— Интересная штучка.
Решкин довольно ухмыльнулся:
— Сам сделал. Это моя так называемая «серебряная пуля». Против здешней нечистой силы.
— Кстати, о нечистой силе. Тащ прапорщик, а что было написано кровью на стене разгромленной заставы?
Решкин удивленно на нас посмотрел:
— Вам разве не рассказали?
— Да забыли спросить, — слукавил Колчин.
— «Блуждающие огни», вот что было написано, — добродушно пояснил Решкин. — Они тут у нас заместо нечистой силы.
— Это от них патрон? — спросил я.
Решкин погладил пальцами кулон:
— Он самый. Письмена вот на нем сделал. Из древних молитв. Местные научили.
— А зачем письмена? И на каком языке? — заинтересовался Колчин.
Решкин пожал плечами:
— Не знаю. Местные нарисовали, я передрал на патрон. Эти «огни», говорят местные, совсем неуловимые. Так просто их не возьмешь. Вот и заставу нашу они запросто постреляли. А мы их и найти потом не смогли.
— А нам говорили, что моджахеды заставу уничтожили.
Решкин хитро глянул на нас:
— Доедайте, и пойдем к Федулову. Там, наверное, уже приказ получен.
* * *
Александр Петрович выглядел несколько озадаченным. Общение с вышестоящим командованием всегда приносит сюрпризы. Федулов курил свои мерзкие дешевые сигареты и о чем-то усиленно размышлял. Я по-быстрому сгонял в наш блиндаж и принес ему блок «Мальборо».
— Тащ капитан, курите лучше наши сигареты.
— А чего? — удивился он, глядя на свой окурок.
— Сигареты, которые вы курите, напоминают нам о страшном вреде этой пагубной привычки, — поддержал меня Сашка.
— Когда едем? — спросил я.
— А вот сейчас и поедем! Только у меня одно условие.
Мы кивнули.
— Лишних рук у нас нет, — сказал Александр Петрович. — Ежели чего, защищать себя будете сами. Поэтому автоматы в руки, и — вперед!
— Журналистам запрещено брать в руки оружие, — насупился Сашка.
— А вы, мля, не на прогулке. И не в ресторан идете, — сказал беззлобно Федулов. — Я не хуже вас знаю про ваши богоугодные миротворческие правила. А теперь поймите меня. Духи шарят вокруг постоянно. Сейчас получены данные разведки. Поблизости, как минимум, две группы боевиков. Если нарвемся, то у нас не будет времени прикрывать грудью вашу задницу. Поэтому правило у меня одно: автомат берете — едете с нами. Не берете — не едете. Понятно?
Я посмотрел на Сашку и кивнул.
— Ты хоть автомат в руках держал? — уточнил Федулов.
— Да, — сказал я. — Но мне больше нравится автомат для подводной стрельбы. Отличная машинка. Под водой стреляет иглами. А вылез на сушу, магазин поменял — и стреляй обычными автоматными патронами.
— Ни фига себе! — присвистнул Александр Петрович.
— Я сказал то же самое, когда впервые увидел это оружие. Крутая техника. Служил я тогда, знаете ли, в спецназе Военно-морских сил Черноморского флота. Во время еще первой войны в Ираке, «Буря в пустыне», помните?
Капитан Федулов ошарашенно кивнул.
— Зона ответственности Черноморского флота — Средиземное море. Так вот, мы, маскируясь под матросов на гражданских судах, ночью уходили в подводные рейды, минировали иракские военные корабли и потом подрывали. Обеспечивали высадку американской морской пехоты на побережье. Зрелище, скажу я вам, когда корабль взлетает на воздух! — Я мечтательно запрокинул голову.
Кругом — тишина. Я огляделся. Казалось, вся застава застыла: вот он какой, живой диверсант из Военно-морских сил, участник «Бури в пустыне»!
— Что? — спросил я.
Все молчали. Даже Колчин отвесил челюсть.
— Да ладно, расслабьтесь, — сказал я со смехом. — Пошутил. Честное слово.
— Ты где служил? — решил еще раз уточнить Федулов.
— На флоте.
— В спецназе?
— Нет, конечно! Мне только адмиралов возле штаба охранять разрешали.
— Адмиралов, значит?
— Ну, да.
— Хорошо, — сказал односложно Федулов.
— Старшина Решкин! — окликнул капитан прапорщика. — Дайте журналистам автоматы и разгрузки.
— Пущай в блиндаже возьмут.
Мы сходили в блиндаж. Я снял со стены автомат какого-то прапорщика и взял его разгрузку.
— Тут у меня магазины, — напутствовал он. — Тут гранаты.
— Лучше я вам гранаты оставлю.
— Чего так?
— Да не приходилось никогда пользоваться, — признался я.
— Ну, тогда оставь. Вместо них лучше патронов себе насыпь. Мало ли!
Я нацепил разгрузку. Он подогнал мне ее под размер. Автомат я зарядил и сразу поставил на предохранитель.
На улице уже кряхтели и лязгали два танка.
М-да. Стоило нам приехать на заставу, как я почти сразу же нарушил главную заповедь журналиста: никогда не брать в руки оружия. Вообще-то мне не раз приходилось нарушать еще и Божьи заповеди. Но если во втором случае я искренне раскаиваюсь, то в первом — никогда. Жить почему-то всегда хочется несоизмеримо больше, чем соблюдать какие-то правила. Я ведь не убивать кого-то еду.
Глава 7
Два танка и «Урал» шли след в след по старой наезженной колее, хранившей старый рисунок танковых траков. Между нашей сопкой и горной грядой колонна остановилась. У пограничника на посту заболели зубы, и он по рации попросил передать ему анальгин. Мы ждали, когда спустится посыльный.
Показалась фигурка — стремительно мелькала между валунами и перепрыгивала расщелины. Опытный горец! Местный таджик?
Через несколько минут перед нами очутился товарищ самой заурядной славянской наружности. Без оружия. В кроссовках на босу ногу, в спортивных штанах и футболке. Людей с таким фасоном одежды можно встретить в подмосковных электричках. Абсолютно ничего не говорило о том, что он военный.
Переговорив с Федуловым и взяв упаковку анальгина, посыльный так же легко побежал в горку. Я наблюдал за ним, пока хватало глаз. Он так и не сбавил темпа.
Наша механизированная ватага потянулась дальше. Я на головном танке с любопытством озирался по сторонам.
Как только застава исчезла из виду, все загнали патрон в патронник и приготовились на всякий случай к стрельбе. Дорога шла зигзагами, огибая сопки.
Вскоре показалась разгромленная застава. От казарм остались только оплавленные стены. Поодаль валялась цистерна из-под воды. Торчали погнутые взрывом пулеметные вышки. Рыжие от пожара БМП. И
