Джо от души выругался и поднялся.
– Чтоб ему. Ты понимаешь, что с ней теперь будет?
– Могу себе представить. Я просто подумал, что тебе надо знать. Ей больше не нужны…
Последние слова Джо не услышал, потому что выскочил в коридор.
Через пятнадцать минут он уже мчался вверх по лестнице, на второй этаж, куда для встречи с Фрейзером пригласили Еву.
Она как раз выходила из комнаты – бледная как полотно, медленной, шаркающей походкой, словно старуха.
– Ева, что вы…
Она посмотрела на него так, будто видела в первый раз.
– Джо?
– Зачем? Зачем вам это понадобилось? – Он поддержал ее за локоть, помогая спуститься. – Я так и знал, что этот мерзавец не преминет ударить вас побольнее.
– Знали? – Ева споткнулась и едва не упала. Шла она неуклюже, волоча ноги, словно они были чужими. – Я, наверное, тоже знала, но должна была спросить. Насчет Бонни. Он сказал… сказал…
– Ш-ш-ш. Не сейчас. Сначала я отвезу вас домой.
– Если вы так хотите…
– Да, хочу.
Они вышли из здания. Джо подвел ее к машине, которую оставил у входа, и усадил на переднее сиденье.
Все двадцать минут, что ушли на дорогу до дома, Ева смотрела прямо перед собой, но, похоже, ничего не видела и не замечала. Джо лишь слышал ее частое, неглубокое дыхание.
Он остановил машину возле самого крыльца, торопливо выскочил, помог Еве и, поддерживая, повел в дом.
– Еще немного. Держитесь.
Она посмотрела туда, где еще недавно висела цветочная корзина.
– Это зверь, – прошептала Ева. – Как только бог допустил такого в мир?
– Бог здесь, может, и ни при чем. Этот ублюдок – порождение сатаны. – Джо открыл дверь, помог Еве переступить порог. – Сатана его к себе и заберет.
– Нет. Рано. Пусть сначала скажет, где найти мою Бонни. – Ева остановилась посреди комнаты и как будто оцепенела. – Он это сделал, Джо. Он ее убил. Я боялась этого, но до конца не верила. Не понимала, как кто-то мог убить мою девочку. Но он смог. Он смотрел мне в глаза и улыбался. А потом начал рассказывать, что с ней сделал. Я сидела, и мне хотелось кричать, но не получалось. Хотела закрыть уши, но не смогла шевельнуть рукой. Окаменела. И слушала… слушала…
– Не надо. – Это было невыносимо. Ее слова рвали душу. – Помолчи… – Джо подхватил ее на руки и понес наверх, в спальню. Опустил на кровать. Сам лег рядом. Обнял. Кожа ее была холодной, когда он прикоснулся к ней. – Я не хотел, чтобы ты виделась с ним. Не хотел, чтобы разговаривала с ним.
– Знаю. Ты не хотел помогать. Мне пришлось делать все самой.
– Надо было сказать. Я бы постарался что-нибудь придумать. Не оставил бы тебя одну.
– Теперь я одна. И всегда буду одна. Он убил ее.
Джо отвернулся. Слезы щипали глаза.
– Ему нельзя верить. Он солгал бы в любом случае. Ты уверена, что…
– Он знал детали. Знал, какое мороженое она купила в парке. Ее любимое. Знал, какие мягкие у нее волосы… какие нежные на ощупь… – Голос ее сорвался. – Они были такие мягкие, Джо. В последний вечер, перед тем как он забрал ее, она сидела у меня на коленях. Я пела песенку, а она прижималась к моей щеке…
Джо чувствовал боль в каждом слове, и эта боль отдавалась в нем. Он отчаянно хотел забрать у нее боль, но это было невозможно. Все, что он мог, это дать ей свое тепло.
– Хочешь поговорить о ней?
