– Уже. Сейчас они в предпоследнем вагоне и останутся там, пока мы с вами до чего-нибудь не договоримся. Учтите, каждый из вас будет постоянно под прицелом. У моих ребят преимущество: их по крайней мере не видно.
В соседнем вагоне, как обычно, было совершенно темно.
– Ваш Савельев тоже на мушке, – сказал я, взглядом призывая Ларина утроить бдительность. Ларин скорчил зверскую рожу и подергал какой-то рычажок сбоку автомата. Судя по тому, как напряглась шея рядового, рычажок был подходящий.
– Знаю, – сказал майор. – Так чего еще вы хотите?
А в самом деле, чего мы, собственно, хотим?
– Остановить поезд? – шепотом спросил я у своих, прикрывая трубку ладонью.
Все дружно закивали, даже Савельев, которому не меньше нашего хотелось сойти.
– Вы слушаете? – сказал я. – Сначала остановите состав. Затем пусть машинист перейдет в наш вагон, задействует запасную кабину и отвезет нас обратно.
– Нет! – решительно сказал майор. – Три раза нет. По той простой причине, что никакого машиниста здесь нет.
– Как это?
– Поезд движется сам, по инерции. Последнюю стрелку вы проехали километров пятнадцать назад, на автомате, после этого поезд не нуждается в управлении. Так что ни остановить состав, ни прислать вам машиниста я не могу. Тем более не в моих силах вернуть вас обратно. Поезда отсюда никогда не возвращаются.
Я помолчал, старательно пережевывая информацию и пытаясь, как говорят на флоте, отделить фарш от макарон.
– Эй, вы еще там? – заволновался майор. – Да посмотрите сами, какой здесь уклон!
Я посмотрел. На мой взгляд уклон составлял градусов десять, максимум пятнадцать. Просто стоять или передвигаться по вагону было затруднительно, только придерживаясь за поручни.
– Без машиниста? – повторил я. – По инерции? – Мне показалось, я нащупал слабое место в его объяснениях. – А кто же тогда объявляет идиотские названия станций?
Майор помолчал, прежде чем признаться:
– Не понял. Вы о чем? Какие названия? Каких станций?
– Вам интересно? – Я усмехнулся. – Всех, конечно, не вспомню, но некоторые могу воспроизвести. Вы вообще на какой станции зашли?
– Мы? – растерянно переспросил майор. – Как раз перед стрелкой, десантировались с абордаж-дрезины. Оттуда по рукаву на крышу вагона, оттуда в вагон… Только никаких…
Тут как нельзя кстати подал голос наш невидимый назойливый спутник.
– Повторяю: переход хода. Переход хода. Как слышали? Прием… – сказал он и как нельзя кстати заткнулся.
– Ну! Или вы скажете, что и этого не слышали? – спросил я.
–
– Только радость впереди… – пробормотал я и задумался.
Упорство, с каким майор отрицал очевидное, настораживало. И еще одно обстоятельство смущало меня: в тот момент, когда некто в очередной раз сообщал о переходе хода, я не отнимал от правого уха трубки радиотелефона, однако голос его слышал только левым. То есть, в трубке его не было.
– Пожалуйста, поверьте! – умолял майор. – Я сейчас в головном вагоне, если хотите, могу вскрыть дверь в кабину и посмотреть, но, даю вам слово офицера, там нет никого! И никакие подозрительные голоса оттуда не раздаются!
– Ладно, – сказал я. – Проехали… Вы что-то говорили о дрезине… с рукавами…
– Отпадает. Абордаж-дрезина для вас – не вариант.
– Почему?
– Она на ручной тяге. Вниз летит, как на крыльях, а вот обратно… Восемь крепких парней за час поднимают ее в гору километров на пять, потом стопорят и тщательно выжимают шорты.
Я представил себе эту картину в цвете. Вышло забавно.
– Мы можем, если хотите, подбросить вас до отделения. Это будет непросто, но, я думаю, мы поместимся. Кстати, учтите, что каждая минута разговора обходится нам в лишний километр пути!
– Постойте! А там, в вашем отделении, мы сможем найти какой-нибудь транспорт?
– Чтобы вернуться? Нет. Отсюда… понимаете, не принято возвращаться. Здесь два пути… Я имею в виду, четыре рельсы, но встречного поезда вы не дождетесь. Спиральная ветка заканчивается тупиком, здесь находится ее последний форпост и мы, так сказать, стоим на страже. Мы никого не пропустим вниз, таково задание, но и вернуть кого-либо наверх мы не в состоянии.
– Значит, – резюмировал я, – как единственный вариант остается наш поезд. Пусть нет машиниста, но, может, кто-то из вашего отделения может взять на себя управление…
– Понял вас. Может, причем, любой. В план нашей подготовки входит соответствующий спецкурс, каждый из ребят справится с управлением, только что толку? Вы забыли про уклон! Никакой мощности не хватит, чтобы втащить тринадцать вагонов по такому уклону.
– Не хватит мощности? – задумчиво повторил я. Слова майора не вызывали у меня особого доверия, но мог ли я его опровергнуть?
В этот момент Игорек обратил на себя мое внимание, негромко хлопнув в ладоши. Уловив мой взгляд, он в элементарных жестах изобразил мне, как от чего-то невообразимо длинного отрывают маленький кусочек. Получилась символическая картина обезглавливания анаконды. Я одарил Игорька благодарной улыбкой и переложил трубку в другую руку, чтобы не выскользнула: волнение не играет роли, когда температура воздуха приближается к пятидесяти.
– А один? – спросил я.
– Что один?
– На один вагон мощности хватит?
– Ну… сложно сказать, – замялся майор. Потом добавил увереннее: – Возможно, но чисто теоретически.
– А практически? Вы же сумеете отцепить наш вагон.
В ответ трубка разразилась каким-то странным, шелестящим поскрипыванием. Кажется, это смеялся майор.
– Отцепить вагон, – с трудом проговорил он. – Нет, ну вы даете! Фильмов про индейцев насмотрелись? Вы хоть представляете себе, что это такое – отцепить вагон движущегося поезда?
– Понятия не имею, – признался я. – Но в моей команде есть один потомственный индеец. – Я покосился на Ларина. – Поездов он, конечно, не захватывал, зато скальпы снимает – на раз!
Пришла пора расставлять точки. Все-таки предложенный мною вариант был для нас последней надеждой.
Снятие скальпа с Савельева – даже имитация этого процесса – оказалось задачей непростой, в виду полного отсутствия такового. Нет, индейцы бы на него точно не позарились, разве что расстреляли бы из лука от досады. Только я же – не индеец!
– Майор, вы хорошо меня слышите? – спросил я у трубки.
– Что вы собирае… – успела произнести она.
В следующий момент я поднес трубку к лицу Савельева, свободной рукой ухватился за редкую рыжеватую поросль на его груди и резко дернул. Реакция рядового оказалась даже лучше, чем я ожидал. Он выпучил свои телячьи глазища и завопил, отчаянно и как-то по-бабьи. Столько эмоций из-за жалкого клочка волос!
Лида негромко прыснула, Петрович поднял большой палец и посмотрел на меня со значением, Игорек всем своим видом демонстрировал уважение. Ларин попытался что-то сказать, но я остановил его решительным: «Бди!» и вернулся к прерванному разговору.
– …так больше! Я что-нибудь… Хорошо, я все сделаю, только, пожалуйста, больше так не делайте! Вы поняли меня? – Казалось, майор был на грани истерики.
