Кэрри хихикнула.
– Что здесь смешного?
– Ты… – она снова засмеялась, – ты так… так мелодраматичен. Эрика не дьявол, она просто женщина, ставшая достаточно богатой, чтобы проматывать свое состояние. Не могу представить себе, что ты так из-за нее расстроился.
– Я не расстроился, дорогая. Но думаю, было бы ошибкой недооценивать ее. Десять лет мы прожили в мире, теперь она опять хочет все взбаламутить. Как пастор самой большой конгрегации Сент-Джоуна, я считаю, что, очевидно, имею законное право проследить за тем, чтобы ей не удалось этого сделать.
– О, Брет, ради Бога, ты ведь не Билли Грэм! – Она снова засмеялась с явной издевкой. – Мы идем в город на фестиваль?
– Вероятно, ты охотнее пошла бы с кем-нибудь другим, – мягко сказал он.
– Конечно, нет. С кем бы это мне было приятней, чем с собственным мужем?
Брет улыбнулся в телефонную трубку, услышав нервозность в ее голосе.
– Не нужно звонить в Бар-Бер-Кин, я сам об этом позабочусь. Я буду дома через пять минут, будь готова к выходу.
Он положил трубку, потом еще раз внимательно посмотрел на вычурное приглашение, которое держал в руке, снова взял трубку, позвонил в отель и дал согласие от себя и от имени своей жены.
Покончив с этим, он усмехнулся и решил, что намерен наслаждаться, – смотреть на Кэрри всегда было для него истинным удовольствием. Рикки Блю, как она называла себя, придется подтвердить свои вызывающие заявления.
– Бог должен наказать ее за то, что она вернулась и заставила меня снова пережить всю боль, – говорила Ронда Грант, чистя у раковины картошку.
– Подожди, Ронда, ты ведь еще даже не видела ее. Как могло ее возвращение заставить тебя снова пережить смерть доктора Гранта? – удивилась Пэмела Сью.
– Ты слышала, что сказал Эрон? В понедельник утром она собирается выступать по радио. Она всерьез намерена это сделать, и мы знаем, о чем она будет говорить. Она будет говорить об убийствах. – Ронда бросила нож в дуршлаг и всплеснула руками. – Я просто не смогу этого вынести.
– Тогда не слушай.
– Ты думаешь, это так просто? Если я не буду слушать, так и не узнаю? Неужели ты думаешь, что Мэрилу, Фиби или Ванда Мей из библиотеки не удосужатся позвонить мне и описать все в мельчайших подробностях?
– Тогда оставайся здесь со мной и детьми. Ты поможешь мне справиться с малышом и одновременно избежишь их телефонных звонков.
– Мне это, возможно, и приятно, а для вас с Эроном?
– Для нас? – раздраженно выдохнула Пэмела Сыо.
– Ты прочитала это приглашение и слышала, как Эрон сказал, что намерен пойти туда. Ты же не думаешь, что она хочет просто поболтать о добрых старых днях?
– Я не знаю, чего она хочет.
– Знаешь, я слышала, как вы с Эроном обсуждали это у себя в спальне.
Пэм хотела было отчитать ее за подслушивание, но какой в этом толк? Ронда вечно вмешивалась в их дела, особенно последние три года, когда чаще ночевала у них в доме, чем у себя. Вероятно, ей даже известно, когда были зачаты два последних ребенка.
– Ладно, – сказала она, стараясь говорить вежливо, – мы не верим, что это вновь воскресит нашу старую дружбу. Как тебе известно, она считает, что это сделал кто-то из нас, из тех, кто был с ней в ночь убийства ее родителей, потому что убеждена, что никто другой не знал об их косвенном участии в расследовании предыдущих смертей. Но ты понимаешь, насколько это нелепо!
– Ты ошибаешься, Пэмела Сью. Я думаю об этом по-другому.
– Что? Что ты говоришь? – возмутилась Пэм.
– Что, если я скажу тебе, что Эрон тоже встречался с этой Эпперсон и Синди Ричвальски?
– О Боже, ты не в себе! – Пэм вскочила из-за стола и выбежала из комнаты.
– Я, может, и не в себе, но я не тот человек, который ненавидел его отца.
– Здравствуй, Блю, – сказал Кин. Рикки резко обернулась. Она не собиралась участвовать в празднике, а приехала в город за продуктами, но попала в дорожную пробку, и ей пришлось припарковаться почти за полмили от продуктового магазина и идти пешком. Она пробиралась через толпу, наблюдавшую парад, когда услышала свое имя.
– Боу, я не заметила тебя. – Она нервно провела рукой по волосам и сделала слабую попытку расправить фланелевую рубашку.
У него на лице появилась та же неторопливая улыбка, которую, как ей казалось, она забыла.
– Вполне вероятно, хотя, если бы сделала еще один шаг назад, ты бы сбила меня с ног и приземлилась мне на колени.
– О, извини, – сказала Рикки, чувствуя, что краснеет, и ненавидя себя за то, что позволила ему смутить себя. Она переминалась с ноги на ногу, испытывая желание просто сказать ему: «Приятно было увидеть тебя» – и отправиться по своим делам. Но не могла, просто не могла. – Как… как ты?
– Не жалуюсь. А ты?
– Я? Прекрасно. Хорошо, по-настоящему хорошо.
Снова эта неторопливая широкая улыбка.
– Да, я должен бы понять это по фотографии на обложке журнала.
– Рассмотри его как следует, чтобы не упустить главного. – Она повернулась, собираясь уйти.
– О, детка, здесь ты не права. Гарантирую, я ничего не пропустил.
Она замерла, сжав кулаки, потом медленно повернулась лицом к нему.
– Тогда ты знаешь, что у меня есть дело. Я собираюсь найти того, кто убил моих родителей. – Она сделала паузу и с вызовом добавила: – Кто бы это ни был.
Его легкомысленное настроение пропало, и он резко выпрямился.
– Ты ищешь неприятностей, Блю, я не хочу видеть, как это произойдет.
– Боу, я больше не наивная маленькая девочка. Я прошла тяжелый путь и научилась сама о себе заботиться.
Пространство между ними было наэлектризовано.
– Ах, так! – Он прислонился к стене дома. – Тогда я не стану беспокоиться о тебе.
– Ты этого никогда и не делал.
Боу смотрел, как Рикки уходит, ему нечем было защищаться – она была права, его не было с ней тогда, и сейчас он не хотел быть с ней. Он потратил массу сил и времени, чтобы научиться не чувствовать, не беспокоиться – особенно о ней.
