Дарси громко расхохотался.
– Несмотря на некоторую необузданность характера, наша Дженни – неисправимый романтик.
– Возможно. Но те же слова Джейн Остин использовала в своей книге для описания Дарси.
– Большинство специалистов сходятся во мнении, что Джейн была абсолютно неисправимым романтиком, – заметил он.
– Нет, не думаю, – задумчиво ответила Элиза. И тут вдруг поразила Дарси совершенно неожиданным высказыванием: – Возможно, вы действительно необыкновенно добрый, заботливый и благородный человек, мистер Фицуильям Дарси.
И не успел он возразить, как Элиза, привстав на цыпочки, взяла в ладони его лицо, притянула к себе, откинула назад густые черные волосы, и взгляду ее открылся неровный белый шрам у самых корней, на виске. Она смотрела на него секунду-другую, затем принялась покрывать быстрыми поцелуями губы Дарси, а потом столь же резко отпустила, повернулась и пошла прочь. Он наблюдал за тем, как она исчезает в темноте. Когда их губы соприкоснулись, все тело его словно пронзило электрическим током. И еще ему страшно хотелось обнять ее, прижать к себе, ответить на поцелуи, но что-то удержало. Нечто похожее на чувство вины… или предательства. Но кого он, собственно, предал бы? Давным-давно умершую женщину?.. Немного придя в себя, Дарси бросился за Элизой и быстро ее догнал.
Менее чем в сорока футах от них в темном окне спальни на втором этаже стояла Фейт Харрингтон, следившая за парочкой. Руки ее были плотно скрещены на обнаженной груди, красивое лицо искажалось с трудом сдерживаемой яростью. Высокая белокурая женщина в окне больше всего напоминала в этот момент мраморную статую ангела мщения.
Фейт молча и злобно наблюдала за тем, как Элиза и Дарси, взявшись за руки, неспешно брели по лужайке к озеру.
После первого страстного поцелуя Элиза все же сумела взять эмоции под контроль. Позволила Дарси подхватить себя под руку, и они вместе двинулись сквозь чернильные ночные тени, сгустившиеся над Пемберли.
Элиза понимала: надо как следует разобраться с тем, что творится у нее сейчас в душе. И еще вдруг подумала, что дальнейшая судьба тех сумбурных чувств, что она испытывала к Дарси, будет во многом зависеть от его прошлого опыта. Опыта – это слово удивило ее. Уместно ли оно вообще? Верит ли она этому человеку? Возможно ли такое? Усилием воли художница постаралась успокоиться.
– Итак, вы с Джейн расстались той ночью, и ты вернулся в дом ее брата ждать от нее послания.
Продолжая шагать вперед, она с трепетом ждала, когда он возобновит свой рассказ.
– Да. Мне ничего не оставалось делать, как ждать сообщения от Джейн о том, что ей удалось найти тех людей, – сказал Дарси. – Я скакал к дому Эдварда, и внезапно мной овладело острое предчувствие опасности. Я даже не представлял в тот момент, насколько рискованную игру мы затеяли…
Не встретив по дороге к Большому дому ни единой живой души, он тихо проехал мимо высокого кирпичного особняка Эдварда и свернул к конюшням. Кругом царила тьма, горел единственный фонарик у ворот, и в тусклом его свете Дарси завел Лорда Нельсона в стойло и направился к дому. Уверенный, что остался незамеченным, он поздравлял себя с благополучным завершением ночной вылазки, как вдруг дорогу ему преградила вышедшая из тени фигура. Это был Фрэнк Остин.
Вид его был страшен, капитан совсем не походил на того безупречно выбритого офицера в отглаженной морской форме, которого Дарси видел днем за обедом. Волосы встрепаны, расстегнутая рубашка открывает треугольник волосатой груди, лицо красное от спиртного. В одной руке он сжимал обнаженную саблю, а в другой – недопитую бутылку вина.
– Что-то поздненько выезжали на прогулку, Дарси… – Фрэнк едва ворочал языком, однако сумел привнести в тон оттенок сарказма.
– Капитан Остин? Да, знаете ли, никак не мог уснуть, вот и решил проветриться немного, – ответил Дарси, прокдиная себя за то, что так легко попался.
