Помнишь слова великого пролетарского писателя: «Кто не с нами — тот против нас»? С тех пор мир стал совсем другим, теперь мы стараемся работать мягче, без экстремизма. Будь классик в живых сегодня, он мог бы написать: «Кто не против нас, тот с нами». — Серпина выбил трубку о каблук лакированного башмака, почти грустно продолжал: — Время, старина, изменилось само время. Это всего лишь доставшаяся в наследство иллюзия, будто можно сохранять нейтралитет между Добром и Злом, на самом деле есть всего две разновидности людей: те, кто творит Добро, и все остальные. Так вот, все остальные — это наши люди. От неделания Добра до делания недобра — только маленький шажок: не задавай себе вопроса, кто ты и зачем ты пришел на эту Землю.
— Сегодня ты удивительно томен и грустен, пожалуй, таким я тебя никогда и не видел. — Лукарий изучающе разглядывал Серпину.
— Ты прав, мне сегодня грустно, — согласился тайный советник. — Знаешь почему? Я прощаюсь… Я прощаюсь с тобой, и навсегда!
— Не рано ли, Серпина?
— Нет! Честно скажу, мне нравилась твоя горячность, когда ты узнал о существовании секретного протокола между нашими департаментами. Я и сам был не в восторге от соглашения поддерживать в мире равновесие между Добром и Злом. Это лишило нас соревновательности, но, в отличие от тебя, я смирился. Есть вещи, которые превосходят твои возможности, и их надо принимать как данность. Ты этого не понял, как не понимаешь и сейчас. До тебя почему-то не доходит, что если Он дважды не пожелал заметить твой протест, значит, с тобой самим что-то не в порядке! Да и кому какое дело до этой маленькой планетки на задворках галактики! Не я, не ты, а Он создал мир таким, каков он есть, и, значит, все, что происходит, происходит с Его ведома и в соответствии с Его замыслом! Низвергнув Денницу с небес и превратив падшего ангела в Люцифера, Он, тем не менее, не отнял у него могущества и власти. Ты не задумывался — почему? Да потому, что павший серафим был нужен Ему в этом новом качестве! Тогда, спрашивается, против кого ты восстаешь? Неужели ты думаешь, что мелким, ничтожным людишкам нужна твоя жертва? У них есть надежда, и этого вполне достаточно, чтобы дотянуть до могилы, — Серпина мелко засмеялся. — В первый раз, не знаю уж почему, но тебя приговорили только к ссылке. Теперь на такую мягкую кару ты рассчитывать не можешь.
— И ты пришел, чтобы, как и в прошлый раз, дать предлог суду?
— О нет, — махнул рукой Серпина. — В прошлый раз тебя не могли судить за ересь, потому что это было связано с тайной соглашения, теперь же ты уже так накуролесил, что никакого предлога не требуется. Ты ведь не станешь отрицать, что остановил Циссоид времени?
— Хорошо, — ушел от прямого ответа Лукарий, — если твой приход не провокация, тогда зачем ты здесь?
— Не торопи меня! — попросил Серпина, вновь разжигая трубку. — Все не так просто, как может тебе показаться. Мы прекрасно понимаем, в какое трудное положение ты себя поставил, и, хотя это тебе покажется странным, готовы протянуть руку помощи.
— Мне? — Лукарий удивленно поднял брови. — Вашу руку, вашей помощи?
— Не спеши ее отталкивать! — усмехнулся Серпина. — Помнишь, в разговоре с Хроносом я сказал, что он глупец? Так вот, я просто оказался честнее вас с Евсевием.
— Ты так думаешь?
— Знаю точно! Я сказал то, что вы подумали и не могли не подумать. Потому что в каждом человеке сидит этакая червоточинка, источник грязных мыслей. В нем вечно живет искушение, и это не его вина, потому что таким он был создан. Господь, что касается людишек, оказался большим мистификатором. Они не знают, откуда пришли, и понятия не имеют, когда и куда уйдут. Если кто и доходит до чего-нибудь стоящего своим умом, ему как раз время умирать. Ну, скажи честно, разве это не издевательство — заставлять их жить в мире сменяющих друг друга надежд и отчаяния? — Глаза Серпины были печальны, Лукарию даже показалось, что он разглядел в них нечто человеческое. — А теперь подумай, — продолжал тайный советник, — если Господь искушает человека в мыслях его, дурачит, держа в неведении каждую минуту муторной, полной страданий жизни, тогда, может статься, Он и создал людей ради собственной забавы? Что с них взять — юродивые, фиглярствующие шуты!
