Почему же я не удивляюсь? Я испытывала скорее не удивление, а боль. Сильную боль.
— Это из колонки Хилари. Фотография может означать что угодно.
Я снова сложила газету, и это немного приглушило боль.
— Думаю, между ними существуют какие-то отношения. Я хочу сказать, серьезные отношения. Когда я шутливо намекнула ему на это, он даже не пытался отрицать.
— И после этого он обвиняет тебя?
— Он сказал, что после разрыва все иначе.
— Ну, тут он прав, — многозначительно заметил Броди, снова вернув наш разговор к тому, с чего он начинался.
Я смотрела на его родное лицо — теплые карие глаза за тонкой оправой очков, веснушки на носу, заметные только при ярком дневном свете, мужественную линию подбородка, пухлую нижнюю губу. Я никогда не касалась его лица так, как это сделала бы любовница — ни пальцами, ни губами. Но ведь на свете существовало множество вариантов любви.
Я любила Дэниса, потому что он был моим мужем и являлся неотъемлемой частью брака. В Броди же я любила личность.
Я уважала Броди, нуждалась в его обществе, полагалась на его мнение. Испытывала ли я к нему более сильные чувства, чем к Дэнису? Казалась ли я ему более привлекательной, чем Дэнису?
И почему я не замечала всего этого раньше?
— Мне нужно время, Броди. Если я совершу что-либо, даже отдаленно напоминающее дурной поступок, я потеряю детей.
— Но ты ведь понимаешь, что тут действует двойной стандарт, не правда ли?
Я махнула рукой.
— Как будто это новость?! Каждая женщина знает об этом.
Выйдя из-за стола, я подошла к креслу, над которым работала, и снова начала разглядывать сложенную газетную вырезку — фотографию моего мужа и его любовницы, его предполагаемой любовницы. Я еще не была готова признать это как свершившийся факт, не была готова понять, что Дэнис бросил меня так быстро. Я не могла смириться с тем, что меня променяли на молодую и смазливую девчонку. Всего лишь фотография. Точно такая же, как и та, на которой обнимались мы с Броди.
Двойной стандарт. Несправедливо.
Я сунула фотографию Дэниса и Фиби в карман.
— Итак, что нам остается делать? Если мы хотим преуспеть в этой системе, нам нужно к ней приспособиться. И я пытаюсь это делать, Броди. Пытаюсь.
Он встал и подошел ко мне.
— И, возможно, ты тратишь на это гораздо больше сил, чем следовало бы.
Я не была уверена, что поняла его правильно. Я только чувствовала: чем ближе он подходил ко мне, тем сильнее все напрягалось внутри меня.
Броди остановился на расстоянии вытянутой руки, засунув пальцы в задние карманы джинсов.
— Не надо жертвовать нашей дружбой. Не дай Дэнису насладиться своей победой. Хорошо, нам нельзя быть вместе, именно быть вместе, но разве мы не можем проводить время друг с другом?
Он дотронулся до моей щеки. Его пальцы нежно провели по моему подбородку, скользнули по волосам. Потрясающие, завораживающие, фантастические ощущения! Я больше не могла этого выносить и потянулась к его ладони.
— Ты никогда не задумывалась, что бы мы почувствовали, если бы поцеловались? — спросил Броди хриплым голосом.
— Нет.
— А если бы занялись любовью?
— Нет. Я не могу, Броди. Я не могу сейчас.
— Когда-нибудь?
— Возможно. Не знаю. Еще две недели назад я полагала, что Дэнис единственный мужчина в моей жизни, с которым я сплю.
— Но вы не виделись с ним почти месяц. А сколько времени прошло с тех пор, как вы в последний раз занимались любовью?
Я крепко сжала губы и покачала головой, показывая, что мне неприятен этот разговор. Я не была готова говорить с ним о таких вещах.
— Хорошо, — сказал Броди, как будто услышав мои мысли, — но сможешь ли ты испытывать ко мне подобные чувства?
Я попыталась рассмеяться. Мой смех прозвучал истерически.
— А как я могу сдержать их?
Он усмехнулся и, обхватив меня руками, крепко прижал к себе, прежде чем я успела оттолкнуть его. К тому же я и не хотела этого. В объятиях Броди я чувствовала себя в безопасности. И мечтала остаться там навсегда, но Броди поцеловал меня в лоб и отпустил.
Продолжая улыбаться, он пошел по направлению к выходу с поднятым кверху указательным пальцем, как бы призывая меня молчать, хоть я и не пыталась шуметь. Он ушел так же тихо, как и появился.
Я ругала его, убирая остатки нашего завтрака со стола, но рассердиться у меня не получалось. Много времени прошло с тех пор, как я чувствовала себя привлекательной. Броди вновь пробудил во мне это чувство. Потрясающее, великолепное чувство!
Кармен оказалась права. Дин Дженовиц был безумно старомоден. Я полагала, что последние тридцать лет он провел в одном и том же офисе за одним и тем же столом. Сев однажды в кресло, он слился со всей обстановкой своего кабинета — немного старый, немного несовременный, немного замкнутый.
Дин потянулся за трубкой, вытряхнул в пепельницу ее содержимое и снова набил табаком. Он зажег огонь и сказал в нерешительности:
— У вас нет аллергии?
— Нет, нет. Не волнуйтесь, — я не любила табачный дым, как и любой другой. Но сейчас это казалось такой мелочью по сравнению с тем кошмаром, в который превратилась моя жизнь без детей. Я не хотела рисковать и производить на Дина плохое впечатление, по крайней мере не теперь, когда на карту поставлено так много.
Дин зажег трубку, выпустил в воздух густую белую струю дыма и уселся обратно в кресло.
— Как вы?
Не совсем уверенная, что и как я должна сказать, я осмелилась только на тихое:
— Со мной все в порядке. Конечно, трясет немного. Все это для меня полная неожиданность.
— Да, судебные решения не всегда приятны. Но ведь вы же, наверное, и до суда подозревали, что у вас в семье не все гладко?
— Нет. Муж отправил меня в поездку, даже не намекнув на то, чем он собирается заниматься во время моего отсутствия.
— Отправил вас? Но если я правильно понял, это вы были инициатором отъезда? Разве вы не совершали эту поездку в интересах вашего же бизнеса?
— Я имела в виду, — поправилась я, — что он находился с нами во время сборов, поцеловал детей, поцеловал меня, стоял на крыльце и махал нам в след. И вел себя очень дружелюбно. Я даже и представить себе не могла, какие ужасные планы он вынашивал в своей голове.
— А я думаю, что он ничего и не планировал. По крайней мере не в тот момент. Поначалу Дэнис относился к вам с сочувствием, принимая во внимание болезнь вашей матери. Но потом последовала путаница с прилетом детей и с пропавшим лекарством вашей дочери. А учитывая те неприятности, которые случались в вашем браке ранее, он увидел во всем этом некую закономерность и был вынужден что-то делать, чтобы изменить наконец создавшуюся ситуацию.
Итак, Дин уже прочитал показания Дэниса. Интересно, успел ли он ознакомиться также и с моими.
— Думаю, Дэнис спланировал все заранее, — проговорила я тихо.
— У вас есть доказательства?
