лежавшие на западе холмы окрасились в цвет индиго. Эмма развязала ленты, сняла капор и стала обмахиваться, с шелестом разгоняя им перед собой воздух.
— Я в жизни еще столько на одну карту не ставил, — сказал Нед, нарушая затянувшееся молчание. — Я так хочу завладеть этим ранчо, что готов убить всякого, кто попытается мне помешать, — даже твоего брата. И я предлагаю тебе жить на этом ранчо со мной. — Нед метнул в ее сторону быстрый хитрый взгляд. — После того, разумеется, как мы побываем у священника.
Эмма повернулась, одарила его пристальным взглядом и сказала:
— Со всем этим придется подождать до лучших времен.
Нед взял ее за руку.
— Нет, я хочу услышать твой ответ немедленно.
У Эммы на лице проступило смущение.
— Разве это так уж для тебя важно?
— От этого зависит успех всей этой затеи с твоим братом. Я должен получить от тебя ответ.
Эмма отвела глаза и долго молчала. Потом, вздохнув, сказала:
— Думаю, если бы могли купить вместе это ранчо, то я бы пошла за тебя. — Она печально улыбнулась. — Спасибо за предложение. Надеюсь, ты вспомнишь, что очень мне нравишься, и однажды простишь меня.
Нед подумал, что Эмма говорит довольно странные вещи, но был слишком взволнован и обрадован, чтобы задуматься над ее словами.
— Ну так вот! Хочу довести до твоего сведения, что у меня есть эти деньги. Более пяти тысяч долларов спрятано в сарае на заднем дворе «Чили-Квин». Я добыл их грабежом. Соединив их с теми деньгами, которые мы взяли у братьев Майндеров, мы наберем нужную сумму. — Нед схватил ее за руку и расплылся в улыбке. Он был наверху блаженства: сделал предложение руки и сердца и получил согласие. Теперь они с Эммой уедут в Колорадо и будут жить на ранчо среди гор до скончания своих дней. Нед притянул Эмму к себе и нежно поцеловал. Эмма ответила ему неожиданно горячим поцелуем, потом отодвинулась и огляделась. Вокруг никого не было видно. Тогда Эмма наклонилась к нему и снова его поцеловала.
По пути в «Чили-Квин» Нед рассказал Эмме о том, что он задумал. Если разобраться, Джон, сам того не ведая, предоставил им обоим отличную возможность ускользнуть с деньгами из Налгитаса. Завтра утром на вокзале они с Джоном отдадут все деньги Эмме, и она сядет на поезд, уходящий в Джаспер — то есть поступит так, как того хотел Джон. Но Нед, вместо того чтобы дожидаться ее возвращения в Налгитасе, сядет на коня и, как только ему удастся отделаться от Джона, помчится в Джаспер. Поскольку поезд не идет прямиком в Джаспер, а сворачивает на север к поселку Уот-Чир, Неду, вполне возможно, удастся приехать в Джаспер еще раньше Эммы и встретить ее на платформе. Джон будет ждать возвращения Эммы до следующего дня; на то, чтобы добраться до Джаспера, у него уйдет еще один день, таким образом, у них будет два дня в запасе. Но, скорее всего, им это не понадобится. Джон наверняка решит, что они подались дальше на Запад. Ему и в голову не придет, что они отправятся на лошадях в Колорадо.
— Бери с собой только те вещи, которые можно увезти на поезде, — сказал Нед. — С остальными придется распрощаться. Эдди, по всей видимости, будет пребывать после нашего отъезда в дурном настроении и вряд ли пошлет тебе вдогонку твой сундук.
— Ты расскажешь Эдди о наших планах? — спросила Эмма, когда они свернули к «Чили-Квин», замедляя шаги, чтобы успеть обо всем договориться, прежде чем они окажутся перед его порогом.
— Позже. Когда дело будет сделано. Перед самым отъездом, — сказал Нед. Он не хотел, чтобы Эдди спутала ему карты. Кроме того, у него было предчувствие, что она знает о его слишком теплых чувствах к Эмме.
Когда они вошли в дом через заднюю дверь, Эдди на кухне не было, и уже за одно это Нед был благодарен судьбе. Проститутки сидели в гостиной, и Нед слышал их смех и громкий голос Эдди. Эмма, казалось, целиком ушла в себя, но этого и следовало ожидать. Как-никак ей предстояло ограбить собственного брата, а потом выйти замуж за грабителя Неда Партнера. Этого хватило бы с лихвой любой женщине. Она сказала Неду, что ей надо собрать вещи, после чего удалилась в спальню и захлопнула дверь. Неду тоже предстояло собраться. Он двинулся было к сараю, но налетел на Уэлкам.
