Ве’кира Исключительного. Там Феллон отвел Ве’кира в сторонку и спросил у него:
— Ты ведь бакхит, не так ли?
— Да, мастер Антане. А почему ты спрашиваешь?
— Я хотел увериться, что мой заказ не вызовет у тебя возражений по религиозным мотивам.
— Клянусь Кварара палицей, зловещее начало! Что за заказ ты хочешь сделать?
— Мне нужно два йештитских одеяния для жрецов третьего класса…
— Как, неужели чужестранцев принимают в это братство?
— Нет, но костюмы нам все равно нужны.
— О, господин! Среди йештитов у меня большая клиентура, и когда б известным дело это стало…
— Не станет. Но тебе придется шить рясы собственноручно, и, к тому же, они нужны нам срочно.
Портной отнекивался, возражал и ворчал, но Феллону в конце концов удалось уломать его.
Большую часть утра они провели в задней комнате магазина, где их сначала обмеряли, а потом примеривали им сметанные костюмы. Это оказалось несложно, потому что свободные мешковидные рясы, которые полагалось носить жрецам культа Йешта, не слишком подгонялись под фигуру. Ве’кир пообещал, что костюмы будут готовы к следующему полудню, и Феллон и Фредро расстались — последний для того, чтобы вернуться в отель и продолжить работу над статьей.
Прощаясь с ним, Феллон сказал:
— Тебе заодно придется избавиться от этой бороды.
— Сбрить бороду? Никогда! Я ее ношу уже на пяти планетах! У меня такое же право на бороду, как…
Феллон пожал плечами.
— Как хочешь, но тогда тебе не удастся сойти за кришнаита. У них волосы на лице вообще почти не растут.
Фредро сдался, все еще продолжая ворчать, и они договорились встретиться на следующее утро, чтобы зайти за рясами, а потом порепетировать Ритуал дома у Феллона.
Феллон задумчиво направился обратно в Джуру, пообедал по пути и вернулся домой. Подходя к своей двери, он увидел, что к дверной ручке подвешена на бечевке небольшая деревянная стрела.
Издав недовольный возглас, он снял стрелу с ручки. Ее появление означало, что на вечер был назначен сбор роты Джуру в арсенале. И у него не возникло ни малейшего сомнения в том, что это каким-то образом связано с кваатской угрозой.
Капитан Кордак’ оглядел ряды бойцов своей роты — все двести семнадцать существ. Примерно наполовину это были кришнаиты, остальные же — земляне, тотиане, осириане и так далее.
Капитан прочистил горло и сказал:
— До всех вас, без сомнения, тревожные доходят слухи по кваатскому вопросу. Роятся слухи эти, как чидебы над трупом смрадным, и всем должно быть ясно, что созвали вас как раз в связи с сей мрачною угрозой. Не стану вас обманывать — так оно и есть. И хотя я лишь простой солдат, а не оратор, попробую я все же изложить, прощенья испросив за скудость слога, как обстоят дела. В нескольких словах.
— Как все вы знаете — и как испытали некоторые на личной своей шкуре — минуло семь лишь лет с тех пор, как камуран кваатский (пусть грязный Дунулан его зароет под кучею отбросов) разбил нас при Таджроше, развеяв наших воинов подобно урагану. После этой битвы контроль мы утеряли над Джо’ольским пандратом, который ранее был буфером меж нами и степными дикарями. От всадников гуура в стране союзной бывшей стало тесно, и сам пандр Джо’ола поклялся в верности гууру — да ничего другого сделать и не мог он. С тех пор Джо’ол формально независимым считался, но пандр его искал защиты не у Кира, как то было в прошлом, а у гуура подлого.
— Если б царь наш был в своем уме… — сказал кто-то из задних рядов, но выступление было подавлено в зародыше.
— Я не потерплю неуваженья к дому царскому, — строго сказал Кордак’. — И хоть я тоже сознаю трагедию его Величества несчастья, не забываю я, что трону — а не сидящему на нем — обязаны хранить мы верность. Однако, продолжаю. С тех пор гуур могучий распространял тлетворное влияние свое, подмяв Дхаукию и Сурию и присоединив их к растущей вширь империи своей. Всадники его победоносные знамена пронесли до каменистых гор Мадкика, до болот у озера Кхааст и даже в неизведанные земли Гхоббеджа и Йерамиса — которые доселе лишь на карте письменами были и населялись безглавыми людьми и сказочными монстрами.