– Не сейчас. Сейчас все мои мысли только о нем, о Фрейзере. И о том, что он говорил о ней. Мне так больно, Джо. Не могу даже сказать, как больно. Эта боль… она шевелится во мне… ворочается…
Он не мог ее утешить. Не мог сказать, что со временем боль ослабнет, а потом уйдет. Потеря ребенка – это боль навсегда.
– Я разделю ее с тобой. Я всегда буду рядом. Всегда.
– Нет. Ты ничего мне не должен. Уходи, Джо. Тебе не нужна моя боль. Этим нельзя делиться… несправедливо…
– Справедливо, если я так говорю. – Он гладил ее по волосам. – А для чего еще друг? – Друг. Любовник. Защитник. Я буду для тебя всем. Случилось невероятное. Ты вошла в мою жизнь, и все изменилось. – А теперь успокойся и позволь мне помогать тебе.
– Я не выдержу… не смогу…
С самого начала Джо знал, с чем ей придется столкнуться, и именно этого боялся больше всего.
– Выдержишь. Ты же сильная. Время сглаживает все. Мерзавец получит по заслугам, а потом…
– Его нельзя убивать. Мне нужно узнать, где он спрятал Бонни. Я не дам им убить его, пока не узнаю…
– Так он не сказал?
– Сказал, чтобы я пришла еще, и тогда, может быть, скажет.
– Хочет, чтобы ты пришла? Хочет снова тебя мучить? Нет. Ни в коем случае.
– Я выдержу. Должна выдержать.
– Я сказал, что ты сильная. Но я не сказал, что ты непобедимая.
– Ничего другого мне не остается. Я должна заставить его сказать.
– Ева…
– У тебя не было ребенка, Джо. Ты не понимаешь, как мне важно вернуть ее домой. Я не могу оставить ее где-то там, одну. Каждый вечер я укладывала ее в постель, поправляла одеяло, пела песенку, целовала на прощание. Она была дома, в безопасности, окруженная любовью. Теперь я должна в последний раз уложить ее в постель. Окружить любовью. Я должна… должна вернуть ее домой.
Господи. Ну что он мог сказать? Что мог сделать?
– Нам нечем надавить на Фрейзера. У нас нет никакого рычага. Он знает, что будет осужден за одно из совершенных убийств и рассчитывать ему не на что. Прокуратуре штата нужно лишь решить, по какому делу предъявить обвинение. Но у него есть оружие против тебя, и он не преминет им воспользоваться, чтобы причинить тебе боль, заставить тебя страдать.
– Я все равно должна попытаться. Дело не только в Бонни. Есть ведь и другие дети. Если я буду видеться с ним, он может проболтаться, сказать что-то лишнее.
Джо понимал, что отговорить ее не удастся, не стоит и стараться. По крайней мере, не сейчас.
Какое-то время, довольно долго, Ева лежала молча. Потом пошевелилась.
– У тебя мокрая щека. – Она протянула руку. Дотронулась до его ресниц. – Плачешь по моей Бонни?
– Да. Мне очень жаль. – Он откашлялся. – И ты тоже поплачь. Говорят, помогает.
– Не могу. У меня такое чувство, будто слезы собрались в тугой комочек где-то внутри меня, но проливаться не хотят. Может, потом… когда я верну Бонни домой.
– Тогда я поплачу за тебя.
– Правда? – Она прижалась к нему, уткнулась лицом в плечо. – Ты так добр ко мне. Может быть, Бонни это чувствует. Она была особенная, ее переполняла любовь. Я бы хотела, чтобы она знала тебя.
В какой-то момент Джо почти почувствовал, как было бы все, если бы в их жизни не случилась эта трагедия. Какой веселой и счастливой была бы Ева. Как полюбила бы его малышка Бонни. Образ возник и растаял, оставив горьковато-сладкий вкус печали. Увы, их ждало другое будущее, но довольствоваться нужно тем, что есть. Он сделает все, соберет для нее всю радость, все счастье, чтобы создать убежище и рай для них двоих.
Его губы коснулись ее лба.
– Я бы тоже хотел знать твою Бонни, Ева.
