Если бы Феллон обвинил сейчас Лийару, он ничем не смог бы подкрепить своих слов.
Спустя несколько часов и множество бокалов, Феллон пришел в себя в к’изуне, в котором он ехал с двумя другими гостями и орал пьяную песню под аккомпанемент полудюжины копыт айи. Попутчики слезли раньше Феллона, потому что никто из гостей Кастамбанга не жил так далеко на западе. Это означало, что платить за проезд предстояло ему. Впрочем, со всеми теми деньгами, что для него собрали…
Куда они, к Хишкаку, подевались? Тут он вспомнил, что ввязался в игру и в какой-то момент выигрывал тридцать тысяч кардов. Но потом своевольная Да’ви, балхибская Фортуна, покинула его, и вскоре у него остались лишь те деньги, с которыми он приехал в дом Кастамбанга.
Феллон застонал. Неужели он никогда не поумнеет? Имея такие деньги в кармане, он мог бы отряхнуть балхибскую пыль со своих ног, предоставить Мджипе, Квейсу и Фредро разбираться с Сафком самостоятельно и отправиться вербовать наемников для возвращения замбийского трона.
Тут его посетила еще одна кошмарная мысль. Пока он бился с йеки, а потом праздновал победу, он совсем забыл о Гази и об уговоре с Кордак’ом. Они, конечно, уже давно вернулись — и каким же образом ему оправдываться? Он схватился за голову, которая трещала от боли. И от него, скорее всего, несло, как от винокурни. Оставалась, конечно, возможность во всем признаться.
Его воображение, обычно такое плодовитое, было как будто парализовано. Значит так: «Мои друзья Гарган и Вимс заскочили узнать, как мое самочувствие. Мне уже стало много легче, и они уговорили меня прогуляться с ними к Савейчу, а там у меня опять прихватило живот…»
Гази в это не поверит, конечно, но ничего другого он не мог придумать. К’изун остановился у его дома. Расплачиваясь с возницей, Феллон поглядывал на обшарпанный фасад, который, правда, ночью выглядел не так убого, как днем. Света видно не было. Или Гази уже спала, или…
Когда Феллон вошел в дом, какое-то чувство подсказало ему, что в доме никого нет. Так оно и оказалось — как не было и записки от Гази. Он поднялся по ступенькам, пошатываясь, стащил перевязь с мечом и сапоги, упал на кровать и сразу провалился в сон.
Глава X
На следующее утро Энтони Феллон проснулся с отвратительным привкусом во рту. Все мыщцы его тела болели, и самочувствие в целом тоже оставляло желать лучшего. Ощущения в области шеи были подозрительны и навевали грустные мысли о привычном вывихе. Медленно приходя в себя, он вспомнил, что когда он вернулся вчера от Кастамбанга, Гази не было…
Где она была сейчас?
Феллон сел и позвал ее. Ответа не было.
Несколько секунд он сидел на краю кровати, протирая сонные глаза и осторожно поворачивая голову из стороны в сторону, чтобы проверить, что с шеей. Потом встал и обыскал дом. Гази так и не нашлась. И пропала, как выяснилось, не только она сама: исчезла также вся ее одежда и прочие предметы туалета.
Готовя себе завтрак трясущимися руками, он прокручивал в уме различные варианты. Он мог бы напомнить себе, что, в конце концов, в Балхибе женщины были свободны менять джагейнов, когда им того хотелось. Но сейчас одна только мысль о том, что Гази могла уйти от него к Кордак’у, вызвала у Феллона такую ярость, что какие бы то ни было разумные соображения перестали на него действовать.
Он проглотил завтрак, не разогревая его, натянул сапоги, пристегнул меч и, не дав себе труда побриться, отправился на восток города в казармы. Рок’ир взошел меньше кришнаитского часа назад, но утренний ветер уже кружил небольшие пыльные вихри.
Проехав полчаса в запряженном айей омнибусе, он добрался до казарм, где хмурый солдат в дежурном помещении сообщил ему, где находится квартира Кордак’а. Еще через полчаса Феллон был у цели.
