Единственной защитой для них был выступ скалы, у подножия которой лежала, словно опавшее одеяние, узкая полоса тени. Тяжело дыша, люди бросились на сухую землю, стараясь втиснуться в эту тень.
Иосиф сидел, прислонившись к скале, поджав под себя ноги. Для осла не хватало места в тени, поэтому он только укрыл в ней голову. Несмотря на то что они отправились поздно и шли недолго, Иосиф уже очень устал. С удивлением наблюдал он за женщиной, которая, хотя и была избита и изранена, не переставала заботиться о сыне. Она обмахивала мальчика платком и увлажняла ему губы соком дикого лимона. Он, должно быть, был очень испуган, потому что он побледнел и сильно ослаб. Пот катился по его щекам. Не раз Иосиф замечал, что и отец проявляет заботу о сыне.
Пространство, простиравшееся перед ним, казалось, переливалось от зноя. Мысли проплывали лениво, в голове гудело, как от вращающихся жерновов.
— Мы тоже хотим тебя поблагодарить, — неожиданно услышал он.
Застигнутый врасплох, Иосиф повернул голову.
Фарисей и его товарищ подошли к нему и сели рядом в тени. Теперь в их глазах не было презрительной усмешки.
— Ничего особенного я не сделал, — сказал Иосиф.
— Мы думали, что ты простой амхаарец*, — сказал фарисей. — Ты разговаривал с женщиной, хотя должен был помнить, что они все нечистые. Однако я заметил, что ты молишься…
— Ты проявил силу и смелость, — добавил Иуда. — Кто ты?
— Меня зовут Иосиф, сын Иакова из Вифлеема.
— Так значит, ты принадлежишь к царскому роду? — в голосе раввина послышалось недоверие.
— Да, именно так, как ты сказал, равви.
На миг наступило молчание. Оба смотрели на Иосифа, казалось бы, с еще большим, чем прежде, вниманием. Вновь заговорил фарисей:
— Мое имя Саддок.
Иосиф смиренно склонил голову:
— Я рад, что познакомился с тобой, равви.
— Да, теперь видно, что ты действительно не амхаарец. — Голос Саддока становился все более ласковым. — Помни, остерегайся амхаарских женщин, и ты сохранишь чистоту.
— Такому человеку, как ты, — вставил Иуда, — не следует заглядываться на амхаарских женщин.
— Скажи, — спросил Саддок, — кто глава вашего рода?
— Мой отец — Иаков, сын Матфана.
— А ты, наверное, его старший сын?
— Именно так.
Они переглянулись.
— Что ж, — заметил Саддок, — род Давида древний и почитаемый. Ирод вами никогда не интересовался?
— Я об этом ничего не знаю. Мы скромные люди. У меня плотницкая мастерская, мои братья возделывают землю.
— Конечно, конечно… Время славы вашего рода прошло.
— Ты слышал, — неожиданно спросил Иуда, — что Ирод хочет произвести перепись Израиля?
— Нет. Как я уже говорил, мы живем вдали от дел мира…
— Так вот я тебе говорю, что он хочет это сделать. Он объявит, что надо принести ему присягу верности, но в действительности замышляет нечто иное. Он хочет сосчитать народ. А это большое преступление.
— Большой грех, — сказал фарисей. — Наверняка ты читал, как сурово Всевышний покарал царя Давида, когда тот осмелился совершить перепись?
— Считая своих подданных, он искал собственной славы.
— Сам подсчет является грехом, — перебил его Саддок.
— Мы не можем принять такой переписи, — сказал Иуда. — Этот нечистый идумеец хочет сосчитать людей для того, чтобы потом их обокрасть. Ему мало выжимать из народа последние гроши, чтобы строить на них город для язычников, украшенный греховными статуями! Наступает время…
Он замолчал, но пристально смотрел на Иосифа. Казалось, он чего?то ждал. Иосиф сказал:
— Надо молиться, чтобы Всевышний удалил греховную мысль из сердца царя.
— А может… — произнес Иуда таинственно, — надо подняться на борьбу… Ведь ты знаешь об обещанном Мессии?
— Конечно. Израиль ждет Мессию издавна. У нас в семье каждому говорят, что Мессия будет сыном Давида.
— Он будет его сыном по духу, не обязательно по крови, — произнес с ударением Саддок. — Он будет таким же вождем, каким был Давид. Он поведет народ на победную битву. Унижающие сегодня Израиль сами будут унижены и уничтожены. Когда Мессия придет, он будет подобен льву, пожирающему врагов.
— А ты слышал, — снова спросил Иуда, — что Мессия уже родился?
Иосиф покачал головой.
— Этого я не слышал. Но люди теперь многое рассказывают о Мессии. Мне говорили о старой женщине, которая утверждает, что Всевышний дал ей обещание, что она не умрет, пока Его не увидит.
— И она увидит Его, уверяю тебя, — сказал Иуда.
— Что ты тогда сделаешь? — спросил Саддок.
— Конечно, пойду за Ним, — ответил Иосиф. — Но разве, — свой вопрос он обратил к фарисею, — Он действительно будет тем, кто начнет борьбу, будет возглавлять войско, будет убивать?
— Несомненно, — заверил его фарисей. — Он будет, как второй Иуда Маккавей. Прольется кровь, и долины наполнятся трупами врагов. Такие люди, как ты, должны встать рядом с Ним.
Иосиф ничего не ответил; он не любил спорить или сходу опровергать чужое мнение. О пришествии Мессии в последнее время столько было сказано! Он сам не раз был свидетелем, как эти фантазии принимали форму лихорадки. Люди прекращали работу и начинали обсуждать, откуда Он придет да каким будет. И так же, как эти двое, все были убеждены, что грядущий Мессия будет вождем, который поведет народ на победную битву.
Иосиф не смел сомневаться в справедливости питаемых всеми надежд, но всеобщий энтузиазм не воодушевлял его. Действительно ли Мессия придет для того, чтобы разжечь войну? Разве нельзя реализовать то, что Он должен с Собой принести, как?то иначе, чем через кровь и убийство? Иосиф готов был признать себя глупцом. И все равно он любил тишину, в которой не спеша, так же медленно, как растет дерево, созревает мысль.
Не дождавшись ответа, фарисей спросил:
— Куда ты идешь, Иосиф?
— В Назарет.
— В Назарет? — поморщился тот. — Что ты там забыл? Это город нечистых, воров и нечестных торговцев.
— Может, там не все такие, как ты говоришь.
— Одна паршивая овца все стадо портит; в паршивом стаде любая овца запаршивеет, — он произносил свои сентенции так, словно читал из книги. — Советую тебе искренне: остерегайся этого города. Ничего доброго не приходит из Назарета. Если у тебя есть там какое?то дело, то решай его быстрее и тут же беги, не оглядываясь!
Фарисей завернулся в покрывало, будто боялся, что и на его одежду падет пятно нечистоты галилейского города. Но его товарищ по–прежнему пристально смотрел на Иосифа.
— Ты смел и силен. Я видел, как ты вырвал у бандита копье. Ты пригодился бы Мессии, когда Он будет собирать воинов. Надеюсь, что среди них будешь и ты. Слушай, когда это ничтожество устроит здесь перепись и начнется борьба, иди в Гамалу, спроси Иуду Галилеянина* и найдешь меня. Я буду рад тебе.
