— Хорошо, давай попробуем. Только сделаем наоборот. Я дознаватель, а ты — медиум.
Я резко развернулась. В предрассветных сумерках лицо чародея казалось серебряной маской под черным капюшоном.
— Но...
— Не доверяешь мне? — спросил он с усмешкой.
Что ему ответить? «Конечно, не доверяю! Как можно доверять тому, кто раз уже предал?»
Но о каком совместном поиске после этого вообще можно говорить?
— Это моя башня, — сказал Альва. — И мой демон. А в твоем поиске мне отводится роль насадки на крючке. Как же так? Разве это справедливо?
Я продолжала молчать, ругая себя за то, что сама же загнала себя в ловушку. Если я соглашаюсь на предложение Альвы, то фактически отдам свою жизнь в его руки.
А если не соглашусь — значит, все было зря.
— Зачем тебе это? Хочешь сам контролировать ситуацию? Или задумал использовать меня как наживку для Гаухара? — спросила я без обиды, скорее с любопытством.
— Гм, мысль интересная. Но это не главная причина.
— А в чем же главная?
— В башне Полной Луны. Я же неспроста запретил тебе ходить на последний этаж. Не потому, что хотел нечто утаить, а только ради нашей общей безопасности. Нельзя приближаться к Окнам, не имея конкретной цели. Иначе Окна уничтожат тебя. Сведут с ума. Но если ты знаешь, что тебе надо, — ты это получишь. — Он помолчал и добавил: — А теперь такая цель у меня есть.
Над горами показался край солнца. Золотой луч уколол меня в глаз. Темная долина, окутанная утренним туманом, начала понемногу наполняться красками.
— Ладно уж, — ответила я с глубоким вздохом. — Я буду считать твои тени, а ты смотри за мной... И не потеряй мою душу где-нибудь между Окнами!
— Я буду ее беречь, — серьезно пообещал Альва.
Выбрав место поровнее, я села на землю. Выпрямила спину, подобрала под себя ноги, сложила руки на коленях. Альва встал у меня за спиной и положил ладони мне на плечи. Я почувствовала, как он убрал мои волосы с плеч. Мурашки пробежали по спине. Я закрыла глаза. Так бы и сидеть тут. Просто сидеть, пока солнце медленно катится по небу...?
Ровное дыхание привычно очищало сознание, выметая из него лишние мысли. Где-то в глубине все же сидела тревога. Она возникла не из страха перед Гаухаром.
Я боялась снова оказаться в башне.
Что делать? Страх может сильно осложнить эксперимент...
Я сама не заметила, что беззвучно напеваю мою песенку. Судя по тому, что Эриза знает ее, она сложена здесь, в Мураби. И тот, кто сочинил ее, знал, о чем поет! И если уж сложил ее — значит, побывал в башне и вернулся живой...
Отпуская сознание, открыла глаза разума и души, постаралась открыться полностью. Да, в такой ситуации это просто запрещено. Шансы вернуться назад невредимой минимальны. А впрочем, я и так зашла уже дальше некуда. Теперь только вперед.
Как всегда бывает, я не заметила того мгновения, когда душа рассталась с телом. Только исчезли тяжесть и тепло ладоней Альвы на моих плечах. Больше у меня нет тела. Альва ощущает моей кожей, думает моим мозгом, смотрит моими глазами. В центре моего лба — его глаз, и на затылке, и в сердце, и на ладонях. Мы с ним сейчас одно. Я маяк, приманивающий корабли, — он пират, высматривающий добычу.
Я оборачиваюсь, смотрю на него и вижу его тени.
Вот это да! Их целых три!
Одна — обычная с виду, темная, — тянется на запад, к долине Луц. При виде нее меня охватывает странный трепет.
«Альва, нет, только не туда! Это неверный путь. Не нужно тебе туда ходить, поверь мне! Может, там и нет зла, но и нутром чувствую — это дорога в одну сторону. Если пойдешь туда, больше не вернешься...»?
Меня трясет, но я не могу разобрать, чья это дрожь. Похоже, Альва чувствует то же самое, что и я. Отворачиваюсь, оставляя темную тень за спиной, где ей и место.
Вторая тень — огненная, язык пламени. Она ведет на восток, к Ронге.
«Та-ак... Это тоже ложный след, я уверена. Тебе туда не надо. Тем более что мы только что пришли оттуда».
— Мне кажется, там что-то не доделано...
«Может быть. Но не сейчас... Вот она, тень, которую мы ищем! Тень Гаухара!»
Третья тень — ледяная борозда, морозная трещина в реальности.
«Вон он куда смылся — к ледникам! На север!»
Я смотрю глазами Альвы или он моими? Мы летим над горами, перешагиваем через хребты. След ведет в знакомые места. Вот Беличья гора, усыпанная костями, вот белая башня на ее вершине... Теперь мне ясно, откуда в Мураби белый камень. Его тут нет — просто башня заморожена, покрыта инеем. Только чернеют под крышей четыре стрельчатых Окна. Вспоминаю сон, и меня охватывает ужас.
«Альва, давай закончим... Может, в следующий раз? Да отпусти же меня!!!»
Но воля Альвы ведет меня в башню. Еще миг, и я внутри. Вокруг меня — четыре Окна.
Холодный горный воздух гуляет под сводом башни. Я с опаской смотрю сперва направо, потом налево. Во всех Окнах видно одно и то же: сосновые леса, волнами поднимающиеся к небу холмы, над ними серые горные вершины. Я чувствую облегчение. И легкое разочарование — такой пейзаж можно наблюдать с любого перевала. Но что это там на юге? Всадник??
Одинокий всадник едет по лесной тропинке, удаляясь от башни Полной Луны. На нем посеребренные доспехи и остроконечный шлем с закрывающей лицо серебряной маской. У седла лук и колчан, на поясе булава. Рядом бежит поджарая охотничья собака. Только что рыцарь укрыл в волшебной башне свою невесту, но сам прятаться не собирается. Он хочет сражаться, пусть даже один. Его путь нежит на юг, в сторону моря. Туда, куда пытаются уйти последние остатки армии амира Кабра. Их по пятам преследуют войска Ан-Ясина, переодетые мурабиты. Завоеватель, Ан-Ясин, милостиво отпустил проигравшего врага, на словах даровав ему жизнь. Его не касается, если местные сведут счеты между собой. Род Шатт уничтожен.
Остается только одно — вернуть меч.
Ночь в узкой, сумрачной долине. Рыцарь сидит у костра, глядя в огонь. Шлем лежит рядом, и я вижу лицо Альпы — юное, вдохновенное и решительное. Однажды я видела у него такое выражение. Когда он рассказывал о войне с демонами и ответственности за преступления предков.
Выманивая у меня направление на спецкурс...
