не светлое будущее нужно готовить уже сейчас. А то потом просто не успеем.
За подобными хлопотами и размышлениями прошла большая часть дня, а ближе к вечеру Остапенко принес неприятную весть – немцы, озабоченные неприятностями, творившимися в тылу, решили провести, как сказали бы в моем «прошлом», крупную анти-террористическую операцию. Причем делать это будут с присущей им основательностью, то есть на время они приостановят движение на фронт целой дивизии и силами этой дивизии организуют прочесывание населенных пунктов и близлежащих лесов. С одной стороны, это очень даже неплохо, поскольку на фронте недосчитаются одной дивизии. Но, с другой стороны, нам-то что делать? Наш отряд тут самый большой, и то у нас менее трехсот человек. На достижимых расстояниях расположены еще несколько отрядов, суммарная численность которых примерно равна нашему отряду. И все. Самолетов и оперативной радиосвязи у нас нет. Значит, гибкости маневров тоже не будет. Что мы можем противопоставить пятнадцатитысячной дивизии высококвалифицированных солдат, да еще поддерживаемой авиацией? Да к ней еще добавятся и уже действующие местные органы по борьбе с партизанами. Всего, наверное, получим около двадцати тысяч человек. Для диверсионного отряда типичные действия – это скрытный маневр, неожиданный удар и быстрый отход. А тут все это будет если и возможно, то сильно затруднено. И согласованности действий никакой, так как, как уже говорилось, сидим практически без радиосвязи. Воевать «поодиночке» не получится – немцы передавят нас, как клопов. Мы просовещались до позднего вечера, но так и не пришли к единому мнению. Наконец, я плюнула на все это, заявила, что утро вечера мудренее, и отправила всех спать, назначив продолжение совещания на «после завтрака».
Утром, выспавшиеся и наевшиеся, мы довольно быстро нашли, как нам показалось, приемлемое решение. Во-первых, мне вспомнилась битва на Курской дуге. Нет, я не страдаю манией величия, но одной из важнейших составляющих этой битвы, как нам всегда рассказывали на уроках истории, был удар на опережение. То есть немцы все подготовили к атаке, а наши первые начали артподготовку по местам сосредоточения войск противника и попутали немцам все карты. Вот и тут. Надо сработать на опережение, не дожидаясь, пока немцы все распределят и начнут действовать. Во-вторых, мы дружно решили исходить из того, что наш отряд самый крупный, поэтому нам и заказывать музыку, то есть распределять, кто, где и как проведет налет. Конечно, любой отряд может действовать по своему усмотрению, но были все основания полагать, что нас поддержат, тем более что мы все это предложим через Папу. И в-третьих, заранее подготовим правильный отход. Помнится, в Древней Руси от неприятеля в лесах спасались засеками. Так что правильно организованные в лесу завалы из деревьев немцам не так легко будет преодолеть. Конечно, серьезно навалившись и нагнав кучу техники, они за определенное время смогут разобрать любой завал. Но есть все основания полагать, что особо много времени на эту операцию им не дадут. В первую очередь об этом позаботится наше командование. Если бы сейчас еще стояла летняя сухая погода, то немцы могли бы попытаться устроить лесные пожары, но в конце октября после стольких дождей в заболоченной местности – пусть пробуют. До морозов им в лес соваться не стоит.
После дружного одобрения плана действий мы в течение часа провели примерное распределение целей и времени налетов на них. А потом сразу выслали обоих радистов, разбив для скорости большую радиограмму на две части. Главное было передать информацию в Центр, поскольку на прием наши рации работали гораздо чаще – для приема не нужно было уходить из отряда и маскировать радио. Надо сказать, что Центр сработал очень оперативно. Наши радисты только вернулись в отряд после передачи, и на первом же приеме мы получили согласование наших действий, а также перечень отрядов, которые должны будут принять в них участие. Их оказалось больше, чем мы рассчитывали, поэтому танцы обещали быть очень веселыми. А пока нам осталось решить одну задачу – как правильно организовать засеки. Дело было в том, что наш отряд был заметно механизирован, а засека – она ведь будет работать в обе стороны. Немцы не проедут, но и наши автомобили и мотоциклы не проберутся. Вот эту задачу со многими неизвестными и нужно было решить. По предложению Ерохина мы к решению этой задачи привлекли саперов. Все равно в основном это работа именно для них. Задача была сформулирована примерно так: «Нужно в проходимых для танков и автотранспорта местах организовать такие завалы из деревьев, которые при необходимости знающие люди могли бы быстро растащить, а потом снова стащить вместе». Дополнительные ограничения включали такие требования, как создание с помощью завалов ложных направлений движения отряда.
