Пока он договаривался с администратором мотеля, Лиз проехала на машине через увитую плющом решетчатую арку во двор, где находились домики.
— Открой дверь, — попросила она, когда они поднялись на крыльцо своего домика.
И вдруг обняла его и поцеловала. Ее губы с такой силой прижались к его губам, что он почувствовал, как в него вдавливаются ее зубы.
— Роджер, я очень боюсь, — сказала она, подняв лицо, так что ее губы оказались у самого его уха. — Но я хочу. Сколько у нас времени? Час? Не очень-то много.
Тут он озаботился кое-чем далеким от романтики.
— Мы будем предохраняться?
Лиз сказала:
— Еще там, в школе, я поставила диафрагму. — Она первой прошла внутрь и бросила сумочку на стул. — Помнишь, я отлучалась перед тем, как мы сели в машину. Она еще на пару часов сгодится.
Выгнув спину, она расстегнула юбку. Он с удивлением увидел, что под ней ничего нет, а когда она сняла свою полосатую рубашку, оказалось, что ничего нет и под ней.
— Я всегда хожу без нижнего белья, — объяснила Лиз. Скользнув к нему, она положила прохладные маленькие руки ему на плечи. — Сама не знаю почему. Не нравится, и все. Мне хочется чувствовать солнце.
В доказательство этого она настояла на том, чтобы поднять в домике шторы; она даже заставила его подвинуть кровать, чтобы на них падал убывающий солнечный свет. Он согревал их все то время, что они там провели.
Глава 15
В Сан-Фернандо они вернулись, когда уже зашло солнце. Зажглись фонари и неоновые вывески, но улицы, по которым, разыскивая дом, ехал Роджер, были темны.
— В следующем квартале, — сказала Лиз. — Который час?
— Без двадцати семь, — ответил он.
— Не так уж и поздно. Я обычно в это время и возвращаюсь. Если он начнет что-нибудь выяснять, я скажу, что мистер и миссис Майнзы вместе с миссис Альт попросили меня рассказать о школе — хотели, мол, знать, куда отдают дочь. — Она погрузилась в раздумья. Прижала ладони к лицу, прищурилась и сказала: — Думаю, тебе лучше зайти со мной. Это ведь будет естественно, правда? На минутку. А потом скажешь, что тебе надо попасть домой к ужину. Но не задерживайся у нас.
После того как они уехали из мотеля, Лиз успела и так, и этак перебрать все проблемы, которые могут у них теперь возникнуть. Она настояла на том, чтобы они вместе согласовали все подробности рассказа о том, что с ними было с того момента, как они покинули школу и пока не доехали до ее дома.
При этом она была оживлена, весела, всю дорогу вертелась, прижималась к нему, комментировала все, что попадалось им по пути, расспрашивала его, что у него да как, сколько девушек он успел перелюбить, как долго они с Вирджинией в браке, впервые ли с ним такое…
— Роджер, ты знаешь, как это называется? Супружеская измена!
Она в ужасе уткнулась лицом в ладони.
— Да не волнуйся ты так, — сказал он, чувствуя большую нежность к ней и даже к этому ее смятению и метаниям между свершившимся и настоящим.
— Но ведь это так? — настаивала она, сев на колени и возвышаясь над ним. — Это преступление, это противозаконно. Господи, а вдруг кто-нибудь узнает — Эдна Альт, например. И все там, в школе.
Вид у нее был убитый: лицо побледнело, глаза расширились и потемнели.
— Об этом не беспокойся, — сказал он. — Узнать они могут только от нас самих.
— Я могу сдуру сболтнуть!
Он должен был признать, во всяком случае, мысленно, что она вполне способна это сделать. Но вслух он сказал:
— Не сболтнешь.
Тем не менее эта возможность не укрепила его собственное чувство безопасности. Он мог себе представить, как она внезапно, под влиянием минуты, объявляет Чику:
— Должна признаться тебе, по пути из Охая мы с Роджером остановились в мотеле и переспали.
— У меня такое чувство, что я сделала что-то очень нехорошее, — сказала Лиз. — Как будто я предала моих сыновей, Чика, Эдну и всех остальных. А ты что чувствуешь?
— Я чувствую себя превосходно, — не стал кривить душой Роджер.
— Ты не сожалеешь об этом?
— Нет, — сказал он.
— Я тоже. — Лиз успокоилась и, прижавшись к нему, обняла его. И вдруг отпрянула. — Мы почти приехали. Это вон там, за телефонным столбом. А где наш «универсал»? — Она сразу насторожилась. — Его нет. И свет нигде не горит. Что-то случилось. Может, он нас искать поехал? Как ты думаешь? Боже мой, а вдруг он за нами следил, а? Такое возможно, он это может.
Роджер припарковал машину через улицу от дома Боннеров. Дом с темными окнами казался всеми покинутым.
— Пойдем вместе, — попросила Лиз, вцепившись в него. — Мне страшно. Не хочу быть одна, если что-нибудь случится.
Он открыл дверцу и помог Лиз выйти.
— Ничего мне не говори, — тихо сказала она. — И не смотри на меня — ну понимаешь. Не подавай никаких знаков. Понимаешь, да?
Закрыв машину, они перешел улицу. К двери ее дома была прикреплена записка, напечатанная на машинке. Лиз сорвала ее, потом достала из сумочки ключ, отперла замок и, открыв дверь, включила свет над крыльцом.
Прочтя записку, она чертыхнулась.
— Что там? — спросил он.
— Он у тебя. — Она со стоном отдала ему записку. — Что теперь? Боже, давай мы туда не поедем. Ты видишь, он хочет, чтобы ты привез меня туда. Но я не поеду. Я не хочу, чтобы меня увидела твоя жена. Ей достаточно будет посмотреть на меня, и она все поймет.
— Лучше все-таки съездить, — сказал он. — И тебе лучше поехать.
— А может, ты съездишь и скажешь им, что у меня голова разболелась или что-нибудь в этом духе?
Он подумал.
— Это может навести их на подозрения.
Лиз внезапно бросилась в дом. Откуда-то из его темных недр она впопыхах крикнула:
— Я приму ванну и переоденусь. Нет, ванну нельзя — эта штука должна простоять еще шесть часов как минимум. Но как бы то ни было, я переоденусь. Входи же! Как ты думаешь, стоит им позвонить? О, Господи, а вдруг он вернется, а ты — здесь, а я в спальне переодеваюсь… — тараторила она из спальни, уже сняв рубашку. — Что он подумает? Он убьет нас обоих — сначала меня. — Торопливо застегнув чистую рубашку, она вышла из комнаты: — Пойдем. Пошли отсюда. Если он нас застанет тут вместе, это будет конец.
Роджер посадил ее в машину и поехал к своему дому.
— Роджер, — сказала Лиз, когда они в последний раз повернули перед его улицей, — ты в меня влюблен, как ты думаешь? Как все это сложно. Четырнадцать лет… А ты сколько женат? Ты говорил, но я забыла.
— Чуть меньше девяти лет, — ответил он.
— Мы с Чиком уже пять лет были женаты, когда вы с Вирджинией только поженились. Мы были женаты еще до того, как ты с ней познакомился, так получается?
— Ну, видимо, так, — согласился Роджер.
