— Конечно, — мурлыкнул кот. — Разве вы не знаете, что Наумосфера, или Наумелия, или ещё Наумотерия, является правительницей планеты Где-то Там и что она охраняет эти три банана?
Пётр даже свистнул от неожиданности.
— Это вы свистели? — подозрительно обратился к нему Остроушек.
— Я.
— С каких это пор коты свистят? — допрашивал его советник принцессы.
— Я научился этому давно, — ответил Пётр небрежно. — Обычно свистом я вызываю псов на бой.
— Правда, он очарователен? — поторопилась принцесса.
Но чёрный кот в сомнении покачал головой.
— A Hay? — снова спросил Пётр.
— Hay — это совсем не Hay. Всё это только псевдонимы. Это, — он понизил голос до хриплого шёпота, — Чёрная дама.
— Ах, — испугалась Кисуля, — не говорите о ней! Я не люблю этого.
— Кто такая Чёрная дама? — не сдавался мальчик.
— Не надо её искать! — предостерегал его Остроушек. — И я когда-то мечтал об одном из бананов. И вот результат. — Он показал на протез, заменявший ему правую ногу. — Все остальные, кто пытался сорвать банан, были заколдованы или поплатились жизнью.
— А Чёрная дама? — повторил мальчик.
Но Остроушек решительно прекратил разговор:
— Чёрная дама — это Чёрная дама.
И вот Пётр спит в кошачьей постели и даже не предполагает, какую ловушку готовит ему изобретатель капкана для псов.
Его окружает ночь. Странная ночь, наполненная кошачьими глазами и осторожными, неслышными движениями лап.
Остроушек тихо подползает к комнате Петра. Он медленно открывает дверь, чтобы она не скрипнула.
Пётр беспокойно ворочается в кошачьей маске. Ему снится сон. Странный сон. Такой странный, что нам придётся к нему вернуться в следующей главе. А сейчас нам нельзя прозевать, что же выяснит Остроушек во время своей ночной экспедиции.
Он тихонько приблизился к спящему и видящему сны Петру, потрогал его кошачью голову, сунул под неё лапу и фыркнул.
— Хорошего же рыцаря приняла Кисуля в своём замке! — сказал он без удивления. — У меня на этих пташек особый нюх.
И он вышел так же тихо, как и пришёл.
На Шепелявой улице
Потирая лапы, Остроушек удалился в свою лабораторию. Весь остаток ночи в окошке лаборатории сверкали его зелёные глаза.
Что же делал там советник Кисули?
Этого мы не знаем. Он царапал что-то своим кошачьим почерком на свитке бумаги.
А мы давайте лучше посмотрим, что снилось Петру.
Но ведь мы уже здесь были! Это кафе с обезьяньим оркестром. Горилла с дирижёрской палочкой стоит во фраке перед музыкантами, шимпанзе играет на саксофоне, павиан бьёт в барабан, орангутанг бренчит на контрабасе. Они играют обезьянье «ча-ча-ча».
Только кафе совсем пустое — лишь зевающий официант с салфеткой, переброшенной через руку, стоит у окна и ритмично барабанит указательным пальцем по стеклу.
Когда Пётр вошёл в кафе, официант повернулся к нему и сказал недовольным тоном:
— Сколько можно?
— Что — сколько можно? — спросил Пётр, принявший снова свой обычный вид.
— Ждать вас сколько можно?
— Но я совсем не знал, что вы меня ждёте.
— Это не оправдание, — проворчал официант. — Вы всегда должны всё знать.
Пётр не сразу сообразил, что на это ответить. Поэтому он спросил:
— А зачем вы меня ждёте?
— На это я имею распоряжение, — холодно ответил официант. — Известная вам дама поручила мне…
— Чёрная дама? — нетерпеливо перебил его мальчик. Официант остановился, но потом спокойно продолжил:
— Известная вам дама поручила мне вызвать вас из сна в это кафе.
— Но зачем?
Официант нахмурился и быстро ответил:
— Если вы всё время будете меня перебивать, вы никогда этого не узнаете.
Пётр послушно замолчал.
— Я должен вам передать… — начал официант, но в этот миг горилла повернулась к микрофону и запела во всё горло:
Официант яростно повернул выключатель, и в тот же миг кафе погрузилось в полную темноту.
Горилла умолкла. Один за другим умолкали и инструменты. Последним взвизгнул кларнет, и наступила абсолютная тишина. В луче света, который падал сюда от уличного фонаря, Пётр увидел, как обезьяны тихо удаляются через заднюю дверь. Официант подсел к столику и указал Петру на соседний стул.
— Я должен вам передать, — тихо повторил официант, — от известной вам дамы, что она весьма сожалеет о том, что произошло. Ещё более она сожалеет, однако, о том, что ещё произойдёт. Она не может разрешить вам отобрать у неё три банана.
— Три банана принадлежат ей? — закричал Пётр. Официант беспокойно заёрзал:
— Принадлежат или не принадлежат — не в этом дело. Они будут принадлежать тому, кто ими завладеет.
— А почему она сама их не сорвёт?
— Вы слишком любопытны! — отрезал официант. — Наверное, она ещё не придумала, как их сорвать. Но тем не менее она не допустит, чтобы ими завладели вы или Господин в чёрной шляпе. И не перебивайте меня всё время, потому что я вас немедленно верну в сон. Итак: эта известная вам дама знает, что часы вашей жизни сочтены. Но, если бы вы… — Он на минуту умолк, но потом быстро закончил: — Но, если бы вы согласились, ока могла бы превратить вас в дерево.
— В какое дерево? — снова не удержался Пётр.
— По вашему выбору. Вы можете стать грушей, черешней, яблоней или орехом. А также пальмой, если очень захотите, но превращение в пальму — довольно тяжёлая работа.
— Но я вообще не хочу быть деревом, я — Пётр, — протестовал мальчик.
— И об этом известная вам дама подумала. Она может превратить вас в новый вид дерева, который