— Мои деньги у тебя? — с ухмылкой спросила она.
— Завтра получишь, — резко сказал Нед. — Он должен передать нам деньги на вокзале, и тогда я отдам тебе твою долю сполна.
— Только не надо важничать, — сказала Уэлкам. — Я сегодня заработала столько же, сколько ты, то есть ровным счетом ничего.
— Без меня, женщина, тебе не видать денег как ушей своих.
Уэлкам небрежно махнула рукой:
— Иди уже. А то разговорился тут, что твой белый проповедник. Слушать противно. — Она открыла дверь кухни и исчезла за ней.
Нед вошел в сарай и отпер дверцу своей комнатки, где стояла его кровать и хранились его вещи. Ему предстояло решить, что взять с собой — Эдди вряд ли отправила бы ему вслед его сундук, — но это его не слишком волновало. За четыре года, которые он провел в «Чили-Квин», вещами он отнюдь не оброс. Открыв сундук, он извлек из него фотографию своей семьи и некоторое время ее рассматривал. Как только они с Эммой обоснуются, он напишет сестре Элис и расскажет ей, где его искать. Возможно, он даже пригласит ее в Колорадо. При этой мысли он улыбнулся. После двадцати лет странствий он наконец снова обретет семью. Даже, быть может, свою собственную. До тех пор, пока он не познакомился с Эммой, такого рода мысли просто не приходили ему в голову. Интересно, сможет ли Эмма родить? Она говорила, что в этом году ей стукнуло тридцать пять, а это, если разобраться, не так уж и много. Его мать рожала детей — «щенков», как выражался его отец, — когда ей было уже за сорок. Внезапно у него возникла мысль, что он и сам был бы не прочь заиметь сына или даже двух. Но если Эмма рожать не сможет — что ж, значит, так тому и быть.
Нед закатал свои вещи вместе с фотографией в два одеяла, потом для верности перетянул скатку ремнями. Находившиеся в комнате седельные сумки он наполнил всевозможными мелочами, которые могли пригодиться ему в дороге, позаботившись оставить место и для провизии. Положив оставшиеся вещи назад в сундук, он приподнял половицу, вынул кожаную сумку, развязал стягивавшие ее ремни и высыпал ее содержимое на помещавшуюся у стены узкую койку. Добавив к груде долларов деньги, взятые из банка в Джаспере, он пересчитал свою кассу и разделил деньги на пять пачек по тысяче долларов в каждой. Шестая пачка, поменьше, содержала семьсот пятьдесят долларов. Оставшиеся деньги — что-то около пятисот долларов — он положил в карман рубашки. Уложив в сумку ровно пять тысяч семьсот пятьдесят долларов, Нед вернул ее в тайник.
К тому времени, когда Нед закончил сборы, солнце уже зашло, и Неду захотелось есть. Выйдя из сарая, он направился на кухню, где обнаружил оставленную Уэлкам кастрюлю с «тамале» и две тарелки. Он сел за стол и, не зажигая света, основательно закусил. Потом он подумал, что было бы неплохо отнести тарелку «тамале» Эмме, но, увидев на полу пустую бутылку из-под виски, отказался от этой идеи. Вполне возможно, что сегодня вечером Эмма нуждалась в виски куда больше, чем в пище. В виски и в крепком сне. Глянув на запертую дверь, которая вела в комнату Эммы, он еще больше утвердился в этой мысли и решил ее не беспокоить. Завтра их ожидал трудный день, и ей было необходимо как следует отдохнуть. Дав волю воображению, Нед попытался представить себе, как она выглядит в ночной рубашке и чепце, и улыбнулся. Продолжая улыбаться, он скрутил сигарету, закурил, откинулся на спинку стула и некоторое время сидел без движения, попыхивая дымком и прислушиваясь к доносившимся из гостиной раскатам смеха и женскому визгу. Ему показалось, что он слышит голос Эдди и звон бокалов. «Надо будет сказать Эдди, чтобы она поставила в гостиной фортепьяно и наняла пианиста», — подумал Нед. В следующую минуту, однако, ему пришло в голову, что он, возможно, никогда ее больше не увидит, и задумался, будет ли он, Нед, скучать по легкой, бездумной жизни, которую вел в этих гостеприимных стенах. Впрочем, он был уверен, что не будет — ведь судьба предоставила ему шанс осуществить свою мечту — уехать с Эммой в Колорадо.
Свернув себе еще одну сигарету, он поднялся с места, подошел к окну и выглянул наружу. На небе в
