Но вскоре мадам Дюран вернулась с платьем, переброшенным через руку, и Кейт пропала.
Цвета были такими прелестными, отличного качества шелк выглядел волнующе шуршащим и вообще восхитительным. Пышная юбка приподнята и собрана на бедрах, и она могла представить, как турнюр будет соблазнительно покачиваться при ходьбе.
— Я коммерсант, — вслух напомнила она себе, — серьезный и…
— Прежде всего вы женщина, — возразила мадам Дюран. — А всем нам хочется чувствовать себя красивыми. — И присовокупила: — Oui?[1]
Портниха права. Ей так хотелось напомнить Эйдану ту прелестную девушку, которой она когда-то была.
— У вас замечательная фигура.
Портниха медленно обошла вокруг нее.
Люси энергично закивала.
— Синий цвет чудесно подойдет к твоей нежной коже.
Кейт от волнения вспыхнула.
— Да, — согласилась модистка. — Желтый тоже выглядел бы премило, но с ним мы подождем до весны.
— Терпеть его не могу! — воскликнула Кейт, испуганная подобным предложением.
— Тогда зеленый, но это тоже потом. А пока подгоним по фигуре это платье. Вы ведь не возражаете?
Сомнения Кейт были развеяны мыслью о том, что Эйдан увидит ее одетой как модная женщина. Как представительница лондонского света.
— Я согласна.
Люси радостно взвизгнула и захлопала в ладоши как ребенок, но Кейт лишилась дара речи. Она онемело стояла, пока модистка раздевала ее до корсета, потом подкалывала на ней платье, а Кейт лишь тупо таращилась на свое отражение в зеркале.
Когда она ушла оттуда час спустя, голова ее шла кругом и она стала гораздо беднее, чем была, но нисколько не сожалела об этом. Платье будет доставлено завтра к вечеру. А через два дня она окажется в постели Эйдана. Сердце ее лихорадочно затрепыхалось.
Погруженная в свои мысли, Кейт рассеянно отперла магазин, поглощенная тем, что представляла себя в новом наряде, выгодно подчеркивающем фигуру. Она видела, как загорелая ладонь Эйдана гладит шелковую ткань, облегающую изгиб талии.
Прислонившись к закрытой двери, она медленно прикрыла глаза, наслаждаясь мечтами о его прикосновении. Нет, она не хочет быть просто милой. Этого мало. Она хочет быть красивой. Соблазнительной. Неотразимой. Новое платье поможет в этом. Кейт позволила себе минутку помечтать о своем блестящем будущем в качестве искусной соблазнительницы, но потом открыла глаза и встретилась с суровой правдой повседневной жизни. Взгляд ее упал на стопку газет, и она чуть не застонала, опершись руками о дверь.
Она должна найти Джерарда, иначе не будет знать, что же поведать Эйдану, когда приедет в Лондон. Всю правду? Только часть? Ничего?
Кейт стиснула зубы и без проволочек приступила к делу. Пока она просматривала газеты, тяжелое присутствие пасынка казалось таким реальным, будто он стоял у нее над душой.
Отец Джерарда не был легким человеком. Дэвида было тяжело выносить как мужа, а уж каково быть его сыном! Конечно, отец Кейт тоже не был очень нежным и ласковым, но ее супруг… Тот совершенно не интересовался своей семьей. Его мысли находились в миле от дома, в маленьком коттедже рядом с въездом на плантаций, где жила его любовница Иния. Джерард был его наследником, но сердце Дэвида принадлежало только ей и детям, которых она родила от него. Его законный сын никогда не отвечал его требованиям, не соответствовал его высоким критериям, но Джерард все равно любил отца.
Кейт нахмурилась. Если бы обстоятельства были иными, она могла бы подружиться со своим пасынком, подумалось ей. Ему нужен был близкий человек, и она иногда пыталась заполнить эту нишу. Но его серые блестящие глаза, неотрывно следящие за ней, отпугивали ее. Он был юн, всего на несколько месяцев моложе ее, но казался гораздо взрослее.
И те первые несколько лет Кейт была не в силах никому помочь, даже себе. К тому времени, когда она очнулась от своего странного состояния усталой неопределенности и тревожного ожидания, Джерард стал превращаться во взрослого мужчину, и Кейт боялась оставаться с ним наедине, не вынося того накала страсти в его глазах, который разгорался всякий раз, когда он смотрел на нее.
Кейт поежилась, ощутив тень этого взгляда на своей коже. Ей следовало бы успокоиться, а не переживать. Радоваться, что удалось бежать из тех ужасных мест. В конце концов, прошло десять лет. Это ерунда в сравнении с той жизнью, которую ей еще предстоит прожить. Годы, отнятые у нее Цейлоном… Пусть джунгли оставят их себе. Она лишь хочет, чтобы все остальные принадлежали ей. Но Джерард может и их отнять, если ему удастся. Черт его знает, что у него на уме.
Расстелив на прилавке следующую газету, она стала искать спрятанные ответы на вопросы, которые не давали ей спокойно жить.
— Эйдан Чарлз Йорк, немедленно остановись!
Он застыл, одна нога — на подножке кареты, другая — на земле. Дыхание его клубилось вокруг рта, прежде чем испариться в предрассветном холоде. Эйдан уже почти смирился, когда сзади заскрипели по утоптанному снегу шаги сестры.
— И куда это ты, интересно, собрался? — гневно спросила Марисса, выходя на свет.
— В Лондон, куда же еще.
— Удираешь под покровом ночи, да?
— И не думаю. Я попрощался с матушкой еще с вечера.
— А мне не сказал ни слова!
Эйдан поднял бровь.
— Вы с мужем к тому времени уже удалились, объявив во всеуслышание, как страшно устали.
Это на секунду заставило сестру умолкнуть. Даже в бледном свете Эйдан видел, как краска залила ей щеки.
— Ну да. Дорога… И все такое.
— Бога ради, не объясняй. Не маленький.
Она упрямо вздернула подбородок.
— В общем, я услышала, что загружается карета, и пришла узнать, что, собственно, происходит.
— Ничего особенного. Не понимаю, что ты имеешь в виду. — Тут Эйдан заметил, что она только в ночной рубашке и халате, хотя на ногах были ботинки. — Тебе лучше вернуться в постель, Марисса.
— Непременно, но только когда ты скажешь мне правду.
— О чем? — фыркнул он.
— О письме, которое Джуд написал своему отцу!
Вот дьявольщина. Верно, у его приятеля осмотрительности как у слона в посудной лавке. Как можно было ему доверять?
— Понятия не имею, о чем ты говоришь.
Марисса подбоченилась и просверлила его пристальным взглядом:
— В самом деле? Тогда почему Джуд деликатно затрагивает тему парламента и развода? Я так быстро надоела своему мужу?
— Не мели вздор.
Она ткнула его в плечо:
— Ты скажешь мне, что происходит, Эйдан. Джуд явно знает, и я гарантирую, что очень скоро все из него вытащу. Но вы оба будете у меня в немилости. Надолго. Хотя, полагаю, тебе все равно. Тебе от этого ни жарко ни холодно.
Его плечи чуть не вибрировал и от напряжения, но он сделал глубокий вдох и заставил себя немного расслабиться.
— Дорогая, ты ошибаешься!
Сестра старалась выглядеть стойкой, но дрожь от холода прошла по всему ее телу. Эйдан обреченно
