ним.
Этот период длится до завершения грудного вскармливания, а при длительном кормлении грудью – примерно первый год жизни ребенка.
Для обозначения этого периода специалисты используют яркий термин «мозги в молоке»: как правило, женщина больше ощущает, чем думает, и попытки игнорировать это (и тем более негодование по этому поводу) являются попросту неадекватными.
Это явление, в отличие от «кризиса двух месяцев», не носит всеобщего характера и, более того, в значительно меньшей степени проявляется в условиях неблагополучия (скажем, у матерей-одиночек оно встречается реже, чем в полных семьях).
Мужчина должен относиться к этой ситуации с пониманием и испытывать из-за нее радость и гордость, так как он сумел обеспечить любимой комфортные условия, не требующие от нее напряжения (которое, в общем, в той или иной степени вредит ребенку).
Это явление также проходит само собой, часто совершенно незаметно для женщины, и обращать ее внимание на него (не только в то время, когда оно наблюдалось, но и после его завершения) для мужчины представляется совершенно неправильным.
В конце концов, маленькие секреты должны быть и у нас тоже.
Глава 7 Рожать в кризис – да вы с ума сошли?
Вынесенные в заголовок слова выражают первую и, в общем, вполне закономерную и оправданную реакцию на эту идею.
Все мы хотим своим детям безоблачного и спокойного детства.
Все мы хотим, чтобы наши дети росли, ни в чем (по крайней мере, ни в чем разумном) не нуждаясь.
Чтобы их окружало если и не здоровое, то хотя бы оптимистичное общество, чтобы они чувствовали передающееся им по невидимым каналам, через настроения в семье и вокруг, ощущение благополучия и уверенности в завтрашнем дне.
Конечно, мы можем лишь как о несбыточной мечте вспоминать свое советское детство, когда уже четырехлетних детей со спокойной душой оставляли во дворах играть одних в песочнице, а пятилетних – отправляли в булочную за хлебом; после разрушительных либеральных реформ тот, советский, уровень безопасности даже в условиях нормального развития будет недостижим еще долго. Однако мы хотим не бояться хотя бы за восемнадцати летних «детей», даже в крупных городах порой находящихся под угрозой похищения прямо на улице – милиционерами в армию, преступниками – в сексуальное рабство.
Более того: люди обычно не задумываются о том, каким тяжелым бременем ложатся на них дети.
Женщины ощущают это в родильных домах, в значительной части которых очевидная медицинская некомпетентность дополняется грубейшим пренебрежением нуждами рожениц, а культура персонала напоминает тюремную. Именно столкнувшись с откровенно враждебным отношением к ним, превращающим роды (которые вообще-то должны быть праздником) в чудовищный кошмар, женщины отказываются от идеи иметь второго ребенка или же, если позволяют средства и здоровье, рожают дома с помощью частных акушерок, а то и знакомых. Понимая высокий риск этого решения, они понимают и то, что он значительно меньше той моральной (а то и физической травмы), которую они и их будущий ребенок скорее всего получат в обычном государственном роддоме.
Не следует преуменьшать и бытовые сложности, доставляемые появлением ребенка. Да, конечно, изобретение памперсов и одноразовых пеленок снизило их колоссально (я хорошо помню почти непрерывно кипятящееся на плите ведро с пеленками в завешанной сушащимися пеленками кухне, бывшее почти непременным атрибутом появления в доме младенца). Однако в целом они остались тяжелыми и разнообразными – начиная с денежных расходов и кончая ночами, проведенными без сна за укачиванием малыша перед достаточно напряженной работой.
И все физические и финансовые проблемы – ничто перед бессилием, которое Вы испытываете в полчетвертого утра перед ну никак не желающим спать и от чего-то – а Вы не можете понять, от чего! – ужасно, и притом ужасно громко, страдающим комочком пищащей плоти.
Вашей плоти.
Со временем Вы поймете, что младенец плачет не только тогда, когда ему больно или неудобно, но и когда просто заявляет о себе: это единственный доступный ему способ активного общения с окружающим миром, – но спать лучше от этого не станете.
Обычные трудности рождения и воспитания малыша, о которых умалчивает глянцевая реклама демографической политики правительства (от которой на Вашу сторону выпадет в основном изнанка в виде дороговизны всего детского, отсутствия нормальной педиатрии и некоторых других «радостей»), конечно, будут многократно усугублены кризисом.
И ответ на вопрос, рожать ли в снова ухудшившихся социально-экономических (да и психологических тоже) условиях, можете дать только Вы сами себе, потому что это вдвойне интимное дело.
Однако я хочу привлечь Ваше внимание к совершенно иному аспекту проблемы, которую тоже не стоит упускать из виду.
Дело в том, что большинство дедушек и бабушек моих знакомых или их родителей (в зависимости от поколения, к которому они сами принадлежали) родилось в исключительно неблагоприятных условиях и местах. И если бы наши предки выбирали для рождения детей место и время, взвешивали бы последствия, оценивали бы перспективы и сопоставляли риски, – у меня не было бы не только многих друзей, но и жены.
Потому что их родители просто не имели бы шанса появиться на свет.
Ну редко в нашей стране условия бывают благоприятными, что уж тут поделать.
Бог с ними, со страной и государством, но мы живем сегодня в очень большой степени потому, что дети – наши деды и бабушки, родители, да и мы сами – рассматривались в наших семьях как главное счастье и главная ценность.
Иногда нечего было есть, иногда негде было жить, иногда жили под вполне реальным страхом смерти.
Но люди живы не тогда, когда они передвигают ноги, а когда у них есть дети.
И если у нас сегодня нет детей, мы как-то не вполне живы, Вы не находите?
Учитесь у чеченского народа, ответившего на войну и разгул бандитизма (от которого страдали и страдают и сами чеченцы тоже) беспрецедентным демографическим взрывом.
Дело не в каком-то мифическом долге перед какими-то грядущими поколениями, совсем нет.
Дело в физиологических особенностях нашего организма: обычному нормальному человеку, чтобы быть счастливым и чувствовать себя хорошо, нужно иметь детей. И проблемы, которые они приносят на социальном и материальном уровнях, более чем компенсируются удовлетворением, порождаемым их наличием, на психологическом и даже чисто биологическом уровнях.
Против природы не попрешь.
Наш народ вымирает сейчас не столько из-за плохих внешних условий (это объяснение годилось года до 2002-го максимум), сколько из-за резкого изменения осознаваемой части собственной мотивации.
Это хорошо и правильно, что после краха Советского Союза мы начали потреблять и отчасти превратились в «общество потребления».
Беда в том, что мы, как обычно, осуществили переход от идеологизированного общества к «обществу потребления» с неприемлемым энтузиазмом, попытавшись, как и всякие неофиты, стать святее Папы Римского (или в данном случае правильней говорить «святее Макдоналдса»? – не знаю, я не теолог), по принципу «заставь дурака богу молиться».
В результате стремление к потреблению как таковому на время вытеснило у нас все остальные ценности и мотивации.
Это естественно: если человек долго голодал, он набрасывается на еду как одержимый – и может наесться до заворота кишок.
Наше общество «наелось» потреблением до собственного вымирания – по крайней мере, до его продолжения.
В условиях кризиса никто – и мы сами тоже – не обеспечит нам уровня потребления, приемлемого для рождения и воспитания детей с точки зрения стандартов и норм «общества потребления».
