Мы уже встречали коэволюцию. Она означает совместную эволюцию различных организмов (как в гонках вооружений между хищниками и добычей) или между различными частями одного и того же организма (особый случай, названный коадаптацией). В качестве другого примера, есть одна маленькая муха, внешность которой имитирует паука-скакуна, включая большие фиктивные глаза, смотрящие прямо вперед, как сдвоенные фары — очень непохожие на фасеточные глаза, которыми видят сами мухи. Настоящие пауки являются потенциальными пожирателями мух такого размера, но их отвращает сходство этих мух с другим пауком. Мухи усиливают мимикрию, махая своими лапками способом, напоминающим театральные сигналы семафора, которые пауки-прыгуны используют при ухаживании за собственным противоположным полом. У этой мухи гены, контролирующие анатомическое сходство с пауком, должно быть, эволюционировали вместе с отдельными от них генами, контролирующими семафорящее поведение. Эта совместная эволюция является коадаптацией.
Самоподдерживаемый — название, которое я даю любому процессу, в котором «чем больше у вас есть, тем больше вы получаете». Хороший пример — бомба. Про атомную бомбу говорят, что она зависит от цепной реакции, но метафора цепи слишком спокойная, чтобы передать то, что происходит. Когда нестабильное ядро урана 235 распадается, высвобождается энергия. Нейтроны, выстреливающие из-за распада одного ядра, могут попасть в другое и вызвать его распад также, но обычно на этом история заканчивается. Большинство нейтронов не попадает в другие ядра и безобидно улетают в пустое пространство, поскольку уран, хотя это один из самых плотных металлов, «на самом деле», как и вся материя, представляет собой в основном пустое место. (Виртуальная модель металла в нашем мозгу построена убедительной иллюзией сплошной твердости, потому что это наиболее удобное внутреннее представление твердого тела в наших целях выживания.) В своем собственном масштабе атомные ядра в металле отстоят друг от друга дальше, чем комары в рое, и частица, выброшенная одним распавшимся атомом, весьма вероятно, свободно вылетит из роя. Однако если вы соберете уран 235 в количестве (известном как «критическая масса»), которого как раз достаточно, чтобы типичный нейтрон, выброшенный из любого ядра, в среднем скорее всего попадал в одно ядро перед тем, как совсем покинуть массу металла, начинается так называемая цепная реакция. В среднем каждое распавшееся ядро приводит к распаду другого, происходит эпидемия распада атомов с чрезвычайно быстрым высвобождением тепла и другой разрушительной энергии, и дальнейшие результаты слишком хорошо известны. Все взрывы обладают этим одним и тем же свойством эпидемии, и в более медленном масштабе времени эпидемии болезней иногда напоминают взрывы. Им требуется критическая масса восприимчивых жертв, чтобы начаться, и как только они действительно начинаются, «чем больше у вас есть, тем больше вы получаете». Вот почему настолько важно привить критическую долю населения. Если остается непривитой меньше, чем «критическая масса», эпидемии не могут набрать обороты. (А еще по этой причине эгоистичные халявщики могут избегать прививки и все еще извлекать выгоду из факта, что большинство других людей привито.)
В «Слепом Часовщике» я отмечал принцип «критической взрывной массы» в работе человеческой массовой культуры. Многие люди предпочитают покупать диски, книги или одежду только лишь потому, что их покупает много других людей. Когда публикуется список бестселлеров, его можно рассматривать как объективное сообщение о покупательском поведении. Но это больше, чем сообщение, потому что опубликованный список действует обратной связью на поведение покупателей и влияет на будущую статистику продаж. Списки бестселлеров поэтому, по крайней мере потенциально, являются жертвами самоподдерживаемых спиралей. Именно поэтому издатели тратят много денег на ранних стадиях продвижения книги в напряженной попытке подтолкнуть ее выше критического порога в список бестселлеров. В надежде на то, что тогда она «взлетит». Чем больше у вас есть, тем больше вы получаете, с дополнительной особенностью внезапного взлета, которая нам нужна ради нашей аналогии. Впечатляющий пример самоподдерживаемой спирали, разворачивающейся в обратном направлении — крах Уолл Стрит и другие случаи, когда паника продаж на фондовой бирже подпитывает себя в нисходящем штопоре.
