служила для вас как бы центром притяжения...
— Да? А я как-то... Ну, допустим... Так, так, так?..
— И вы одеты достаточно тепло. Вероятно, вчера-позавчера вам нездоровилось?
— Гм... М-м-м... Пожалуй... Познабливало...
— Теперь обещайте надо мною не смеяться... — Я даже косметической паузы не делаю и вовсе не собираюсь добиваться каких бы то ни было обещаний, это простая дымовая завеса из слов, сопровождающая суггестию, или, говоря проще втирание очков... Тем не менее, Пигги сумел вклиниться и частыми кивками подтвердил обещание надо мною не смеяться.
— Ваша табакерочка изобрела способ вылечить вас, подержать в сухом и живом тепле, у камина. Понимаете?
— Н-н... Как это?
— Она спряталась от вас. С одной стороны — недалеко, а с другой стороны — так, чтобы и вы сами были поблизости. Вы из туалета где возвращались, каким путем?
— Обычным. Я захватил ее с собой, потом, когда уже оттуда возв... Боже мой!
— Так возьмите же ее скорее!
— Пигги — видно было как у него коленки трясутся — подошел к камину, запустил руку в нишицу...
— Боже мой! Боже мой!.. О... Она... Ах, ты моя дорогая... — Пигги впялился губами в золотую крышечку с самоцветами, наверное и заслюнявил от полноты чувств... — Вы разрешите, Ричард?.. Кстати, не желаете сами?..
— Нет. Кто я такой, чтобы вторгаться в сакральную связь двух ментальностей...
— Апчхи! — О-о... Я оживаю, Ричард! Я восхищен.
Он восхищен... Дальше-то будет Телец, но на фиг мне эти волшебства сдались...
— И я тоже. Вами, вашей тончайшей чувствительностью к этим потокам... Мне бы такую.
— Что? Так у вас не хуже, ведь вы ее нашли! Или вы о табакерке?
— О способности чувствовать, ощущать. Я нашел. Но мне для этого понадобилось полдня беспрестанных поисков, с учетом того, что за два предыдущих визита я досконально изучил все, что можно изучить, включая физиономии ваших слуг. Все ведь надо принимать во внимание, любые версии рассматривать, вы же понимаете...
— Да, за слугами нынче глаз да глаз. А ведь были времена, когда слуги были единое целое со своим господином и лорд мог быть в них абсолютно уверен, как в том, что за ночью последует утро...
Угу... Были времена. Но портвейн у камина жрала одна часть единого целого, а золу из него выгребала другая нераздельная часть... Впрочем, Пигги Тук — не лучший спарринг-партнер для споров.
— Не смею вас больше напрягать своим присутствием, сэр Тоук, и если ваш чек уже подписан — я откланяюсь. Меня сегодня сдернули с одного дело исключительно ради вас, весьма и весьма уважаемого нашего клиента...
— И не останетесь пообедать? Мы бы обмыли такое дело. Я приглашаю вас, Ричард?
— Эх... Отдыхать в достойном обществе, среди благородства речей, манер и лиц, гораздо приятнее, нежели копаться в грязи... Уверяю вас, сэр Тоук. Но мне придется выбрать второе.
— Да. Понимаю. Вот ваш чек. И передайте вашим боссам, что все-таки они очень дорого дерут за свои услуги. Мне не денег жалко, дело в принципе...
— Не всегда они меня слушают, особенно когда речь о принципах. К сожалению.
Если горничную он вызывает колокольчиком, то камердинера — электрическим звонком: два «дзыня». Если три — шоферу приготовиться. Один, но длинный — всем слугам собраться. Может быть, он горничную еще как-то использует, иначе зачем ему эта затея с индивидуальным колокольчиком?.. Впрочем, у психов свои причуды, а мне нужен Вальтер.
— Что, подслушивали? — Вальтер чуть вздергивает ямочку на подбородке, глубокую и очень порочную, надо отметить...
— Да не очень-то и вслушивался... Главное — нашлась вещичка. И что наш зажилился платить, тоже разобрал. Ну и ваши соловьиные трели. А так — мне это неинтересно совсем. Ну что, ко мне? Хотите — по рюмахе вдарим? Виски. Настоящий продукт, не штатовский.
— С Альбиона?
— Угу. Ирландия.