– А! Проветриться, значит. А вот мне сдается, вы встречались с какой-нибудь прекрасной дамой, не иначе! – И Остин фамильярно подмигнул ему.
– Ничего подобного, – солгал Дарси, измеряя на глаз расстояние до двери и прикидывая, сможет ли совершить бросок и прорваться в дом мимо этого опьяневшего человека.
Проследив за направлением взгляда Дарси воспаленными хищными глазами, Фрэнк Остин медленно приподнял кривую саблю и многозначительно провел кончиком пальца вдоль острого как бритва лезвия.
– Еще во время обеда заметил, какой интерес вы проявляете к моей младшей сестре, – угрожающим тоном пробормотал он. А потом добавил с несвойственной пьяным наблюдательностью и ехидством: – И другие тоже заметили!
– Кажется, вы, капитан, выпили слишком много вина, – сказал Дарси, стараясь не замечать грозно сверкающего в свете фонаря кончика сабли, который раскачивался дюймах в шести от его горла. – Давайте пройдем в дом, и я помогу вам…
– Наша Джейн – все равно что невинное дитя, – перебил его Остин уже не агрессивным, а, скорее, меланхоличным тоном. – Только и знает, что мечтать о поклонниках, бедная девушка, но надежды найти воздыхателя нет никакой.
Пьяный капитан удрученно покачал головой, и Дарси с удивлением заметил, что в уголке его глаза блеснула слеза.
– У бедняжки Джейн нежное сердце, и разбить его так легко, – жалобно добавил Фрэнк Остин.
Видимо, этот человек был уверен, что гость совершил ночную вылазку со вполне определенной целью: соблазнить его сестру.
Дарси замотал головой и вскинул руки.
– Уверяю вас, капитан… – начал он.
– Я солдат, а потому лучше других знаю, насколько оно хрупко, сердце человека, – громким голосом решительно перебил его Фрэнк Остин. – Известно ли вам, Дарси, что один точный удар клинком может рассечь ваше сердце на две половинки с такой аккуратностью, что обе они продолжат биться еще несколько мгновений, словно ничего и не случилось?
– Послушайте, капитан Остин, я должен попросить вас…
Но не успел Дарси договорить, как Остин набросился на него. Лезвие сабли со свистом сверкнуло в воздухе буквально в каком-то полу дюйме от его горла. К счастью, воинственный Фрэнк промахнулся, и острие грозного оружия зарылось в стоге сена по самую рукоятку.
Пьяный капитан тотчас вытащил саблю, вскинул вверх и отдал шутовской салют.
– Не знаю, кто ты такой, Дарси, – проворчал он. – Но твердо знаю одно. Убивать людей – главное дело моей жизни, сколько себя помню, только этим и занимался. И если узнаю, что ты затеял шашни с моей сестрой, – грозным шепотом предупредил он, – выслежу тебя, точно гончий пес, догоню, распорю живот и намотаю кишки на саблю по самую рукоятку.
Бормоча грозное это предупреждение, Фрэнк Остин стоял, пьяно покачиваясь в слабом свете фонаря.
Дарси довольно долго смотрел на него, затем развернулся на каблуках и пошел прочь, готовый в любой момент ощутить смертоносный поцелуй ледяной стали на спине, между лопаток.
Но Фрэнк Остин не двигался с места. Лишь когда Дарси отошел шагов на двадцать, высоко поднял саблю и крикнул:
– Вас предупредили, сэр!
Тем временем всего в двух милях от Большого дома в Чотоне Джейн сидела за туалетным столиком в спальне. Перед ней на отполированной деревянной поверхности возвышалась кипа исписанных листов.
В камине ярко пылали дрова, и Джейн увлеченно работала над своим романом. То и дело макая перо в чернильницу, она вычеркивала целые абзацы и заменяла их новыми, в которых отражался ее личный опыт. И вписывала в книгу новое имя везде, где появлялся этот герой.
В дверь постучали, и она раздраженно подняла голову. Послышался встревоженный голос Кассандры:
– Джейн, пожалуйста, впусти меня! Зачем это ты заперлась, а?
Не обращая внимания на требования сестры, Джейн вернулась к работе. Бесшумно шевеля губами,
