его лица. Он уловил теплый аромат женщины, мучительно ощутил ее близость.
— Можно прислониться к вашему плечу? — спросила она.
— Конечно, — ответил он.
Потом так же неожиданно Лиз быстро выпрямилась и пошла вперед по террасе.
— Надо бы нам уже возвращаться в город. Обратно ехать хуже — столько машин, что убиться можно. Я и забыла про это, иначе не просила бы вас сесть за руль на обратном пути. Если хотите, могу вести и туда, и обратно, я не устала.
— Но сюда не вы вели машину, — сказал он. — За рулем сидел я, помните?
— Да что вы, — возразила она, — а по-моему, я. — Она вдруг возмутилась: — Я знаю, что я была за рулем. А в обратную сторону — ваша очередь. Разве мы не так договаривались?
— Я буду только рад, — заверил ее Роджер.
Лиз сразу успокоилась и засомневалась в своей правоте.
— Все хорошо, — сказал он.
Ему не хотелось уезжать из школы, и сейчас он думал об этом. Но в одном она права: чем дольше они задержатся, тем труднее будет ехать.
— Пойду, схожу в туалетную комнату, — сказала Лиз, — пока вы прощаетесь с Греггом. — Она уже повернула ко входу, но потом нерешительно остановилась. — А вдруг я снова встречу миссис Альт и этих людей?
— Идите, — подбодрил ее он. — Не берите в голову.
Она неуверенно посмотрела на него, ища поддержки.
— Ну, правда, — сказал он.
— Хорошо, — кивнула она и пошла в вестибюль.
На обратном пути, когда они ехали через долину Охай, Лиз сказала:
— Ваша жена — замечательная женщина. Просто исключительная. Мы с ней наговориться не могли. Не помню, когда мне еще приходилось общаться с человеком, который настолько в курсе того, что происходит в мире.
Она взглянула на него искоса.
— Это правда, — подтвердил Роджер.
— Вирджиния рассказала мне про свои танцы. И разрешила прийти на занятие, которое будет проводить. Она пыталась объяснить мне, в чем заключается терапевтическая составляющая, но я не поняла. Я так ей и сказала. Она очень терпелива. То есть ей, видимо, неважно было, что я ничего про это не знаю. Мне показалось, что я ей понравилась. Такое у меня было ощущение. А когда я позвонила ей в субботу утром, она так загорелась этой поездкой по магазинам. Потом Чик заикнулся о том, что хотел бы как-нибудь посмотреть ваш магазин, и Вирджиния сразу же согласилась туда съездить и заскочить на пару минут. Миссис Уотсон — это ведь ее мама, а не ваша? Она мне тоже понравилась. Я правда считаю, что вам очень повезло с женой. У нее такие красивые, сильные ноги. Это благодаря танцам? Одевается она лучше, чем большинство знакомых мне женщин. Когда мы ходили по магазинам, я уговорила ее выбрать мне пару платьев.
— Вот и хорошо, — вздохнул он.
— И Грегг — просто прелесть. Роджер, вам здорово повезло. У вас такие жена и ребенок, такой магазин. Даже теща у вас славная. Вам бы жить и радоваться. Вы довольны? Вы понимаете, что за женщина Вирджиния? Она понравилась даже Эдне Альт. А это много значит.
— Не думаю, что Вирджиния нравится миссис Альт. Они поцапались в первую же минуту знакомства.
— Нет, — настаивала Лиз. — Я знаю, что она нравится Эдне. С чего это вы взяли? Что значит поцапались?
— Мне так Вирджиния сказала.
— Не могу себе представить, чтобы Вирджиния с кем-нибудь ссорилась. Она такая светлая, веселая. Она всегда в хорошем настроении, правда ведь? Это потому, что она из Вашингтона? Она рассказывала, что познакомилась там с вами во время войны. Она работала медсестрой, а вас комиссовали, потому что вы были ранены. — Лиз повернулась, положила руки на спинку сиденья и устремила на него пристальный взгляд. — Где вас ранило? Она ухаживала за вами? Я легко могу представить себе Вирджинию, работающую медсестрой, — она из тех женщин, что всегда готовы заботиться о раненых солдатах. А я во время войны знаете чем занималась? Не поверите. Вся моя помощь в тылу заключалась в том, что я работала стенографисткой на хлебозаводе «Бонни Боннер Бред» в Лос-Анджелесе. С Чиком я познакомилась еще раньше, к тому времени мы были уже женаты. Что я хочу сказать: когда всех мужчин призвали, я устроилась на работу, чтобы как-то помогать. В сороковом году родился Джерри, а в сорок первом, в середине лета — Уолтер. А с Чиком мы познакомились в тридцать восьмом. Мы переехали в Лос-Анджелес. Мой отец был врачом, да он и сейчас — врач, только уже на пенсии. Мы женаты уже четырнадцать лет. Боже, так не бывает.
Вот, опять удобный момент — сейчас или никогда, подумал Роджер.
— Непривычно как-то, правда? — сказала Лиз. — Без ребят. Машина такая пустая.
— Да, — согласился он.
Руки у него вспотели, поверхность руля ощущалась как стекло. Он еще сильнее занервничал и обнаружил, что едет слишком быстро. Лиз заметила это.
— Вы просто гоните машину, — сказала она.
— Нужно притормозить.
Он убрал ногу с педали газа. Машина, сбавив скорость, плавно покатила по дороге.
— А теперь мы едем просто по инерции, — сказала Лиз.
Роджер обратился к ней как можно более уверенно:
— Который час? Так ли уж мы спешим?
Лиз как будто не услышала его. Опершись на спинку сиденья, она внимательно смотрела назад.
— Надо же, — сказала она. — Уолтер забыл в машине свой портативный телескоп — он, наверное, выпал у него из кармана.
— Хотите, остановимся?
— Зачем?
— Вы возьмете его.
— Позже возьму, — сказала она. — Напомните мне. Я его специально заказывала для Уолтера. Знаете, сколько он стоит? Пятьдесят центов и несколько оберток от мыла «Свои», кажется. Точно не помню. Вполне приличная вещь.
— Который час? — снова спросил Роджер.
— Не знаю. А у вас разве нет часов?
— У нас есть время где-нибудь остановиться?
— Зачем? Для чего?
— Просто так, — сказал он, чувствуя, что тонет в этой ситуации и выглядит нелепо. Рассеянность Лиз стала его раздражать.
— Мне не нужно.
— А мне нужно, — сказал он.
— Делайте, как хотите. — Она откинулась на сиденье, отодвинувшись от него, и, по всей видимости, задумалась. — Вы за рулем, — сказала она еле слышно. — И машина ваша.
Дорога впереди уходила в горы. Скудная земля по обеим сторонам поросла травой. Не было видно ни домов, ни знаков.
— Вон кто-то голосует, — сказала Лиз.
На обочине дороги стоял, вытянув в их сторону большой палец и с надеждой улыбаясь, батрак- мексиканец в накинутом на плечи пальто и соломенной шляпе.
— Давайте его подвезем, — предложила Лиз. — Я всегда подвожу их через горный хребет, иначе им приходится весь путь домой идти пешком — они идут в «Санта-Паулу.
Роджер не остановился. Оставшаяся позади фигура мексиканца быстро уменьшалась. В зеркале
