Пётр задрожал как в лихорадке. Он начал колебаться.
— Но моё обещание?
— Я ничего не могу вам больше сказать, Перт, — ответила Наумосфера. — С этой минуты я борюсь против вас. Больше меня не ищите.
— А я надеялся, что вы дадите мне совет… — Пётр был растерян. Он представлял себе встречу с Наумосферой совсем не так.
— Совет? — В глазах Наумосферы. появился злорадный блеск, но Пётр, грустно смотревший вниз, его не заметил. — Дать совет я могу.
— Правда? — поднял глаза Пётр, но взгляд танцовщицы уже снова не выражал никаких чувств.
— Я могу вам сказать только два слова. Если вы достаточно умны, то разгадаете их смысл.
— А что это за слова?
— Замок Мяу.
— Спасибо, — сказал исполненный благодарности Пётр. — Я немедленно туда отправлюсь. Мой самокат у вас?
— Да, — холодно сказала Наумосфера и дважды погладила мальчика по волосам. При этом она пробормотала: — Мяу-гав, гав-мяу. — И добавила: — Вам не следовало меня благодарить, ведь мы враги. А самокат вам выдаст билетёр. — Она задумалась. — За то, что вы меня поблагодарили, я дам вам ещё один совет: забудьте о трёх бананах. А теперь уходите. Навсегда. — И она вытолкнула Петра за дверь.
Билетёр, отдавая Петру самокат, удивлённо посмотрел на его лицо и проворчал себе под нос:
— А я с ним обращаюсь, как с магараджей. — И, нахмурившись, поторопился прочь.
В Мяу
Торговец, у которого Пётр снова надевал красный комбинезон, подозрительно вертел головой. Но долго не произносил ни слова.
Только когда Пётр собрался уходить, он спросил:
— Вам больше ничего не надо?
Пётр внимательно осмотрел магазин. Наконец он заметил большую кошачью голову.
— Что это такое?
— Я могу вам продать её за двадцать кисулинов, — улыбнулся торговец. — Вы сможете её надеть, если захотите пойти на кошачий бал. А может быть, она ещё для чего-нибудь вам пригодится.
— Я покупаю её, — бросил Пётр на прилавок двадцать мелких монет из портфеля.
На улице Пётр наклонился над самокатом и прошептал ему:
Самокат сразу поехал. Через миг они уже были за городом и катились по автостраде.
Вскоре на тёмном горизонте появился силуэт мрачного замка с зубцами, сторожевыми башнями, бойницами и, наверное, также с тюрьмой. Петр остановился и надел кошачью голову. Потом поехал прямо к замку.
Подземный мост был переброшен через ров с водой, ворота раскрыты настежь. «Кошки, конечно, уверены в своих силах», — подумал Петр.
Он въехал через мост прямо во двор, даже не предполагая, что за ним наблюдает бдительная кошачья стража. Оставив самокат у ворот, он направился в замок.
Начальник стражи кот Мурек связался по телефону с начальником личной гвардии Кисули — Длинноусом.
Сразу прозвучали приказы. Кошки взялись за оружие.
Петр между тем, ни о чём не догадываясь, на ощупь пробирался по тёмному коридору к винтовой лестнице, на которую указывала фосфоресцирующая стрелка. Везде в замке господствовала абсолютная темнота. Спотыкаясь, он медленно поднимался по ступенькам. Здесь было душно и тихо — лишь откуда-то изнутри замка слышалось протяжное воинственное мяуканье.
Вдруг он чуть не налетел на фигуру, стоявшую во мраке лестницы.
— Простите, — извинился он.
— Мяу, — сказала фигура. — Нельзя ли поосторожнее?
— Я вас не заметил, — объяснил Пётр. Фигура насторожилась:
— Мяу, вы хотите сказать, что не видите в темноте?
— Разве можно что-нибудь видеть в такой кромешной тьме? — отрезал Пётр. Но этого он не должен был делать.
— Мяу! — закричала фигура. — Это пёс!
— Я не пёс, — защищался Пётр, но было уже поздно. В мгновение ока он был окружён котами- воинами, связан и отведён в комнату, где сидел вооружённый до зубов начальник гвардии Длинноус.
— Мяу, мяу, — рассудительно сказал Длинноус. — Ведь вы поймали кота.
— Он не видел в темноте, — взволнованно сообщил часовой, с которым Пётр столкнулся на лестнице.
— Странно, — удивился Длинноус. Он обратился к переодетому Петру. — Чем вы можете это объяснить?
Мозг Петра заработал на полные обороты. Надо было срочно что-то придумать. Как объяснить кошкам, почему он явился в их замок в кошачьем обличье? Он начал:
— Мяу. И еще раз мяу. Не ожидал я такого приветствия от своих братьев котов. Мяу.
— Только не горячитесь, — успокаивал его Длинноус. — Всё, безусловно, выяснится. — Он кивнул страже, чтобы она удалилась, предложил Петру сесть и сказал: — Слушаю вас.
— Я не могу рассказывать в оковах, — помедлил Пётр.
Длинноус задумался. Потом почесал за ухом:
— Я не знаю, кто вы. Поэтому пока я не могу освободить вас от оков. Но как только вы удостоверите мне свою личность, я сам, своими лапами сниму с вас оковы.
Тогда Петр продолжал:
— Мяу. Я рыцарь Цап-Царапка. Как только я узнал из «Кошачьих вечерних новостей» о вашей героической борьбе, я сразу отправился к вам.
— Откуда вы, рыцарь Цап-Царапка? Пётр увидел, что начальник начинает ему верить. Поэтому он стал сочинять напропалую:
— Я с планеты Крыша. Мой отец рыцарь Мышелов погиб в борьбе с псами-разбойниками. Мой дед рыцарь Лапка был трижды награждён королевой кошек Мурмурой орденом Серебряного когтя за смелые налёты на собачьи будки. Я сказал себе, что и я должен прославиться в замке Мяу. Моя мать Киса отпустила меня с тяжёлым сердцем, потому что я её единственный сын. Но я пообещал ей, что вернусь целым и невредимым и что в сражениях исцарапаю морды по меньшей мере пятидесяти псам.
Длинноус начал на глазах таять, усы у него стали топорщиться от удовольствия. Но ещё одна мысль не выходила у него из головы:
— Почему же вы не видите в темноте, уважаемый рыцарь?
— Мяу, — жалобно промолвил Петр, — я не люблю об этом рассказывать. В раннем детстве, трёх месяцев от роду, я тяжело и мучительно заболел — насморком. Благодаря заботам моей матери Кисы меня с трудом удалось вырвать из когтей коварной болезни, но один недуг после неё всё же остался: я плохо вижу