Надо отдать должное нашим саперам. Примерно за пару часов они продумали схемы засек, причем Калюжный предложил очень оригинальную их организацию. Поваленные деревья скреплялись между собой небольшими кусками веревок. Если знаешь, где и как эти веревки расположены, то завал можно разобрать очень быстро, а если не знаешь – «пусть неудачник плачет»[37]. При этом наши мины и снайперы «помогут» немцам в эффективной разборке завалов. Конечно, много раз одним и тем же завалом не попользуешься, но и пары раз вполне должно хватить. Потом просто поменяем маршруты, а в самом крайнем случае и базу.
За всеми этими совещаниями я и не заметила, как прошел очередной день. Выбравшись вместе с другими участниками совещания после обсуждения наружу, чтобы подышать перед сном чистым холодным воздухом, я, к своему удивлению, обнаружила, что уже полностью стемнело, а отсутствие облаков позволило сквозь кроны деревьев наблюдать удивительно чистые участки звездного неба. Я даже увидела, как с неба далеко-далеко упала небольшая звездочка, и поэтому совсем не удивилась, услышав, как кто-то вполголоса напел хорошо знакомые слова:
–
–
Вот тут меня словно ударило током! Кто же это такой, знающий песню, которая появится только лет через тридцать? Повернула голову и в темноте с трудом различила, что на меня с удивлением таращится не кто иной, как Калюжный. Вот теперь для меня все встало на свои места. И его непонятная грамотность, и даже крестик на шее без положенных молитв, и многое другое. Осталось только провести допрос с пристрастием, причем тянуть с этим явно не стоило. Я подошла к нему вплотную и несильно, но вполне ощутимо ткнула кулаком в ребра:
– Пошли, боец Калюжный, поговорим.
Он кивнул и пошел за мной в мой кабинет. Там я поставила у входа часового, приказав никого ко мне не пускать в течение часа, так как у меня будет важная беседа с бойцом. Что при этом часовой подумал, меня не интересовало. Мы прошли из большого кабинета в мою комнатку, там я уселась на топчан, а Калюжного усадила на стул и начала:
– Ну, давай, теперь все рассказывай. Люблю на ночь страшилки послушать.
– А что рассказывать, товарищ лейтенант? Вы ведь сами оттуда же.
– А вот кто из нас и откуда, сейчас и определим. Начнем сначала. Ты из какого года?
– Из 2007-го.
– Каким образом попал в прошлое?
– Понятия не имею.
– Так, это понятно, а что именно произошло?
– Мы с приятелем после окончания института решили отметить первый летний отпуск – покататься по Белоруссии на мотоцикле. Он за рулем, а я сзади с рюкзаком. У него тут родня в разных городах – вот мы и переезжали из города в город. Но в одном далеко не прекрасном месте на шоссе вдруг упало дерево, а скорость у нас была приличная. Меня вынесло и крепко приложило о какой-то ствол. Сколько я пролежал – не знаю. Меня в лесу подобрал дед Охрим и притащил к себе на хутор. Он там жил один и держал пасеку. С огромным трудом мне удалось у него выяснить, что я без сознания провалялся примерно неделю. Да потом еще две недели приходил в себя. Пан Квасневский был очень этим недоволен.
– Пан Квасневский, – не выдержала я, – так в какой же год ты попал?
– Придя в норму, я это выяснил. Оказалось, что я попал в весну 1939 года.
Ничего себе! Разница в годах совпадает с моей. Наверное, и место недалеко.
– А где это произошло? Где вы ехали в этот момент на мотоцикле?
– В 2007 году ехали по дороге из Барановичей в Гродно, а точно в каком месте была авария, я так и не узнал.
– Так вот, боец Калюжный. Я попала в прошлое почти точно так же и, скорее всего, в том же самом
