Элегии и малые поэмы

Но о любви только я знаю — и молча горю.

Может быть, этой плачу я любовью семейному року:

Дань Венера со всех предков взимала моих.

55 Бог в обличье быка, любил Европу Юпитер,

Роду начало, увы, этот союз положил.

Мать Пасифая быку отдалась обманно — и вышел

Плод из утробы ее — бремя семьи и позор.

Помощь сестры спасла вероломного сына Эгея:

60 Нитью он выведен был из переходов кривых.

Рода закону и я теперь подчинилась последней,

В том, что Миносу я дочь, не усомнится никто.

Воля рока и в том, что единым пленились мы обе

Домом: одна из сестер — сыном, другая — отцом.

65 Дважды наш дом победив, двойной трофей водрузите:

Взял меня в плен Тесеид, взял Ариадну Тесей.

Лучше бы в пору, когда в Элевсин я Церерин вступала,104

Не отпускала меня Кносского царства земля!

Был ты и прежде мне мил, но в тот день показался милее,

70 Глубже в тело впилось острое жало любви.

В белой одежде ты шел, увенчавши кудри цветами,

Смуглые щеки твои рдели стыдливым огнем.

Пусть называют лицо твое злым, называют угрюмым, —

Мужество в нем я нашла, а не угрюмую злость.

75 Прочь от Федры, юнцы, что нарядами женщин затмили:

Вреден мужской красоте тщательный слишком уход.

Как и суровость тебе, и волос беспорядок пристали,

И на прекрасном лице — легкие пыли следы!

Ты уздою коню непокорную шею сгибаешь —

80 Ноги наездника мне легкой милы кривизной;

Ты могучей рукой посылаешь гибкую пику —

Глаз не могу оторвать от напряженной руки;

Ты кизиловый дрот с наконечником держишь широким, —

Что б ты ни делал, на все Федре отрадно глядеть.

85 Только суровость свою оставь на склонах лесистых,

Из-за нее без вины я умирать не должна!

Много ли радости в том, чтобы, делу Дианы предавшись,

Все у Венеры отнять, что причитается ей?

Длительно только то, что с отдыхом мы чередуем:

90 Он лишь один возвратит силы усталым телам.

Лук (и оружьем твоей подражать ты должен Диане)

Станет податлив и слаб, если всегда напряжен.105

Славен в лесах был Кефал,106 от его удара немало

Падало диких зверей, кровью пятнавших траву.

95 Но приходила к нему от дряхлого мужа Аврора,

И позволял он себя мудрой богине любить.

Ложем служили не раз Венере и сыну Кинира

Травы многих лугов между тенистых дубов,

Сын Инея влюблен в меналийскую был Аталанту,107

100 И остается у ней шкура залогом любви.

Пусть причислят и нас ко множеству этому люди.

Лес твой пустынен и дик, если Венеры в нем нет.

Я за тобою сама пойду, меня не пугают

Вепря клыкастый оскал и тайники между скал.

105 Двух заливов прибой штурмует берег Истмийский,

Слышит полоска земли ропот обоих морей;

Здесь я с тобой буду жить в Трезене, Питфеевом царстве,108 —

Он уж теперь мне милей Крита, отчизны моей.

Сын Нептуна теперь далеко и вернется нескоро:

110 К нам Пирифоя страна не отпускает его.

Что отрицать? Нам обоим Тесей предпочел Пирифоя

И на него променял он и тебя и меня.

Да и не этим одним твой отец нас обоих обидел,

В более важных вещах нас он с тобой оскорблял.

115 Брату голову он размозжил узловатой дубиной

И на съеденье зверям бросил в пустыне сестру.109

Храбростью всех превзошла воительниц секироносных

Та, что тебя родила, — сына достойная мать.

Спросишь ты, где же она? От меча Тесея погибла,110 —

120 Жизнь уберечь ей не мог скрытый под сердцем залог.

В дом он не принял ее, не светил им свадебный факел,

Чтоб не наследовал ты, сын незаконный, отцу.

Братьев тебе он со мною родил, — но рождением братьев

Ты обязан ему, только ему, а не мне.

125 Нет, мой прекрасный, ничем повредить я тебе не хотела, —

Лучше бы разорвалось чрево мое от потуг!

Чти по заслугам теперь отцу постылое ложе,

Ложе, которое он всеми делами отверг!

Скажут: мачеха лечь в объятья пасынка хочет;

130 Пусть не смущают тебе душу пустые слова!

Благочестивый страх был хорош в Сатурновы веки,

Нынче он устарел, скоро умрет он совсем.

Благочестивым лишь то, что приятно нам, сделал Юпитер,

И при супруге-сестре стало дозволено все.

135 Узы родства меж людьми лишь тогда неразрывны бывают,

Если Венера к ним звенья добавит свои.

Да и таить нетрудно любовь: люби без помехи!

Ведь под покровом родства скрыта любая вина.

Если увидят, как мы обнимемся, — нас же похвалят,

140 Скажут, что пасынок мне, мачехе, дорог как сын.

Мужа сурового дверь тебе отпирать не придется,

Красться в потемках ко мне, чтоб сторожей обмануть,

Общий был у нас дом — и будет по-прежнему общим,

Буду тебя целовать, как целовала, — при всех.

145 Ты не рискуешь со мной ничем: если даже увидят

Нас в постели вдвоем — люди похвалят тебя.

Только не медли, прошу, и союз заключи поскорее,

Пусть не терзает тебя так, как меня, Купидон.