Горбыль.
— Не, я его на лоскуты резать буду, суку! — В руках Веревки сверкнул нож-бабочка. Уголовник демонстративно поиграл лезвием, ловко складывая и раскладывая воровскую игрушку. — Медленно, кусочек за кусочком, чтобы кровавыми слезами умылся…
— Много текста, зёма! — Горбыль припал к горлышку бутыли с самогоном и сделал несколько мелких глотков. — Уа, гадость вонючая! — сморщился он, занюхивая сивуху рукавом. — Кончай ужо фраерка малолетнего, да похиляли! Нам бы еще намарафетиться успеть…
— Повезло тебе, сучара, — прошипел Веревка, — недосуг с тобой вошкаться! Быстро откинешься: раз и ты на небесах!
Вовка затравленно огляделся, вжавшись спиной в стену сарая: отступать некуда. Веревка, поигрывая ножичком, перекрыл тропинку, по которой Вовка прибежал на пустырь. А на пути к спасительному пролому в стене сидел на бревне Горбыль.
Была, не была! — решился мальчишка, чувствуя, как сильно заколотилось сердце, разгоняя по жилам кровь. В желудке поселилась сосущая пустота, вспотели ладошки. Оттолкнувшись от стены, Вовка кинулся на врага…
Мальчишки переминались с ноги на ногу, дожидаясь задержавшегося где-то приятеля.
— Да где же он? — недоумевал Сашка Чернюк. — Так и опоздать недолго!
— Да не суетись ты, успеем, — обнадежил приятеля Петька. — Может его того… по большому приспичило.
— Наверное. Может, пойти посмотреть?
— И чё ты там увидишь? — ухмыльнулся Петька. — Задницу голую?
— Слоняемся? — Перепирающиеся курсанты не заметили подошедшего со спины мастера- наставника. — А время идет! — Михаэль картинно постучал ногтем по стеклянному циферблату наручных часов.
— Зиг хайль, герр Садлер! — вытянулись во фрунт мальчишки.
— Вольно, — вальяжно взмахнул рукой мастер-наставник. — Так чего вы тут третесь? Делать больше нечего?
— Путилова ждем, герр Сандлер, — произнес Петька. — Ща появится — и сразу к машине.
— И куда же делся Путилофф? — поинтересовался Михаэль. — По дороге я его не встретил.
— Да он это, по малой нужде за сараюшки побежал, — доверительным шепотом произнес Петька.
— Да что-то долго не идет, — добавил Сашка. — Думаем, приспичило по большому…
Сандлер недовольно поморщился, а затем произнес:
— Так позовите! Не помер же он там.
— Вовка! — во всю глотку заорал Чернюк. — Че так долго?! Выходи уже — опаздываем!
Не получив никакого ответа, Сашка развел руками:
— Не слышит, что ли?
— Вовка! Ты где?! — крикнул Незнанский. — Эй!
— Заканчивайте орать! — распорядился Михаэль. — На нас уже прохожие внимание обращают! Куда он побежал?
— Вот, по этой тропинке, — указал Петька.
— Пойдем, посмотрим, где он там застрял, — недовольно буркнул Сандлер, направляясь к кустам.
— Я ж говорил, проверить нужно! — попрекнул Петьку Чернюк. — Вдруг случилось чего?
— Да ладно, — отмахнулся Петька, семеня следом за наставником, — что с ним может случиться?
Картина, открывшаяся взгляду Сандлера, изумила Михаэля: на пустыре за сараями на груде бревен лежал Путилов с разбитым в кровь лицом. Над Вовкой, держа мальчишку за горло одной рукой, нависал тощий небритый субъект в мятом пиджаке в елочку. В другой руке уголовника Михаэль заметил нож. Заточенное лезвие медленно приближалось к глазнице курсанта.
— Подожди, сопляк, глазик выколю… — на мотив «Яблочка» напевал вор, явно намереваясь вонзить нож в живую плоть.
— Отпусти пацана, гнида! — Мальчишки и не заметили, когда табельный «Люгер» оказался в руке мастера-наставника.
Уголовник на мгновение отвлекся от своей жертвы. Повернувшись на звук, он обнаружил, что находится на мушке у немца.
— Не бери на понт, танкист! — просипел уголовник, кольнув Вовку ножом. — Спрячь волыну — а то порешу малолетка!
— Валяй, — не дрогнув, произнес Сандлер, — тогда пулю точно словишь! Отпустишь — я подумаю…
— Шухер, Веревка! — В воздухе свистнуло — в правое плечо Сандлера рядом с ключицей воткнулся нож.
Грохнул выстрел. Несмотря на рану, Михаэль чудом попал преступнику в голову: пуля разворотила Веревке верхнюю челюсть. В стороны брызнули кровавые ошметки, зубы и осколки костей. Ноги уголовника подломились, и он рухнул на мальчишку. Морщась, Михаэль перекинул пистолет в левую руку и выстрелил несколько раз вслед Горбылю, пытающемуся скрыться сквозь лаз в заборе. Бандиту повезло: стреляя с левой руки, Сандлер лишь легко подранил беглеца. Вскрикнув, Горбыль ввинтился в дыру и растворился среди базарных палаток.
— Утек, сволочь! — выругался Михаэль, убирая «Люгер» в кобуру.
Пока он возился, мальчишки бросились к Вовке. Столкнув на землю бездыханное, но еще теплое тело Веревки, пацаны принялись тормошить залитого своей и чужой кровью Путилова.
— Вовка! Вовка! Ты живой? — кричал на ухо другу Петька.
— Как он? Как? — спрашивал Незнанского Сашка, не решаясь прикоснуться к Путилову.
— Сам не видишь! — огрызнулся Петька. — Плохо! Вовка! Вовка!
Путилов пошевелился и застонал.
— Живой он, Сашка, живой! — запрыгал от радости Незнанский.
— И почему я не удивлен? — произнес Михаэль, подойдя поближе. Сквозь пальцы руки, которой он зажимал рану на плече, сочилась кровь. — Только Путилов мог во что-нибудь этакое вляпаться!
— Герр Сандлер, вы ранены? — спросил наставника Сашка. — Кто вас?
— Сам виноват, — ворчливо отозвался Михаэль. — Расслабился, вот и получил… Тот, второй, нож метнул. Еще бы чуть — и в шею… Что с Путиловым?
— Живой, слава Богу, герр Сандлер!
— Это я и сам вижу, — произнес Михаэль, — конкретнее: раны есть?
— Не понять, — отозвался Петька, — все кровищей залито…
— Ладно, разберемся… А этот? — Сандлер пнул уголовника носком сапога.
— А этому, вроде, каюк, — произнес Сашка. — Ловко вы попали…
— Если бы не нож, я бы ему точно в лоб закатал, — не без гордости произнес Михаэль. — Жаль второго упустил!
— А ну, руки в хору! — На пустырь, привлеченные выстрелами, выскочили вооруженные автоматами полицаи — та же злополучная троица, которой утром мальчишки сдали вора. — Хто стрелял? — Настороженно водя стволом из стороны в сторону, проревел старший патруля — Пантелей.
— Я стрелял, — спокойно произнес Сандлер, удостоив блюстителей порядка лишь мимолетным взглядом.
— Хто таков? По какому праву шмаляешь? — развязно поинтересовался Пантелей, не разглядев в Сандлере арийца — слишком чисто для немца тот говорил по-русски, да и форма мастера-наставника спецшколы была без общевойсковых знаков различия.
— Как разговариваешь с немецким офицером, скотина? — Превозмогая боль, Михаэль выпрямился, даже ростом стал выше, и воинственно выпятил нижнюю челюсть.
