любовь и преданность, в том числе и не спрашивая ее мнения.
И пусть некоторое время Вы будете относиться к этим нежностям, как к необходимой рутине, как к техосмотру собственного автомобиля, – достаточно быстро Вы войдете во вкус.
Поверьте, Вам понравится.
Помимо прочего, любовь – лучший способ снятия стресса.
Я уже писал о категорической необходимости обнимать своих близких для того, чтобы ослабить психологическое напряжение. Особенно полезно делать это (как и оказывать жене разнообразные знаки внимания, в том числе перечисленные выше) при детях, чтобы они привыкали к любви родителей, как к неотъемлемой норме, которую они когда-нибудь воспроизведут в своих семьях.
После жены – уделяйте внимание детям: именно они цементируют семьи. Играйте с ними, учите их, воспитывайте их (разумеется, не диктуя и не принуждая), просто бездумно проводите время вместе: ребенок – может быть, не самый короткий путь к сердцу женщины, но уж точно самый надежный.
Очень полезной традицией прошлого является совместная еда. Понятно, что напряженная городская жизнь мешает этому: взрослые и дети уходят из дому в разное время – и, соответственно, часто встают и завтракают порознь, а обедать приходится на работе. Однако, если Вам не нужно выходить из дому в 7.30 утра или раньше, Вы можете спланировать время так, чтобы завтракать каждый день с Вашими детьми, – и стараться приходить домой так, чтобы вместе с ними ужинать (или, по крайней мере, чтобы они присутствовали при Вашем ужине).
А уж в выходные семейные трапезы являются строго обязательными.
Причина в том, что семья, какой бы маленькой она ни была, должна регулярно встречаться в полном составе и делать что-либо совместно. И лучше, если это совместное дело было бы действительно необходимым и приятным для всех, чтобы члены семьи получали от своей общности дополнительные пользу и удовольствие.
Очень хорошо, если таких дел будет много и они будут разнообразны – например, совместные воскресные прогулки (и обязательно совместный отдых), однако совместная еда – самый простой из ритуалов, которые необходимы для скрепления любой общности людей, в том числе и семьи.
Разумеется, ни один ритуал не работает сам собой, без Ваших усилий и Вашей энергетики. Просто есть вместе мало – при этом надо обязательно разговаривать. Нет ничего более гнетущего и разрушающего семейные узы (не считая, конечно, супружеской измены), чем общие завтраки, обеды и ужины, проходящие во враждебном молчании всех со всеми.
Да, конечно, поскольку Вы будете обсуждать животрепещущие темы – ив том числе животрепещущие проблемы – темы бесед за столом не всегда будут приятными для всех членов семьи (а иногда будут неприятными для всех). Избежать этого совсем нельзя, хотя стараться надо, ибо разговор, в общем, должен способствовать пищеварению, а не прерывать его. Однако выяснять за столом (разумеется, корректно), кто и в чем виноват, и ругать нашкодивших детей, хотя и не стоит (по чисто физиологическим причинам лучше отложить это на время, не связанное с едой), – но все же несравнимо лучше, чем молчать во время еды.
Помимо совместных ритуалов, исключительно важное значение имеют финансы. Я периодически встречаю семьи, в том числе с детьми, у которых у мужа и жены «разные кошельки», и они иногда даже торгуются друг с другом о том, кому за что платить, – и не стесняются делать это даже при детях, – а за общие обеды в ресторанах платят в складчину.
Признаюсь, я не очень хорошо понимаю, за счет чего (а главное, для чего) существуют такие семьи. Возможно, «разные кошельки» – очень грамотное решение с точки зрения финансов и прав человека, однако это неимоверно скверно с точки зрения поддержания семейной гармонии.
Какая может быть гармония при разных кошельках?
А мужу, заставляющему свою жену платить половину в кафе или ресторане, неплохо бы вспомнить, что, когда он еще только ухаживал за ней, он, скорее всего, был рад платить за совместную еду из своего кармана и старался не позволять девушке заплатить за себя самой.
