– Где мама и малыши?
Насмешливая улыбка медленно расползлась по лицу Джимми Уэйна, он почесал в затылке, делая вид, что старается вспомнить, где же его жена и младшие дети.
– Никак не припомню, где твоя мама, а малыши пошли играть. Несмотря на то, что я получил минуты редкого спокойствия и тишины, я поднялся сюда поговорить немного с тобой, пока ты не ушел на весь нечер. – Джимми Уэйн опустил крышку унитаза и сел на нее. – У тебя сегодня свидание с подружкой, да? Который раз за эту неделю? Четвертый? Пятый?
Брет отвернулся от него, схватил рубашку и быстро надел ее, ему не хотелось разговаривать с отцом о Кэрри, вообще не хотелось разговаривать с ним. Но отказ отвечать только отсрочил бы стычку, так бывало. Так всегда бывало.
Джимми Уэйн Пирсон был задира. Он родился посредственным и, без сомнения, умрет еще более посредственным. На самом деле, единственное, что он мог делать лучше, чем посредственно, – это болтать. Исходя из этого, ему следовало стать мэром. Мать Брета однажды сказала в шутку:
– Джимми Уэйн мог бы уговорить себя не присутствовать на собственных похоронах.
Но Брет, будучи еще ребенком, был очень напуган таким заявлением и горячо молился, чтобы мать ошиблась. Все знали, как хорошо мог говорить Джимми. Трудность заключалась в том, что его посредственность должна была остаться тайной. О, люди считали его преуспевающим бизнесменом, называли безжалостным, даже беспощадным, но они и не подозревали, что он был нравственно разложившимся. Брет знал это и еще кое-что о Джимми Уэйне Пирсоне, что поразило бы добродетельных горожан Сент-Джоуна до глубины души.
– С тех пор как я приехал, домой, я был с ней пять раз, – ответил он отцу, дрожащими пальцами застегивая рубашку. Быстро сглотнув слюну, Брет обернулся к отцу и натянуто улыбнулся. – Мы влюблены, отец, и не можем вдоволь наглядеться друг на друга.
– Не можете вдоволь наглядеться друг на друга или не можете вдоволь насладиться друг другом? – спросил он задиристо с хитрой усмешкой, от которой Брет содрогнулся.
– Отец; я собираюсь быть священником через несколько лет.
– Ну, это неплохо, а? Мой мальчик станет преподобным Пирсоном.
Брет мучился, подыскивая ответ, но его спас раздавшийся снизу голос матери.
– Джимми Уэйн? Брет? Где вы, мальчики? Обед подан. Вы слышите меня?
– Сейчас спускаемся, мама! – отозвался Брет, почувствовав облегчение, и обратился к отцу: – Не будем заставлять ее ждать, малыши начнут барабанить ложками по столу, требуя свой обед.
– Пожалуй, ты прав, – согласился Джимми Уэйн, тяжело поднимаясь на ноги.
Брет отворил дверь, борясь с искушением выскочить раньше отца, вместо того, чтобы идти размеренным шагом.
– Я подумал, может, мы могли бы порыбачить с тобой завтра? Только ты и я, как когда-то.
– Извини, завтра не смогу. Я обещал преподобному Роузу помочь подготовить церковь к воскресным службам.
– Я правда разочарован, мой мальчик. – Джимми Уэйн покачал головой. – Ну да ладно, еще будет время.
Они уже спустились до середины лестницы, когда Джимми вдруг остановился, словно его осенила какая-то идея.
– Пожалуй, я дождусь тебя вечером, мы могли бы поговорить наедине, как бывало до твоего отъезда в школу Мужчина в одиночестве тоскует по своему первенцу' Что скажешь?
– Я могу вернуться поздно, отец. Я уверен, так оно и будет, потому что это выпускной вечер Кэрри.
– О да, совсем забыл, что это особый вечер. – Он улыбнулся сыну и потрепал его по плечу. – Ладно, в другой раз. Но будьте осторожны, ребята, слышишь? Сейчас не безопасно, последнее время здесь убивают людей направо и налево.
«Очень жаль, что ты не один из них», – подумал Брет, и при этой мысли его руки снова задрожали, он засунул их в карманы и крепко зажмурил глаза.
– Что, мыло все еще жжет тебе глаза, мой мальчик?
Брет открыл глаза, отрицательно покачал головой и улыбнулся:
– Нет, просто думаю об убийствах, о которых ты упомянул. Это ужасно, заставляет чувствовать себя оскорбленным.
Джимми Уэйн разразился смехом:
– Как я сказал, Брет, ты всегда был котиком.
Почитай отца своего, молча напомнил себе Брет и весь обед и всю дорогу к Кэрри повторял молитву.
– Послушай, Джуниор, ты можешь взять мой автомобиль, – предложил Скутер, выходя из гаража со спальным мешком на плече, – мне он не понадобится.
Джуниор поймал ключи и бросил скупое «спасибо»
– Сегодня ты приглашаешь Салли Джейн?
– Да, – ответил Джуниор без каких-либо объяснений, помогая отцу разобраться с рыболовными снастями.
– Надеюсь, вы хорошо проведете время. Она умная девушка с чертовски хорошей фигурой. Даже если не зададите жару, по крайней мере, весь вечер сможешь любоваться ее формами.
– Отец, не все постоянно думают о сексе. Мы с Салли Джейн скорее друзья, чем что-нибудь другое.
Скутер перестал укладывать багажник «блейзера». Упрек ясно слышался скорее в тоне, каким это было сказано, чем в словах сына, но он не стал обращать на это внимания. Что он мог сказать?
– Как бы там ни было, веселитесь, но не задерживал девушку допоздна. То, что происходит в эти дни делает небезопасными прогулки по ночам. Ты поймешь это, когда сам станешь добросовестным сотрудником полиции.
– Да, наверное. Я надеюсь, это произойдет немножко раньше, чем ты доверишь мне что-нибудь более важное, чем заполнение дорожных квитанций или регулирование движения на параде.
Скутер захлопнул заднюю дверцу и обошел машину.
– Следует приобрести навыки, на это нужно время.
– И тогда я смогу решать настоящие полицейские загадки, так, папа?
Их взгляды скрестились.
– Это не легко, сын. – Скутер всем нутром чувствовал, что его обвиняют. – Существует много этапов в раскрытии убийства, Джуниор. Осколки улик должны быть собраны вместе, и, если их не хватает, работать еще труднее.
– Звучит так, будто ты уже сам поймал настоящего умного убийцу.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Скутер, переводя все в шутку и тем самым подчеркивая, что у них с сыном полный контакт. Так он не разговаривал с тех пор, как Джуниор застал его с Банни.
– Ничего. Только то, что сказал. Ты не раскрыл ни одного из этих убийств. Должно быть, это действительно умный парень. Возможно, он и не один. Я знаю, какой ты