— Почему, могли б спросить вы, не раздавил Балхиб он прежде, чем в даль отправиться такую? Потому лишь, что, хоть и потускнела слава наша, и сами мы не те уже, что были, но все же и до наших дней остались мы воинственною расой — сталью, которую ковал джунгавский молот на наковальне всех других племен Варасто, для которых столетия все эти служили мы щитом от варваров степных. И хотя гуур разбил нас под Таджрошем, он сам при этом пострадал немало, и не хватило сил ему границу перейти и вторгнуться в балхибские пределы.
— Теперь же, подчинив себе столь много наций разных, готов сей варвар вновь испытать судьбу и с нами встретиться в прямом противоборстве. Его войска вошли в Джо’ол, не встретив никакой помехи. В любой момент мы можем ждать вестей о том, что вторгся он и к нам. Разведчики доносят, что многочислен враг, как морской песок, и стрелами затмить способен лик Рок’ира, что реки выпивают досуха кваатские солдаты. Помимо кавалерии гуура, в состав орды вошла сурийская пехота, драгуны из Дхаукии и лучники Мадкика, а также люди фантастических племен неведомо откуда, из земель, неслыханных доселе средь Варасто. Молва доносит также вести о странных боевых машинах, подобных коим не видывали ранее на Кришне.
— Зачем я говорю все это вам — чтоб напугать вас? Нет. Мы тоже не последнее в военном смысле государство, и не стоит лишний раз перечислять успехи славные балхибского оружья. (Тем не менее, Кордак все-таки выдал длинный список былых побед, приводить который здесь нет надобности.)
— Но сильны мы не одною лишь отвагой героев наших славных — врагу мы приготовили сюрприз. Почувствует на собственной он шкуре всю мощь оружья нового, которое рассеять может биштаров диких стадо целое! И оно готово быть должно к ученью пятничному — то есть через трое суток. Готовы будьте сами к этому.
— И еще одно, мои цыплята. Рота Джуру в занидской гвардии известна пестротою облаченья. Винить вас в том не буду — разнообразие обличий сам смысл военной формы под сомненье ставит. Однако же, хоть что-то сделать надо — иначе, оказавшись в гуще битвы жаркой, врага вы отличить не сможете от друга, а, главное, друзья вас отличить не смогут от врагов и навлекут на вас бесславную погибель, как то случилось с сэром Жиджурешем из легенды старой.
— Я поискал на складах арсенала и нашел запас немалый вот этих древних шлемов. Они попорчены, конечно, коварной ржавчиной и носят боевые шрамы сражений дней былых, но оружейники отчистить постарались их, насколько то возможно, и выправить помятые места. Главнейшее ж достоинство их в том, что схожи все они и потому служить способны знаком героев Джуру — а также защищать вам черепа.
— И добавлю, что форма роты Джуру по уставу — как все вы знать должны бы — туника красная, с нашитою на правом рукаве полоской белой, а не те лохмотья, что в дежурства вы напялить норовите. Так что, если у кого найдется что похожее, пускай оденет. Покрой неважен, была б одежда красной. И пусть сестра иль джагайни пришьет полоску. И это не какая-то дурная прихоть командира-солдафона — ваши жизни, может статься, зависеть будут от того, насколько вы серьезно отнесетесь к вопросу этому.
— А теперь постройтесь для примерки и раздачи шлемов древних сих и их носите с такой же честью, с какой герои славные былых времен их одевали!
Стоя в очереди за шлемом, Феллон размышлял о том, что этим утром Кордак’ поступил не очень осторожно, поделившись с ним секретными сведениями. Ему также пришло в голову, что было бы довольно пикантно, если бы он, Энтони Феллон, был убит благодаря информации, проданной им же противной стороне.
По пути домой Феллон соблазнился и заглянул к Савейчу, где и провел несколько часов, выпивая и болтая с приятелями. Поэтому на следующее утро он опять проснулся поздно и заторопился в «Земной» за Фредро.
Пока он ехал в омнибусе, он ощутил, что город подспудно бурлит. До него доносились обрывки
