На следующий день Оливия снова сидела за рабочим столом, но только не в поместье, а в «Лэмпхаузе», ребенок был рядом с ней. Доктор Гаррет говорил, что она не должна возвращаться на работу в течение минимум восьми недель; прошло только пять. Что ж, это вина Стюарта — она не хотела, чтобы ее упрекали в ослаблении руководства, а он и не подумал помочь ей.
Оливия все еще кормила грудью и должна была находиться поблизости от сына-младенца. Он был очень хорошим ребенком и беспокоил мать, только когда бывал голоден. Остальное время дня о нем заботилась Верити Йорк. Она чувствовала себя спокойнее, зная, что Дэнни должным образом опекает образец добродетели в сером платье с дипломом старинной школы нянечек. Правда, Верити, хоть и воспитывалась в серых платьях, сейчас носила синие джинсы и клетчатые рубашки.
— У моего папки поместье в Линкольншире, — заявила она при собеседовании недели две назад.
Верити выглядела вполне взрослой и ответственной молодой женщиной. Ей было двадцать три года, у нее было три брата и две сестры, все младше ее, и она за ними присматривала. Верити очень любила детей.
Она не скрывала, что у нее есть обожаемый дружок — гражданский летчик по имени Стив. Сейчас они виделись не слишком часто, но в будущем твердо решили пожениться. Пока что им приходилось жить отдельно — во-первых, из-за денег, во-вторых, из-за обязанностей, — а любовь отложить в долгий ящик. Они со Стивом были подходящей современной парой, намеревающейся устроить свое будущее, но не наспех.
Верити обещала преданно заботиться о Дэнни, и Оливия подписала с ней контракт на год.
Теперь Верити, вместе с Дэнни в переносной кроватке, была решительно извлечена из детской комнаты поместья Мидхэрст, чтобы занять свое место в «Лэмпхаузе». Они сопровождали Оливию в «даймлере», который вел Эрнст. Стюарт, сидя спереди, размышлял о том, что его жена, видимо, свихнулась, приняв всерьез то, что он в сердцах ляпнул вчера. Оливия сердито глядела ему в затылок.
— А ты седеешь! — ядовито сказала она, поддевая его самолюбие.
— Это, милая, все из-за бед и горестей жизни.
«Из-за жены», вот что ты имел в виду! Так бы и говорил, черт возьми! Но поскольку достоинство не позволяло Оливии устроить сцену в присутствии Эрнста и Верити, она не без труда воздержалась от дальнейших язвительных замечаний.
Бэрди, глядя из-под новых изысканных затемненных очков, встретила ее словами:
— Тебе не следовало так скоро выходить на работу после родов!
— Моему мужу как раз хватило времени, чтобы дать мне от ворот поворот! — раздраженно ответила она.
Во время ланча Стюарт появился с двумя бутылками шампанского для служащих «Лэмпхауза», которые были в восторге от малыша и все время крутились вокруг него, особенно Натали. Пока Бэрди не нахмурилась на Натали и не велела ей возвращаться на рабочее место.
Оливия приняла мужа холодно и сказала, чтобы он и не пытался умаслить ее после вчерашней словесной атаки.
— Почему ты так глупо себя ведешь? — спросил Стюарт. — Почему бы нам не расцеловаться и не поладить, тем более что завтра я отбываю в Нью-Йорк?
Оливия фыркнула.
— Ну и хорошо, может быть, тебе станет лучше, когда ты пообщаешься с Дженезис Марч — пойди расцелуйся с ней, с Джереми Уэббером, Эштоном Кливером, а может, и Винни Легран — она-то примчится из Торонто, как только узнает, что ты в Большом Яблоке [24]!
— Не знаю, что случилось, но последние дни с тобой невозможно спокойно разговаривать! — И он удалился в свой кабинет на верхнем этаже.
