его так, что, переступив порог библиотеки, он превратится в ужа с колючками. Или в ежа... лысого. Нет — в обычную белку, маленькую такую, с кисточками на ушах и пушистым хвостиком!?
Что в библиотеке специально для него стоит ловушка. Невидимые духи подвесят в воздухе и будут лупить подсвечником по голой заднице, пока она не посинеет. Сама придумай.
Эриза горестно вздохнула.
— Если Хассим начнет превращаться, не бойся. Тебя он не тронет.
— А я и не боюсь.
— У него на шее амулет, — Альва дал мне новый самоцвет, я вставила его в оправу. — Чтобы к Хассиму вернулся человеческий облик, просто окликни его по имени...
Эриза прерывисто вздохнула и отерла лицо локтем. На глазах у нее заблестели слезы. Я старательно делала вид, что не замечаю их, чтобы не делать прощание еще более грустным.
— Ты сейчас говоришь так, как будто не собираешься возвращаться, — тоскливо сказала девочка.
— Уж как получится. Но вообще-то собираюсь. Не бросать же тебя тут в такой ненадежной компании...
Сапоги были зашнурованы. Я встала, накинула на плечи плащ, продела руки в прорези, повязала на голову шарф. Приладила за спину ножны с Альфинуром.
— Если мы не вернемся и ты пойдешь меня искать, — не спорь, я знаю, что пойдешь, — то иди сама. Не бери Хассима. Ему не справиться. Потом — может быть, но не сейчас. Башня вывернет его потрохами наружу, сделает с ним такое... Такое, как...
— Как с Альвой, — тихо закончила Эриза.
Мы обменялись понимающими взглядами. Я подошла и поцеловала ее в щеку, стараясь не вымазаться в муке.
— Берегите друг друга.
Голоса на улице стали громче. Я выглянула наружу как раз в тот момент, когда Альва схватил Хассима за шкирку и скинул с крыльца. Хассим кубарем улетел под гору.
— Мы тоже попрощались, — сообщил Альва, заходя в сени и открывая передо мной дверь в башню. — Вот теперь можно идти!?
Вид из Окон был самый обычный, на окрестности Беличьей горы. Я тронула Альву за локоть.
— Послушай... Я тут все обдумываю то, что мы видели в том Окне, где Ан-Ясин отдавал твоим родичам Альфинур. Если даже между ними существовал какой-то тайный договор, это не объясняет, откуда появились демоны и какое отношение имеет ко всей этой истории Гаухар.
— Спроси любого крестьянина в Мураби, — пожал плечами чародей. — Тебе ответят: демонов вызвали колдуны Ан-Ясина. Почему мурабиты так внезапно сдали Илиберру? Почему ушли без боя? Почему амир Кабра побежал к морю, а князья Ахмар заперлись в Ронге?
— Гм... То есть против Ясина демоны не выступали?
Альва задумался.
— Не знаю. Но... в самом деле, он ведь тоже бросил Илиберру и убрался за море...
— Значит, демоны выступали против всех?
— На это нам теперь ответит только одно существо — Гаухар.
— А башня поможет нам его найти, — сказала я. — Тоже если пожелает, конечно. Не слишком ли много «если», как тебе кажется?
Из северного Окна веяло холодом и цветами.
Горы отсюда казались гораздо ближе — и выше. Ледники на вершинах можно было рассмотреть в подробностях. За ними в дымке виднелись другие, неизвестные, недостижимые хребты — еще выше, еще суровее...
Ниже раскинулось море зелени. И не поднадоевшие сосны, а лиственные деревья. Стройные столпы тополей, заросли цветущих рододендронов, почти черные магнолии. Кое-где, — глазам не верится! — даже виднелись лохматые кроны пальм. В зелени, до самых гор, куда ни глянь, пестрели черепичные крыши и белели стены домов. Башни, шпили, и крыши, крыши... Огромный город!?
А над всем этим поднималась в небо глухая зубчатая стена цвета засохшей крови.
— Что это?
— Красный замок, — ответил Альва. — Цитадель Илиберры.
У меня захватило дух. Так вот она, Илиберра! Легендарная столица царства мурабитов, покоренная моим отцом. Где, если верить Альве, уже лет сто не бывал никто из живых людей.
— Далеко отсюда до башни Полной Луны?
— Порядочно. Долина Рауда на севере, высоко в горах. Благословенное место с очень плодородной землей, укрытое горами от холодных ветров. Но Красный замок стоял на вершине, и там всегда было зябко...
— Хорошо, что я надела плащ!
— Лучше бы тебе туда не ходить, — поколебавшись, сказал Альва. — Я пойду сам...
— Это еще почему?
— Кто знает, что ждет нас за этой стеной?
— Проверим?
Прежде чем Альва успел хоть слово сказать, я перешагнула через низкий подоконник и оказалась на широкой площади перед Красным замком.
Красная стена угрожающе нависала над городом. Налетел ветер, зашуршал сухими листьями...
— Неужели там действительно не осталось ни одного человека? — спросила я, рассматривая панораму города.
— Все заброшено, — подтвердил Альва. — Кто успел, убежали. Что сталось с прочими, лучше даже не гадать.
Краем глаза я заметила, как метнулась рыжая тень. Вскинула руку... и тут же опустила ее. Из кустов выглядывала лисица...
В небе носились ласточки.
— Говорят, эти стены стали красными в ночь после убийства рода Шатт, — произнес Альва. — До того они были белыми. Но это неправда. Красный замок всегда был красным.?
— Выглядит он не слишком гостеприимно. Как туда войти?
— Вон ворота, — Альва указал на низкую арку в виде подковы, похожую на нору — единственное черное пятно на ржавом монолите стены. — Нам туда.
Внутри все было иначе.
Как только глаза привыкли к сумраку, со всех сторон из темноты начали проступать чудеса.
Двери в голубых рамках, в изящной путанице узоров...
Залы, которые — если не присматриваться — выглядели так, будто их и не покидали...
Внутренние дворики, где все еще журчала вода в водостоках...
— Когда-то Красный замок считался преддверием рая, — негромко сказал Альва. — Верили, что, живя здесь, можно попасть в рай, даже того не заметив, — однажды проснуться и понять, что ничего не изменилось...
Мы шли дальше, мимо колоннад и мраморных бассейнов с мутно-зеленой водой. Темные лестницы чередовались с воздушными галереями. Синие, зеленые, белые изразцы украшали стены. Под потолком гроздьями прилеплены ласточкины гнёзда. Единственным звуком было эхо наших шагов.
— Похоже, тут никого нет, — сказала я. — Только птицы.
— Лисы, пауки, демоны, — кивнул Альва. — Смотри, эти ласточки нас даже не боятся. Они никогда не видели людей...
Голоса гулко отзывались под сводчатым потолком зала.
Я подняла взгляд и принялась рассматривать каменные пчелиные соты, украшающие своды и капители.
— Символ бесконечности, — сказал Альва.
