упреками. – Да и вообще, учитывая здешнюю обстановку, вам нужно завязывать с походами в поселок…
– Ты ведь меня здесь ждешь не затем, чтобы предупредить о тигре? – перебила я. – Выкладывай, что случилось?
– Это Синица… Начнем с того, что это он подбросил мне Белого Китайца.
– Что-о?!
– Он не так уж и виноват, – отмахнулся Денис. – Важно другое: это Ожегов заставил его подкинуть «дурь», понимаете? Теперь понятно, за что тот китаец платил сержанту контрактников – за Белого Китайца!
– Похоже на то… Тем более что Фэй узнал того человека на твоем мобильном.
– Что еще за Фэй?
– Не имеет значения. Ладно, дальше что?
– Похоже, вы не очень-то удивлены! – растерянно заметил Денис. – Ну, ладно: Синица чувствовал себя виноватым передо мной…
– Еще бы!
– Но гораздо больше он боялся Ожегова, ведь он – сущий отморозок… Ну, вы и сами знаете, чего я вам рассказываю! Так вот, помните, мы китайцев-нарушителей ловили?
– Как же не помнить – я чуть с ума не сошла, тебя дожидаючись!
– Синица тогда сказал мне, что слышал, как перед самым началом стрельбы китайцы что-то сбросили в реку.
– Ты об этом не упоминал, – заметила я.
– Да просто не думал, что это важно! Дурак был – виноват, исправлюсь. В общем, Синица, с тех пор как меня «закрыли», с Ожегова глаз не сводил. Как только запрет на выход с заставы сняли, Ожегов с одним из солдат-контрактников, Усмановым, куда-то почапали. Ну, Синица, естественно, за ним.
–
– В каких еще могильниках?
– Потом расскажу – продолжай.
– Ну, Синица проследил за этими двумя и увидел, что они идут к реке. Там разделись и начали нырять по очереди, пока не достали из воды контейнер. Догадайтесь, что было внутри?
«Господи, неужели это был спецконтейнер для перевозки органов?» – подумала я.
– Беленький такой порошочек в пакетах! – выдохнул Денис, полностью уверенный в том, что ему удастся меня поразить. У него получилось.
–
– Ну, тетя Агния, думайте: эти ребята, китайцы, видимо, получили партию «дури» и пытались перевезти ее через границу. В этот момент их застукал патруль, и они бросили машину и рванули напрямки. Те, кто ждал их на той стороне, должны были подплыть на лодке, принять на борт беглецов с «товаром» и благополучно отбыть, но, так как началась стрельба, они отвалили и бросили подельников. Китаезы, чтобы не застукали с «дурью», привязали к контейнеру груз и скинули в воду. Ну, складно же выходит?
– Вполне, – согласилась я. – Но это значит, что Белого Китайца бодяжат на заставе? Раз Ожегов имеет к этому отношение?
– Не обязательно, – возразил Денис. – Может, в каком-нибудь поселке поблизости.
– Сомневаюсь, что кто-то здесь настолько образован!
– Зря вы так: советская власть многое изменила! – хмыкнул Денис. – В поселках, между прочим, не только охотники да рыбаки проживают, здесь есть и те, кто работает в Хабаровске, учится… Надо брать Ожегова с поличным, пока он за кордон не убег!
– Что значит – брать с поличным?
– Разве вы не понимаете, что, раз Ожегов достал со дна контейнер с наркотой, он должен как-то ее переправить? Ведь китайцы ему, видимо, уже заплатили, но так ничего и не получили! Значит, он обязательно попробует передать им «товар».
– Если уже не передал, – поумерила я энтузиазм Дениса.
– Это вряд ли: на заставе ведь тревога была, она пару дней закрытая стояла, да и Синица глаз с Ожегова не сводил – не отлучался он никуда. Так что…
– Погоди, Денис! – прервала я парня, видя, что он уже спит и видит, как задерживает опасного преступника и получает орден «За заслуги перед Отечеством» – или что там за такие дела полагается? – Во-первых, как бы там ни было, Ожегов – исполнитель, а нам нужен тот, кто производит эту дрянь. Во- вторых, не нам его, как ты выразился, брать: для этого есть профессионалы.
– Это вы о ком? – спросил Денис. – О
– Нет, дорогой мой, не о них, – покачала я головой. – Ты иди пока. И выбрось из головы мысли о геройствах: не время сейчас ерундой маяться! Синице скажи, раз уж у него так здорово получается за Ожеговым следить и оставаться незамеченным, пусть продолжает в том же духе. Как только заметит, что тот куда-то намыливается, пускай немедленно скажет тебе, усек?
– Усек… – нехотя ответил Денис.
– Ну, до завтра. А мне позвонить надо.
Едва Денис ушел, я набрала Фэя.
– Где Губанов?!
Рев Изюбря заставил меня вздрогнуть и вскинуть голову.
– Что вы кричите-то, Михаил Богданович?! – воскликнула я. – Нет майора – с утра. А что случилось?
Я и сама недоумевала, куда делся начальник медсанчасти: судя по тому, что мне удалось выяснить за последние несколько дней, это вызывало нешуточные подозрения.
– У двоих солдат открылась рвота – купили пироги у местных бабок, непонятно из чего сделанные… Так их можно к вам доставить или как?
– Ну, разумеется, ведите! – сказала я.
Руденчик еще немного потоптался.
– Вы, Агния Кирилловна, простите меня, – сказал он тихо. – За тот случай в лесу…
– Я уже забыла обо всем, – быстро ответила я. – Не берите в голову!
– Забыли?
Он посмотрел на меня, и я почувствовала, как по позвоночнику пробежали электрические импульсы. Что же такое со мной творится, а? Шестое чувство подсказывало, что Руденчик опасен – да не только оно, все говорило в пользу этого факта! И все же я ничего не могла с собой поделать, и Изюбрь, по-моему, это кожей чувствовал.
– Агния Кирилловна! – вбежала в кабинет Оля. – Там солдатиков привели – блюют ведрами!
– Веди их сюда скорей! – обрадовалась я тому, что нас с Руденчиком прервали – неизвестно, до чего мог довести наш разговор, продолжайся он еще какое-то время.
У солдат и в самом деле оказалось банальное пищевое отравление. Скорее всего, дело было в прогорклом масле: старушки частенько носили на заставу пирожки собственной выпечки. В поселки раз в неделю приезжала автолавка, и они закупали масло оптом. Видно, оно стояло слишком долго. Едва мы с медсестрами закончили уборку в кабинете после «напольных художеств» пациентов, вошел солдат. Я его узнала – кажется, Павел Дьяченко, из кинологического подразделения Руденчика.
– Агния Кирилловна, вас просит зайти полковник Акиньшин.
– Меня? – удивилась я.
За все время пребывания на заставе я видела ее начальника раз пять, не больше, и вызов к нему ничего хорошего не означал!
– Где майор Губанов, Агния Кирилловна? – без обиняков начал полковник требовательным голосом, едва я вошла в его кабинет.
– Я ему не нянька, Илья Зосимович, – ответила я, не слишком заботясь о пиетете: в конце концов, он мне не командир и не имеет права разговаривать приказным тоном. – С утра мы не виделись – я полагала,