Через несколько минут ей позвонил личный помощник Стюарта и сообщил, что мистер Стюарт переночует в квартире при издательстве, так как он летит рано утром, и что ему не надо оставлять обед. Как это сказано в старой поговорке, устало подумала Оливия, не держи зло в душе, выскажись? О Господи, она, кажется, совсем расклеилась.
— Бэрди, — сказала Оливия, чтобы отвлечься, — может, не надо делать так много и так быстро? Не следует ли тебе быть поосторожнее и не перенапрягать зрение?
— Говорил горшку котелок: уж больно ты черен, дружок! — съязвила Бэрди и повернулась к кроватке, стоявшей рядом с компьютером. — Чуки-чуки-чу! — прощебетала она, заставив Дэнни улыбнуться. Или эта ясная детская улыбка была самопроизвольной?
Оливия наблюдала сзади, стараясь казаться незаинтересованной. Верити не было, она пошла за покупками. Бэрди положила в кроватку к ногам ребенка сверток.
— Подарок для него!
— Еще один? — сказала Оливия, возвращаясь к работе. — Спасибо, Бэрди!
Бэрди вернулась к свой кабинет.
Оливия развернула пакет — там была красивая белая вязаная шаль. Она пошла благодарить.
— Великолепная вещь, спасибо, Бэрди!
— Ты сказала мне — вязать, вот я и связала крючком. Это я могу делать с закрытыми глазами.
— Откуда ты узнала, что я сегодня буду на работе? У меня ведь еще три недели послеродового отпуска!
Бэрди постучала себя по носу.
— Стюарт позвонил? — догадалась Оливия.
— На рассвете. Сказал мне, чтобы я тебя образумила, так как тебе не терпится вернуться на работу.
— Он раскается… А тебе лучше не вмешиваться в мои намерения, Бэрди.
— Да я знаю, но тогда для чего же нужны друзья? Я сказала ему, что сделаю все возможное, но ты была Котсволд еще до того, как стала Маккензи, и всегда делаешь как тебе вздумается, в точности как отец!
— Шаль действительно прелестная, спасибо Бэрди. Дэнни и я будем хранить ее как сокровище вместе с тем приданым, что ты преподнесла ему.
Она уже выходила, когда Бэрди сказала:
— И долго ты думаешь таскать маленького Дэнни в контору, Оливия? Ты серьезно полагаешь, что его можно целый день держать при искусственном освещении, и ежедневно?
— На время ланча Верити возьмет его в парк.
— Какой парк?! В Фаррингдоне нет парков, есть только парковки для машин. А в офисной атмосфере даже ползучие растения вянут от недостатка кислорода!
— Только пока кормлю грудью, Бэрди! А няня при мне, она всегда за ним присмотрит.
— Значит, ненадолго, и на том спасибо. Прости, что вмешиваюсь, дорогая, но тебе, конечно, следует сидеть с моим крестным внуком дома, а не травить его воздухом издательства!
— Я думала, ты уже давным-давно свыклась со скверной атмосферой фирмы «Маккензи».
— Я говорю не о себе, а о тебе и Дэнни! Если позволишь, я скажу: привозить его сюда с собой каждый день просто преступно!
— Нет, не позволю. Он сегодня здесь только первый день, и вряд ли это ему повредит, а я не могу быть в двух местах одновременно! Стюарт уже поучал меня, хоть ты не начинай!
— Послеродовая депрессия, — сказал доктор Гаррет, прописывая Оливии антидепрессанты.
Настало время послушать друзей: Аннабел предложила простое решение.
— Если вы все еще хотите вскармливать Дэнни грудным молоком, то это легко осуществить.
— Каким образом?
— Материнское молоко — в бутылочку. Для этого существуют молокоотсосы. Можно оставить ему дневную порцию в холодильнике, Верити будет регулярно кормить его, а вы с чистой совестью вернетесь на рабочее место.
— «Молокоотсос» звучит ужасно недостойно, — сказала Оливия, — похоже на «доильный аппарат».