Многоквартирный дом, в котором жил Кордак’, стоял у северной границы Кхарджу, там, где магазины и банки этого квартала уступали место жилым массивам Зарду, квартала, где обитал средний класс. Феллон изучил список жильцов, вывешенный у входной двери, и решительно поднялся на третий этаж. Убедившись, что не ошибся дверью, он ударил в гонг, висевший рядом с ней.
Когда ответа не последовало, он ударил еще раз, сильнее, а потом заколотил в дверь кулаком, что балхибцы позволяли себе очень редко. Наконец внутри кто-то задвигался, и дверь открыл сонный и плохо соображающий Кордак’. Его зеленые волосы были взлохмачены, костлявые плечи защищало от утренней прохлады одеяло, а в руке он держал обнаженный меч. В столь неурочный час в этом не было ничего необычного — вместо Феллона стучать вполне мог и грабитель.
Кордак’ сказал:
— Во имя зеленых глаз Хоя, какого… О, это мастер Антане! Что привело тебя сюда сейчас, когда я отдыхаю от трудов? Надеюсь, что-то важное весьма?
— Где Гази? — спросил Феллон, опуская руку на рукоять своего меча.
Кордак’ несколько раз моргнул, прогоняя сон.
— Как где? — ответил он невинно. — Оказав мне честь, избрав меня своим джагейном новым — благодаря беспечности твоей и вскрытому обману, который я поддерживать не мог и не желал — в общем, она со мной. Где ж ей быть еще?
— Ты… ты признаешься…
— Признаюсь? В чем? Я ясным языком сказал все без утайки. А ты теперь иди отсюда, мой добрый господин, и дай продолжить мне мой отдых. И впредь, прошу тебя, коли зайти решишь, час поприличней выбирай.
Феллон чуть не задохнулся от ярости.
— И ты думаешь, что можешь вот так увести мою женщину, а потом приказывать мне убираться и не мешать тебе спать?
— Что в голову ударило тебе, землянин? Ты не в Кваате варварском, где женщины имуществом являются, как вещи. А теперь проваливай, пока не преподал тебе урок манер хороших я…
— Ну да? — прорычал Феллон. — Сейчас я тебе сам преподам урок!
Он отступил на шаг, выхватил меч и сделал выпад.
Все еще немного сонный, Кордак’ какую-то долю секунды колебался: отбивать ему атаку или захлопнуть дверь, поэтому прежде, чем он успел что-либо решить, клинок Феллона оказался в каких-то миллиметрах от его груди. Кое-как отбив выпад и едва не расставшись с жизнью, Кордак’ отпрыгнул.
Однако при этом он был вынужден оставить дверь, через которую в квартиру ворвался Феллон. Оказавшись в прихожей, землянин захлопнул дверь ударом ноги.
— Сумасшедший! — сказал Кордак’, сдергивая одеяло с плеч и обматывая им левую руку. — Сам ты навлек ту кару, что ждет тебя, — и Кордак’ ответил выпадом на выпад.
Тинк-дзинь-дон-н-н, звенели тяжелые клинки. Феллон отбил атаку, но его выпады и контрвыпады тоже с легкостью парировались клинком Кордак’а, либо же останавливались его обмотанной одеялом рукой. Сам Феллон был слишком поглощен боем, чтобы оценить, насколько причудливое зрелище представляет собой его противник — абсолютно голый, с мечом в правой руке и с одеялом вокруг левой.
— Антане!
И Феллон, и Кордак’ на мгновение перевели взгляды в сторону двери, в которой стояла Гази, прижавшая ладони к щекам. Однако прежде, чем кто-либо из соперников успел воспользоваться удобным случаем, оба они снова смотрели друг на друга.
Дзинь-дон-вжи-и-ик!
Дуэлянты кружили, проявляя теперь осторожность. После первых же выпадов Феллон понял, что их силы примерно равны. Он был немного тяжелее и (будучи землянином) сильнее физически, но Кордак’ был моложе, и его руки были длиннее, обмотанное же вокруг его левой руки одеяло компенсировало превосходство Феллона в технике фехтования.
Тинк-тинк-бом!
Феллон повалил какой-то столик и отшвырнул его ногой.