Да, конечно, кто-то – и обычно мужчина – обязательно зарабатывает больше (а возможно, что кто-то не зарабатывает вовсе), и контроль за деньгами семьи де-факто оказывается у него.
Но человеческие отношения тем и отличаются от коммерческих, что не требуют максимальной формализации – и даже иногда разрушаются от такой формализации!
Да, инвестициями (если они есть) обычно распоряжается мужчина, а женщина обычно ведет хозяйство (хотя я знаю исключения из этого правила).
Но, раз вы семья – вы должны иметь максимум общего, – и тот из вас, кто в силу больших доходов или инвестиционных навыков де-факто распоряжается деньгами семьи, должен давать своему супругу четкое представление о величине и способах использования семейных денег, даже если тому это не очень и интересно.
Это действительно чревато многими рисками (вплоть до попыток некомпетентного вмешательства в управление), но поддерживает главное – единство семьи и доверие ее членов друг к другу.
Жизнь – довольно жесткая штука, и, чтобы вас не растащило в разные стороны, Вы должны быть связаны с Вашей половиной (если это, конечно, действительно половина, а не «девушка на полтора года») тысячью самых разнообразных нитей. Одного секса и даже детей недостаточно; вы должны по-настоящему доверять друг другу – и слишком дорогого или сложного способа установления и поддержания такого доверия просто не существует.
6.1.2. Понимайте реальный масштаб своих проблем
Мы живем в стране, пережившей все, что только можно себе представить, – и очень многое, чего в условиях нашей нынешней, относительно цивилизованной жизни представить себе просто нельзя.
Многое из этого пережили непосредственно наши старшие родственники – прадеды и прабабки, дедушки и бабушки, а у кого-то и родители.
Это были очень молчаливые поколения, и если Вы не успели клещами вытянуть из них воспоминания, – Вы опоздали, и мы никогда не узнаем, что же с ними происходило на самом деле и что они при этом думали.
У меня дома в картонной коробке лежат награды деда – среди них орден Ленина и три ордена Боевого Красного Знамени. Как освобожденного в 1940 году, его так и не пустили на войну; в свое время я постеснялся спросить, за что он получил эти награды, – а он постеснялся рассказать, да и действительно говорил в нашу последнюю встречу о более важных вещах, – и спрашивать об этом уже просто некого.
Я говорю это для того, чтобы мы привыкли соизмерять масштаб наших проблем не с историей нашего личного благополучия, а с историей своих семей.
Каким бы ужасом ни стала жизнь в вымирающем из-за остановки заводика в результате кризиса поселке городского типа – давайте признаем, пусть нехотя и скрепя сердце, что это не блокада Ленинграда, не оккупация и не жизнь в относительно благополучном городе с клеймом «член семьи изменника Родины».
Разгул преступности уже вселяет и будет вселять в наши сердца ужас – однако он не превысит пережитого нашими предками во время Гражданской войны, в 20-е и в начале 30-х годов, сразу после войны, а во многих районах – ив 60-е годы. Не превысит он и того, что творилось во многих республиках Советского Союза при его распаде и после него, а в первой половине 90-х – по всей России. Не превысит он и того, что творится в некоторых формально российских регионах прямо сейчас, когда я пишу эти строки.
И какой бы страшной ни была встреча с современным «правосудием», – оно все же далеко не сталинское.
Конечно, это не повод примиряться с нашими неприятностями и безропотно терпеть их, прощая нашим нынешним начальникам все просто потому, что их не слишком давние предшественники кое в чем были еще хуже.
Но это причина не путать неудобство с несчастьем, а кризис с катастрофой и не считать падение уровня жизни, утрату работы или временную утрату уверенности в завтрашнем дне концом света.
Понимание исторических масштабов нашей жизни и наших бед представляется очень эффективным инструментом поддержания разумного оптимизма, необходимого для жизнестойкости, а значит, и
