Мысли ее все время вертелись вокруг бессмертного горца. Она устремила взгляд на оранжево- красные языки пламени и вздохнула. Может, их жизни и переплелись, но им суждено разлучиться. Если Дейрдре в конце концов схватит ее, она умрет, а ее возлюбленный будет жить вечно.
Но нельзя отрицать тех глубоких чувств, которые вызывает в ней Лукан. Чувств, которых она никогда не испытывала ни к кому другому. Они пугают ее, но в то же время дают ей силы и влекут ближе к нему.
До нее донесся легкий аромат сандалового дерева. Подняв взгляд к двери, она увидела там Лукана. Он стоял, опустив руки, не отрывая от нее глаз.
— Ты такая красивая.
Она улыбнулась на его комплимент:
— Как и ты.
— Нет, — покачал он головой. — Это женщины красивы. Мужчины есть мужчины. Зачем им красота?
— Позволь с тобой не согласиться. Я вижу перед собой мужчину, обладающего силой, мощью и магией. Мужчину с бугрящимися мускулами и очень приятным глазу телом. Мужчину с сине-зелеными глазами и ртом, который творит со мной нечто невообразимое. Нечто восхитительное и греховное.
— Столько достоинств? — Он шагнул в комнату и закрыл за собой дверь.
— И даже больше.
— Больше? Что же еще?
Она улыбнулась дразнящему блеску его глаз.
— Рассказать?
— О да.
Она отложила гребень и закусила губу, когда он подошел к ней, опустился рядом и стал ждать.
Кара протянула руку и дотронулась до медальона, висящего у него на шее. Обвела пальцем голову грифона и открытый клюв.
— Я нахожу это очень красивым. Грифон. Кельтское животное, символизирующее равновесие между добром и злом.
— В самом деле? — От уголков его зеленых глаз разбежались крошечные морщинки.
— Ах, но ведь ты уже знал это. Скажи мне, Лукан Маклауд, почему ты носишь этот медальон?
Он пожал плечами:
— Каждому мужчине в моей семье лэрд дарил медальон.
— Твой выбрал для тебя отец?
— Нет. Мама. Она выбрала медальоны для всех своих сыновей.
Интересно.
— Думаешь, она знала, что готовит тебе будущее? Что из троих братьев ты будешь тем, кто научится управлять своим духом?
— Может быть. Мама, казалось, знала все на свете.
Голова грифона с обеих сторон медальона завораживала Кару. Горцы знают, что означают древние кельтские символы, поэтому не случайно Лукану подарили грифона.
— У тебя грифон. У Фэллона… вепрь, да?
— Да, — с тихим вздохом отозвался Лукан. — А у Куина волк.
Кара отняла руку от медальона и опустила ее.
— Вепрь означает силу и исцеление, а волк — ум и хитрость.
Лукан прижался ладонью к ее щеке. Она закрыла глаза и прильнула к его руке.
— Кара.
Ее имя лаской слетело с его губ. Она задрожала, но не от холода, а от страсти, которую он в ней пробуждал. Когда она открыла глаза, лицо его было в нескольких дюймах от ее лица. Она увидела в его глазах золотистые крапинки, но помимо этого увидела что-то еще, что-то такое, отчего сердце гулко забилось.
— Кара, — повторил он и прижался в поцелуе к ее рту.
Она раскрыла губы навстречу его поцелую. Его вкус пьянил ее, кружил голову сильнее любого вина. Она встала на колени и обвила его руками за шею. Он слегка повернул голову, углубляя поцелуй.
Возбуждение заиграло в крови. Она надеялась и молилась, чтобы он пришел к ней сегодня ночью. Тело ее жаждало его так сильно, что не описать словами.
Она закончила поцелуй и поднялась. Его напряженный взгляд, потемневший от желания, следил за ней. Восхищение и одобрение засветились в его глазах, когда она стала снимать башмаки и стаскивать чулки. А когда она сняла платье и рубашку, он резко втянул в себя воздух, что сделало ее еще смелее. Холод в комнате не мог проникнуть сквозь жар его глаз, окутывающий ее.
До зуда в руках хотелось ей дотронуться до него, поцеловать и пробежать языком по всему телу. Хотя больше всего хотелось снова взять в руку его мужское естество.
Она облизнула губы, когда он сдернул с себя сапоги. Потом поднялся и стащил через голову тунику. Карины соски затвердели под взглядом Лукана. Восхитительная пульсация, которую она ощущала с самого первого раза, как он дотронулся до нее, вернулась еще сильнее и горячее. Она сжала ноги и резко втянула воздух.
Во рту пересохло, когда он снял бриджи и мощное, твердое возбуждение вырвалось на свободу. Она протянула к нему руку, но Лукан схватил ее за запястье, отвернул от себя и подтолкнул к стене.
— Бог мой, как я хочу тебя, — прошептал он ей на ухо.
От его горячего дыхания по всей ее коже побежали мурашки. Он потерся щекой о ее голову, ртом лаская шею, щетиной слегка царапая кожу. И прижался своей твердой плотью к ее спине.
Грудь Кары набухла, дыхание участилось. Она склонила голову на сторону и застонала, когда рот Лукана сомкнулся у нее на шее. Губы скользнули по коже, язык лизнул теплую плоть. Она затрепетала.
И возжелала большего.
Рука, удерживающая ее запястье у стены, на мгновение сжалась, прежде чем пройтись в ласке вниз по руке. Его послание было ясно: отпусти руку.
Она не удивилась, когда он приставил и другую ее ладонь к стене. Пальцы ее ухватились за неровный камень, как только руки его стали блуждать по ее телу. Одной рукой он приподнял густые волосы и поцеловал в основание шеи.
— Так много роскошных волос, — пробормотал он. — Мне хотелось пропустить их сквозь пальцы с той минуты, как я впервые увидел тебя.
Губы его поцеловали вначале одно плечо, затем другое. Он схватил ее бедра и потерся своим стержнем о ее ягодицы. Она застонала и выгнулась назад. Он лизнул мочку уха, руками лаская живот.
Ей хотелось прикоснуться к нему, облегчить ту щемящую боль, которая началась, как только он вошел в спальню.
Но Кара знала, что Лукан желает насладиться моментом. Он продлит ее удовольствие и подарит неописуемый экстаз.
Он обхватил ее груди, легонько сжал соски. Она ахнула и прислонилась головой к его груди.
— Лукан.
— Да, красавица. Я чувствую твое желание.
Она извивалась и стонала, пока он ласкал ее соски. Наслаждение стрелой пронзило ее и задержалось между ног. Она почувствовала, что лоно ее увлажнилось, и вновь сжала бедра. Пульсация сделалась низкой и глубокой, горячее желание обжигало внутренности, сосредоточившись внизу живота.
— Пожалуйста, Лукан. Я хочу тебя, — взмолилась она.
Он куснул ее в шею.
— И ты меня получишь. Но вначале я попробую как следует насладиться тобой. В первый раз мое желание было слишком неукротимым. Теперь я не буду спешить.
Кара прижалась лбом к холодным камням и застонала. Он ласкал груди, дразнил соски до тех пор, пока они не заныли от сладкой боли, а ноги так ослабели от желания, что чуть не подкосились. Она в восторге прикрыла глаза, когда его пальцы раздвинули завитки и коснулись разгоряченной плоти.
Ноги ее дрожали, сердце колотилось как безумное, пока Лукан гладил и ласкал ее. Он просунул палец
