Томас Блаунт, верный слуга Дадли, стоял в самом конце оксфордской церкви Пресвятой Девы и смотрел, как мимо медленно проплывал штандарт его господина. За штандартом столь же неторопливо несли дорогой гроб, обтянутый черной материей. Внутри лежало все то, что осталось от маленькой Эми Робсарт.
Похороны совершались в строгом соответствии с традицией. Королева прислала своего представителя. Самого сэра Роберта здесь не было, что тоже соответствовало традиции. Присутствовали родственники Эми и чета Форстер. Мертвой леди Дадли были оказаны все необходимые почести, которых она не видела в последние месяцы жизни. Лиззи Оддингселл на похороны не поехала. Она вернулась в дом брата настолько опечаленная и обозленная, что вообще не желала ни с кем говорить об Эми. Лишь однажды у нее вырвалось:
– Она была ему не ровня.
Алиса Хайд тут же усмотрела в этой фразе доказательство того, что Эми убили, а Уильям – точное описание брака супругов Дадли, который с самого начала и до конца был полным недоразумением.
Из церкви Блаунт проследовал на кладбище и дождался момента, когда гроб с телом Эми опустят в могилу и засыплют землей. Он был основательным человеком, служащим дотошному хозяину. После похорон Томас сразу же поехал в Камнор-Плейс.
Миссис Пирто, бывшая служанка Эми, уже собрала и приготовила все ее вещи. Шкатулочка с драгоценностями была закрыта на ключ. Лучшие платья были аккуратно сложены и увязаны вместе с мешочками, наполненными лавандой. В отдельную стопку служанка собрала постельное белье. Еще в одной шкатулке поместились личные вещи Эми: все то, что нужно для рукоделия, четки, кошелек, перчатки и небольшая коллекция восковых печатей с писем сэра Роберта, полученных ею за одиннадцать лет их супружества. Там же лежали и сами письма, перевязанные ленточкой. Бумага сильно истерлась – Эми часто их перечитывала.
– Я возьму драгоценности и личные вещи, – решил Блаунт. – Остальное отвезешь в Стэнфилд и отдашь ее мачехе. После этого можешь идти, куда пожелаешь.
Миссис Пирто опустила голову и прошептала что-то об оплате.
– Тебе заплатят местные власти в Стэнфилде, когда привезешь вещи.
Покрасневшие глаза служанки не волновали Блаунта. Он знал, что женщины готовы плакать по любому поводу, а то и без такового. Его не трогали все эти охи и вздохи по умершей леди Дадли. Ему предстояло важное дело, и Томас думал о нем, а не о чувствах какой-то миссис Пирто.
Миссис Пирто просила разрешения взять что-либо на память об умершей госпоже.
– Там не о чем помнить, – грубо ответил ей Блаунт, вспомнив, сколько хлопот доставила Эми его хозяину. – Нам пора в путь.
Взяв обе шкатулки, Томас вышел во двор, где стояла его лошадь. Ящичек с драгоценностями он без труда засунул в седельную сумку, а шкатулку с личными вещами Эми конюх привязал ему к спине. Затем Блаунт уселся на лошадь и поскакал в сторону Виндзора.
Роберт вернулся ко двору, одетый в траур. Он был мрачен, но держал голову высоко, словно подзадоривал придворных заговорить с ним. Герцог Арундельский загородился рукой, пряча свою презрительную улыбку. Сэр Фрэнсис Ноллис издали поклонился, Николас Бэкон почти открыто игнорировал лорда Дадли. Роберта окружала полоса подозрения и неприязни. Он почти видел ее, похожую на широкий черный плащ.
– Черт побери, что с ними случилось? – спросил он у сестры, когда та подошла и подставила ему для поцелуя холодную щеку.
– Наверное, все думают, что это ты убил Эми, – без всякой дипломатии ответила она.
– Но расследование доказало мою невиновность. Ее смерть признана результатом несчастного случая.
– Придворные полагают, что ты подкупил присяжных.
– А ты-то сама что думаешь?
Он спросил это громко и сразу же спохватился, но несколько голов уже повернулось в их сторону.
– Я считаю, что ты привел нас всех на грань краха, – сказала Мэри Сидни. – Боже, как я устала от этого в прошлом! У меня за спиной шептались, на меня показывали пальцем, называли дочерью и сестрой предателя. Теперь, наверное, скажут, что мой брат убил собственную жену.
– У тебя нет для меня ни капли сочувствия? – Роберт невольно отпрянул, увидев на ее лице откровенную неприязнь.
– Представь себе, нет. Ты едва не втянул в этот скандал и королеву, чуть не оборвал власть династии Тюдоров. Под угрозой оказалась реформированная церковь. Задумайся! Какое тут может быть сочувствие? Ты испортил жизнь не только себе, но и всем, кто связан с семейством Дадли. Я покидаю двор. Мне невыносимо здесь находиться.
– Мэри, не уходи, – взмолился он. – Ты же всегда была на моей стороне, оставалась настоящей сестрой и верным другом. Не показывай им, что мы разобщены. Не бросай меня, как они все.
Роберт потянулся к ней, но сестра попятилась назад и заложила руки за спину, чтобы он не мог достать до нее.
От этого ее давнишнего, детского жеста, сразу оживившего в памяти годы их учебы, он почти закричал:
– Мэри, ты не можешь бросить меня сейчас, когда я на самом дне, весь измаран ложными обвинениями!
– По-моему, они справедливы, – тихим ледяным тоном ответила она. – Думаю, это ты убил ее. Твоя гордыня была непрошибаемой. Ты полагал, что королева окажется рядом с тобой, а все остальные начнут согласно кивать и говорить: «Да, какой трагический несчастный случай». Ты собирался войти в траур вдовцом, а выйти будущим мужем королевы.
– Все это еще возможно, – прошептал Роберт. – Я не убивал Эми и готов поклясться в этом перед кем угодно. Так что я по-прежнему могу жениться на королеве.
– Этого никогда не будет, – возразила Мэри. – Твой взлет закончился. Радуйся, если останешься королевским шталмейстером и ее мелким паскудным фаворитом.
Она повернулась, готовая уйти. Зная, что все смотрят на них, Роберт не мог ни задержать, ни окликнуть ее. На мгновение ему захотелось схватить полу платья, дернуть и заставить сестру обернуться. К счастью, разум возобладал. Не хватало только дополнительных слухов о том, что лорд Дадли жестоко обращается даже с собственной сестрой. Новый аргумент для тех, кто считает, что это он убил Эми. Роберт остановился, чувствуя свинцовую тяжесть в руках.
Дверь покоев королевы открылась, и оттуда вышла Елизавета. Она была очень бледна. После дня своего рождения ее величество не ездила верхом и не гуляла в саду. В ту злополучную субботу она сказала испанскому послу, что Эми тяжело больна и вот-вот умрет. Это произошло менее чем за три дня до того, как
