечатляло, несмотря на балаганный тон.
— Какая же магия позволяет такое? — Ионея с трудом справилась с эмоциями.
— Никакой магии, — неожиданно резко отрезал лысый. — Всё это плоды тонкой игры человеческого разума.
— Стало быть, вы… — начала правительница и запнулась.
То, что перед ней представитель второй стороны, о которой говорил сноходец, она была теперь уверена. Но с именами у первомага было неважно, он их не называл. А в случае со второй силой умолчал даже о ее названии.
— Я вижу, вы уже пообщались с нашими противниками, — ощерился лысый. — Тем проще. Значит, мне придется меньше объяснять. Я Командор.
— А имя у Командора есть?
Лысый кивнул.
— Командор. Для вас этого достаточно.
В голосе Командора прозвучали такие нотки, будто правительница была для него не более чем провинившейся гувернанткой. Ионея почувствовала, как внутри закипает злость.
— Если вы, милостивый государь, — сквозь зубы процедила она, — решили обратиться ко мне, имея свой интерес, то вы не совсем верно выбрали тон беседы.
— Всё? — небрежно-насмешливо поинтересовался лысый, выдержав паузу. — Теперь слушайте меня. Я не собираюсь ни о чем вас просить. Я предлагаю. Выбор за вами. Не знаю, что вам наплели эти дети природы, но уверен, что бы они ни наговорили, вы, должно быть, знаете: между нами война.
— Они об этом упомянули.
— А еще между нами вы, — не обратил внимания на реплику Командор.
— Я? — удивленно и отчасти испуганно спросила Ионея.
— Не вы лично, — усмехнулся собеседник, — а ваша страна, вернее, та часть пространства, что именуется ОТК. Достаточно давно между нами было заключено перемирие. Шаткое, с множеством вопросов и неясностей, но все же перемирие. Одним из условий этого перемирия было создание и существование ОТК. Много лет вы служили своеобразным буфером, позволявшим нам существовать более-менее мирно. Но сейчас перемирию пришел конец, и война снова переходит в активную стадию. Так что вы как нейтральная полоса при активных боевых действиях больше не нужны. Потому вариантов у вас не так много. Озвучить? Или вы намерены и дальше со мной бодаться?
Ионея поглядела на Командора. Нет, этот ничего не боялся. Жесткий, все для себя понявший, решивший и рассчитавший. Как игрок в фигуры. Перед ним доска в клеточку и расстановка сил. Все предельно ясно, и надо только понять, какую комбинацию разыгрывать. Сейчас это зависит от нее. Если она согласится, будет реализована одна схема, если не согласится — другая.
Сноходец играл с ней иначе. Как кошка с мышкой. Давал почувствовать свободу воли, потом