— Эх... В другой раз, мне еще сегодня работать, да и за рулем. Откройте уши, Вальтер и приготовьтесь слушать ничего не упуская, благо теперь нас с вами дверь не разделяет...
Короче говоря, обрисовал я камердинеру ситуацию, по возможности упростив изобразительные средства. Грядет очередная пропажа, а мне — опять приезжать с поисками — в лом, другой работы полно. Поэтому Вальтер должен изучить, или запомнить очередность знаков зодиака и действовать отныне сам. Но не детектива вместо меня изображать — как раз возьмут за жопу, да еще и посадят, по старой памяти... Что сопите? — я в курсе вашей биографии, да. Лавров вы на этом не пожнете, речь идет только о вашем душевном равновесии и безоблачном житии...
Вальтер быстро уразумел, что к чему и даже родил, почти самостоятельно, весьма неплохую мысль: каждый вечер и утро обходить дозором перспективные точки, в данном случае — всякие разные норки на втором этаже вокруг лестницы, где изображен знак Овна, и проверять — не прыгнула ли туда волшебная табакерка? Если нет — хорошо. Если да — изъять и водрузить на ее обычное место... Если же казус с пропажей все-таки случится — немедленно звонить в офис и звать меня.
— Загвоздка в том, что я не уверен, что знаю ее обычное место.
— Начните наблюдать с сегодняшнего дня. Остальным слугам пока не говорите.
— Почему?
— Потому что повысится фактор неопределенности.
— Чего?
— Ну... Повариха, либо шофер сопрет, а свалит на вас, да еще покажет место, как свидетель, где вы ее прятали и где полно ваших отпечатков пальцев. Зачем вообще другим знать — что я открыл именно вам?
— Резонно. Да... пожалуй. Спасибо! Так что, может быть, все-таки...
— Потом, как-нибудь, подегустируем виски из Ирландии. Мне и вправду пора ехать, Вальтер, время не ждет. Если что — звоните.
До офиса ехать — минут двадцать, иногда полчаса, — вполне достаточно, чтобы еще и еще раз прокрутить все в памяти и восхититься собственною крутизной... На работе-то не с кем поделиться, там от триумфатора ждут чека в клюве и трепа ненапряжного, ибо — все не на курорте. Дома — да, там бы можно было пожать овации и за куда более скромные свершения, но... Только начни рассказывать о работе — не успеешь оглянуться, как привыкнешь выбалтывать секретное, да и редки светлые случАи, все больше гниль, да грязь... Зачем ее в дом нести? Дом — он для радости.
Когда меня осенила идея, камердинер Вальтер даже на стену оглянулся, потому что я в нее смотрел с широко распахнутыми глазами. Может, она того и не стоила, но мне — понравилась. Идея, разумеется, стена — она и есть стена, я перед любой способен медитировать. А смысл идеи как раз и заключался в том, чтобы переложить большую часть «табакерочной» проблемы на Вальтера. Зачем, казалось бы? Не козырнее было бы приезжать раз в месяц, раз в два месяца, и в очередной раз гарантированно разыскивать пропажу в предсказанном месте? И пожинать гонорары, «Сове» и себе? Э-э, нет... не козырнее и не кошернее... Такие золотые яйца из под сомнительных куриц — не по мне. Слишком много, как я объяснял тому же Вальтеру, факторов непопределенности, которые суть — почти всегда опасность в нашей профессии и всегда риск. Тот же Пигги, хотя он и мистик, и маразматик, но на пятый раз — вполне способен заподозрить сговор, прислуги и нашего агентства «Сова» в моем лице, преступный сговор с целью имитировать пропажу имущества и выдавить оплату за якобы найденное и возвращенное. К чудесам люди привыкают стремительно, повтор еще похвалят, а уже на третий-четвертый раз начнут зевать и нос воротить. И подозревать подвох да подставу. Мы, конечно, предоставим доказательства и свидетельства обратному, однако, судебные тяжбы с ненормальными дееспособными мультимиллионерами — штука дорогостоящая и, случается, что крайне долгосрочная, на десятилетия. В то же время, на работе вполне способны, с одной стороны, привыкнуть к халявным чекам от одного из клиентов, а с другой — обвинить в стремлении к халяве того же меня. Из зависти, или по глупости... И что самое-самое важное во всем в этом: я боюсь привыкнуть