Но если это так, то все твои жертвы и борения просто смешны, ты играешь не в той команде. Подумай, у тебя есть прекрасная возможность сменить сторону, присоединиться к тем, кто понял Его замысел и, подыгрывая Ему, подливает масла в костер человеческой глупости. Примкнув к нам, ты станешь действительно посвященным в великую тайну человеческого предназначения. Мы сделаем так, что тебе вернут твой высокий ранг и место в иерархии Светлых сил. Какое наслаждение — знать истинный порядок вещей, чувствовать себя колоссом среди пигмеев! С твоим талантом ты легко войдешь в элиту, в узкий круг тех, кому доступны кулисы этого театра абсурда, кто в деталях знает механизм, вращающий мир… Знает — и молчит.
Серпина поднялся из кресла, небрежной походкой прошелся по опустевшей студии.
— От тебя даже не требуется немедленного решения, — тайный советник улыбнулся, подмигнул со значением. — «Нет времени»… как часто мы повторяем эти слова, не задумываясь над их глубинным смыслом… А ведь та женщина в нижнем мире — она ждет, она надеется! Кстати, ее судьба тоже будет зависеть от твоего ответа. Как счастлива будет она вновь увидеть тебя — сильного, уверенного! И как расстроится, узнав, что по собственной глупости ты упустил ваше счастье! И надо-то всего ничего: скажи, как именно ты остановил Циссоид времени, и это тебе зачтется. Можешь не сомневаться, в нашем департаменте умеют ценить готовность сотрудничать…
— Значит, все-таки удалось расшевелить осиное гнездо? — Лукарий с усмешкой посмотрел на Серпину. — Забеспокоились! Такое от Него скрыть не удастся!
— Ты слишком все драматизируешь. Конечно, твоя бездумная выходка причинила некоторые хлопоты, но над генератором уже трудится объединенная команда обоих департаментов. — Тайный советник устало махнул рукой. — Ну а те, кто мог бы обратить Его внимание на случившееся, не захотят беспокоить Создателя такой мелочью. Тебе самому должно быть понятно — никто в этом мире не готов к Судному часу!
— А если все же Он узнает?
— Полно, Лука, полно! Может быть, это и было бы страшно, но уж больно много запачкавшихся… Тут, мой дорогой, начинает действовать другая логика. Когда все кругом чисты, грязному хочется отмыться, когда же все по шею в грязи, гораздо проще это не замечать. Таков универсальный закон человеческого бытия, приложимый и ко всем другим мирам. Честно тебе скажу, я плохо понимаю, зачем ты все это сделал? И потом, что значат эти голые стены и уничтожение бумаг? Романтика, пустая романтика! Бежать тебе некуда, да этого никто и не допустит. Суета все это, Лука, одна суета! Ты не хуже меня знаешь, какими возможностями обладает Департамент Темных сил…
— Думаешь, настало время пугать? — поинтересовался Лукарий.
— Ну зачем же пугать? Давай я просто расскажу, что тебя ждет, если ты не примешь мое предложение. — Серпина остановился за спинкой кресла, почти сочувственно посмотрел на друга своего давнего детства. Голос его звучал ровно и безразлично, но Лукарий без труда расслышал в нем нотки триумфа и превосходства. — Прямо из этой студии ты предстанешь перед объединенным высшим судом двух департаментов, и судить тебя будут за богоборство и преступления против системы. Ты замахнулся на основы основ, на то, что было даровано Господом всем и каждому — на время! В приступе гордыни ты захотел отнять высшую Его милость и должен за это поплатиться. Не улыбайся, я знаю, что ты сейчас думаешь! По незнанию тебе кажется, что ты можешь воспользоваться этим процессом для раскрытия сговора. Ничего не получится — извини, я забыл тебе сказать о предварительной обработке, которой подвергнут твою сущность непосредственно перед доставкой в суд. О, в нашем Департаменте есть большие мастера, из их нежных рук ты выйдешь ягненком! Ты забудешь о своей навязчивой идее с секретным соглашением и признаешься, что пошел на преступление из-за любви к земной женщине — ты хотел быть с ней вечно! Что ж, не ты первый, не ты последний. Такое уже случалось кое с кем из иерархии Светлых сил и, если помнишь, даже описано в Библии. Приговор? — Тайный советник картинно вскинул брови, выдержал паузу. — Приговор будет стандартным: высшая мера — полная дезинтеграция сущности с последующим стиранием из мировой памяти всякого указания на твое существование. Богоборцев нет и физически быть не может — это один из основных постулатов системы, и тут уж она не отступит от буквы
