Тот же перекресток. Пять лет спустя. Ничто не изменилось. Весенний вечер. Фонарь, стоящий на углу, льет безжалостный свет на лица прохожих. Уличный шум по-прежнему громок, только стал более прерывистым и однообразным, натруженным. Проходят двое, один белый, другой черный. Оба утомленные; зевают. Больше не слышно смеха ни в домах белых, ни в домах негров. С улицы, где живут белые, тот же тенор еще более гнусавым фальцетом, чем прежде, поет последнюю строчку песни: 'Когда я расстался с тобою…' Ему вторит негр: 'И ждал я Роберта Ли…' И затем все стихает.
Входит Шорти — типичный гангстер. Напевая под нос, он ждет кого-то, вглядываясь в даль улицы.
Шорти (возмущенно). Долго мне тут ждать тебя? (Начинает напевать.) 'Завернулась она в кимоно, зарядила ружье, чтоб прикончить того, кто обидел ее'. (С презрением.) Элла не такая! Ружье не для нее! Шума поднимать не будет! Подсластим немного — это подбодрит ее.
Входит Элла, одета очень бедно. Она бледна, глаза ввалились; говорит холодно и устало.
Ты получила письмо?
Элла. Потому и пришла.
Шорти. Как поживаешь?
Элла. Хорошо.
Пауза.
Шорти (смотрит на нее с недоумением, слегка обескураженно). Мне казалось, что ты хочешь услышать от меня что-нибудь о Микки?
Элла. Нет, не хочу.
Шорти. Значит, тебе безразлично, где он и что с ним?
Элла. Да, безразлично.
Шорти. С каких это пор?
Элла. Давно.
Пауза.
Шорти (улыбаясь отвратительной подлой улыбкой). Между нами говоря, детка, ты и другие девчонки, которых он бросил, скоро расквитаетесь с ним. Я в курсе его дел. Слежу, как он тренируется. В следующем бою, помяни мое слово, ему конец. И это будет дело ваших рук, тех, кого он кинул, и тех, кто кинул его. Все вы будете на стороне его противника; лучших секундантов не сыщешь. Вы ему и лицо ополоснете, и оботрете губкой, и полотенцем помашете. И Микки ни одного удара не отразит, будто вы все тяжелым грузом повиснете на нем. И он сразу брякнется на колени… (Опускается на колени, подражая боксеру, который не очень твердо держится на ногах.)
Элла. Я бы очень хотела увидеть, как он окажется на коленях.
Шорти …А потом — бац врастяжку! Вышел из игры! Судьи считают: раз… два… десять! Нокаут! С Микки кончено. (Говоря это, он проделывает все, что должно произойти с Микки, бросается плашмя на мостовую. Поднимается, злобно смеется.)
Элла. Для меня он не существует. Уж давно. (Пауза.) Ты зачем позвал меня?
Шорти. Он меня послал.
Элла. Зачем?
Шорти. Подкинуть деньжат тебе. (Вытаскивает из кармана пачку денег и нехотя протягивает ей.)
Элла (равнодушно смотрит на деньги). Зачем?
Шорти. Это тебе.
Элла. Мне не нужно.
Шорти. Тогда для ребенка.
Элла. Ребенок умер. От дифтерита.
Шорти. Что ты говоришь? Когда?
Элла. Давно.
Шорти. Почему же ты не написала Микки?
Элла. К чему? Он бы только обрадовался.
Шорти (помолчав). Ну что ж, это к лучшему.
Элла. Пожалуй, так!
Шорти. Ты помирилась со своими?
Элла. Это невозможно.
Шорти. Живешь одна?
Элла. Одна. В Бруклине.
Шорти. Работаешь?
Элла. На фабрике.
Шорти. Дурочка. Для тебя есть работенка и полегче.
Элла. Я знаю, что ты имеешь в виду, но не выйдет!
Шорти. Поразвлечься немного не хочешь? Пожить как следует…
Элла. Я уж пожила.
Шорти (насмешливо). Собираешься утопиться? Брось, девочка. Я помогу тебе подняться. У меня есть связи.
Элла (равнодушно). Ты грязная собака. Как это никто не убил тебя до сих пор?
Шорти. Вот что! А ты кто такая? Говорят, шляешься с этим Вороном Джимом.
Элла. Джим мой единственный друг.
Шорти. Этот черномазый?
Элла. Джим единственный белый на всем свете. Белый и добрый. А черные — вы, насквозь черные!
Шорти. Черномазый любовник! (Швыряет ей в лицо деньги. Они падают на землю.) Послушай-ка, ты! Микки велел передать, что у него с тобой все кончено. За этим он и прислал меня. (Искоса поглядывает на нее. Пауза.) Ты не подымешь шума?
Элла. Для чего? Он свободен. Ребенок умер. Я тоже свободна. Дурных чувств к нему у меня нет. Но скажи ему: мысленно я буду на его следующем матче. По твоему совету — рядом с его противником. Буду считать — девять… десять. Нокаут! Ну и все, а теперь проваливай.
Шорти (смотрит на нее со злой насмешкой). Чокнутая! Все вы чокнутые. И все жаждут возмездия! Ну а я жажду выпить. Прощай! (Уходит.)
На углу появляются несколько человек Армии спасения, поющих 'Пока мы не припадем к ногам Иисуса'; останавливаются около Эллы. Вперед выходит капитан Армии спасения.
Капитан. Сестра…
Элла (подымает брошенные Шорти деньги и швыряет всю пачку в его шляпу). Получайте. Спасайтесь сами. А от меня отстаньте.
Женщина из Армии спасения. Сестра!
Элла. Не называйте меня так. Я еще не ваша подопечная.
Они медлят, не зная, что делать дальше.
Оставьте меня одну.
