Домой они приехали, когда на улице уже стемнело. Это был последний день до истечения срока пари. Тяжелый период, когда не любовью, а только любовными играми приходилось заниматься по четыре раза на дню, доводя себя до исступления, уплывал от них навсегда. Но оставалось еще пять томительных часов ожидания, которые надо было хоть чем-то занять. И Джессика инициировала еще один спор.
— Спутник Мики оказался на редкость неудачным, — сказала она.
Адам бросил ключи от машины на журнальный столик.
— Ей вообще трудно подобрать кавалера. Она пробовала познакомиться по Интернету? — спросил он, поудобней устраиваясь на диване.
Джессика растянулась рядом с ним, опуская голову на могучую грудь своего спутника.
— Перестань! Пит всего лишь подхалим. С радостью использует любую возможность, чтобы угодить тебе. Может, он придерживается нестандартной ориентации?
— Нет. С ориентацией у него как раз все в порядке. Иначе бы он не поехал домой с этой крашеной блондинкой.
— Ты что, тоже на эту блондинку глаз положил?
— Неужели ты ревнуешь?
— Издеваться надумал? К кому я должна тебя ревновать? К ней? Чем я хуже? Она же после хирургической коррекции груди, а у меня все естественное. Бог не обидел.
— Естественное? Девочка моя, я мог бы назвать десять тысяч потрясающих определений, чтобы описать все твои достоинства. Но ни одно из них не было бы так скучно и бесцветно, как «естественное».
— Тогда начинай!
— У тебя прелестная грудь.
Глаза ее сверкнули, и она быстро их потупила.
— Нет!
— Свежая, ароматная.
— Это скорее про шампунь.
— Манящая, соблазняющая.
— Уже лучше, — произнесла Джессика, расстегивая две верхних пуговицы блузки.
Адам смотрел на нее с неподдельным интересом.
— Будто цветущая роза.
— Стало получаться, — комментировала Джессика, продолжая расстегивать пуговицы. И когда последняя была выпущена из тугой петли, она откинула полы блузки, чтобы казаться еще более соблазнительной. Джессика наклонилась к Адаму, а полы блузки при этом разошлись на груди еще шире. Продолжай в том же духе.
Подбородок Адама заострился, губы крепко сжались.
— Который сейчас час?
— Семь часов вечера, — ответила Джессика.
— Еще целых пять часов! Боже милостивый, помоги устоять и не поддаться искушению. Никогда я еще так не ждал наступления полуночи.
— Послушай, я, конечно, понимаю, что условия пари требуют от тебя огромной выдержки, но назвался груздем — полезай в кузов. Я рядом и в томительном ожидании новых любовных игр.
И Адам с усмешкой сбросил с Джессики блузку.
Он уложил ее на диванные подушки, и о его ласках, нежности и фантастической изобретательности можно было бы писать любовные романы.
Пока Адам принимал душ, Джессика позаботилась о том, чтобы к полуночи обстановка в спальне была идеальной. Бутылка вина охлаждалась в ведерке со льдом. Воздух был продеодорирован ее любимыми духами. Все осветительные приборы были предусмотрительно обесточены, за исключением прикроватной лампы. Да и та не светила, а служила скорее ночником. Прочные, грубоватые простыни, на которых она обычно спала, были сменены на праздничные, атласные. А из потайного ящика, запрятанного в самом дальнем углу кладовки, Джессика достала коробку с новым нижним бельем. Этот изысканный комплект из тончайшего шелка гарантировал одержание молниеносной и безоговорочной победы над любым мужчиной.
Адам вошел в спальню с одних трусах. Волосы его были все еще влажными и взъерошенными. И, чтобы не поддаться искушению, Джессике пришлось потуже затянуть свой махровый халат.
— Отлучусь на минутку, — сказала она и вышла из комнаты. Но решила растянуть эту минуту до бесконечности. Не спеша натягивала, застегивала, поправляла непривычные телу аксессуары, а потом внимательно изучала себя в зеркале.
— С тобой все в порядке? — подал голос из спальни Адам.
— Скоро приду, — кричала ему в ответ Джессика.
Войдя в спальню, Джессика кокетливо встала у дверей, надеясь, что все ее усилия будут по достоинству оценены. Адам в томительном ожидании тоскливо сидел на кровати. Но стоило ей только появиться на пороге, да еще в такой экзотической экипировке, как глаза его просияли. И это было очевидным свидетельством того, что труды ее не пропали даром.
— Увидел то, что тебе нравится?
— Перевожу дыхание. Кислорода не хватает.
— Смотри не умри от разрыва сердца. Еще не время.
— На ближайшие несколько часов смерть в мои планы не входит.
— Вот и прекрасно, — лаконично ответила Джессика.
— Барнс, так сладок вкус победы?
Но Джессика уже не слышала звуков, отдаваясь обуреваемым ее чувствам.
Спустя несколько часов, они в изнеможении лежали на кровати, крепко прижавшись друг к другу.
Адам гладил ее по голове, разбирая пряди шелковистых волос. Его изгодовавшееся тело насытилось, а душе требовалась исповедь.
— Я люблю тебя, Джессика, — тихо произнес он слова, которые никогда еще никому не говорил.
Она лежала неподвижно, и казалась на редкость тихой, что насторожило Адама. Он заметил слезы, текущие по ее щекам. Услышать ее голос было бы значительно приятнее. Он ведь надеялся на ответное признание в любви. И не потому, что заслуживал чьей-то любви. Совсем нет. Просто хотелось жить надеждой на лучшее, верить в будущее.
Ночь пролетела незаметно, как одно мгновение.
Адам и Джессика уже не спали, а молча лежали на кровати. Джессика собралась с мужеством и, решив, что пришла пора задать вопрос, заговорила:
— Адам, так что будет с моей должностью?
Адам потер рукой лицо, словно отходил ото сна.
— Контракт еще не подписан, Джесс, — ответил он расплывчато, не желая касаться этой темы.
— Я знаю. Но все к тому идет, правда?
— Да.
Односложные ответы всегда настораживали Джессику.
— Финансовый департамент сократят?
— Скорее всего. В новой структуре он лишний и неоправданно затратный.
— Спасибо.
— Джессика, любая работа не стоит того, чтобы из-за нее так сильно переживать.
Джессике пришлось изобразить на лице подобие улыбки и ответить:
— Мне стало значительно легче. Спасибо за поддержку.
Адам не обиделся и не вышел из себя. Он просто убрал волосы с ее лица и нежно провел рукой по щеке.
— Чем ты хотела бы заниматься? Я приглашаю тебя поехать со мной в Алабаму. У меня всегда найдется для тебя место. Кажется, я специально держал его для тебя.