У эволюционной коадаптации не обязательно есть дополнительное взрывчатое свойство быть самоподдерживающейся. Нет никаких причин полагать, что, в эволюции нашей мухи, имитирующей паука, коадаптация формы и поведения паука была взрывной. Чтобы так было, необходимо, чтобы первоначальное сходство, скажем, небольшое анатомическое подобие пауку, обеспечило возрастающее давление, заставляющее подражать поведению паука. Это, в свою очередь, поддерживало бы еще более сильное давление, заставляющее подражать форме паука, и так далее. Но, как я сказал, нет никаких причин полагать, что так случилось: нет причин полагать, что давление было самоподдерживающимся и поэтому увеличивалось, когда она двигалась назад и вперед. Как я объяснял в «Слепом Часовщике», возможно, эволюция хвоста райской птицы, веера павлина и других экстравагантных украшений под влиянием полового отбора является подлинно самоподдреживаемой и взрывной. Здесь принцип «чем больше у вас есть, тем больше вы получаете» действительно применим.
В случае эволюции человеческого мозга, я подозреваю, что мы ищем нечто взрывное, самоподдерживающееся, как ценная реакция атомной бомбы или эволюция хвоста райской птицы, а не как муха, подражающая пауку. Привлекательность этой идеи — в ее способности объяснить, почему среди ряда видов африканских обезьян с мозгом размера шимпанзе один внезапно умчался вперед других без особо очевидной причины. Словно случайное событие подтолкнуло мозг гоминида выше порога, чего-то аналогичного «критической массе», а затем процесс взрывоподобно набрал обороты, потому что он стал самоподдерживающимся.
В чем мог состоять этот самоподдерживающийся процесс? В моих Королевских рождественских лекциях я предположил, что это была «коэволюция программного и аппаратного обеспечения». Как предполагает название, ее можно объяснить по аналогии с компьютером. К сожалению, аналогию, закон Мура, похоже, нельзя объяснить каким-нибудь одним самоподдерживающимся процессом. Усовершенствование интегральных схем на протяжении лет, кажется, обусловлено беспорядочным рядом изменений, что ставит вопрос, почему существует явно устойчивое экспоненциальное усовершенствование. При этом, конечно, есть некоторая коэволюция программного обеспечения и аппаратных средств, движущая историю компьютерного прогресса. В частности, есть нечто соответствующее прорыву через порог, после того, как ощутилась скрытая «потребность».
На заре персональных компьютеров они предоставляли только примитивные программы обработки текстов; мой даже не разбивал слова для переноса в конце строчек. Я тогда увлекался программированием в машинном коде и (мне немного стыдно признаться) решился написать свою собственную программу обработки текстов, названную «Scrivener», использованную мною при написании «Слепого Часовщика» — который иначе был бы закончен скорее! В процессе усовершенствования Scrivener я все больше разочаровывался в идее использовать клавиатуру, чтобы перемещать курсор по экрану. Я просто хотел наводить его с помощью джойстика, который поставляется для компьютерных игр, но не мог придумать, как это сделать. Я явно чувствовал, что программа, которую я хотел написать, задерживалась из-за отсутствия необходимого прорыва аппаратных средств. Позже я обнаружил это устройство, в котором я так отчаянно нуждался, но оказался не достаточно умен, чтобы представить, что фактически оно было изобретено намного ранее. Это устройство было, конечно, мышью.
Мышь была прогрессом аппаратных средств, сконструированная в 1960-ых Дугласом Энгельбартом, который предвидел, что она сделает возможным новый вид программного обеспечения. Эту инновационное программное обеспечение мы теперь знаем, в ее развернутой форме, как графический пользовательский интерфейс или GUI, разработанный в 1970-ых блестящей творческой командой в Xerox PARC, этих Афинах современного мира. Коммерческий успех пришел к нему благодаря Apple в 1983 году, затем ее скопировали другие компании, вроде VisiOn, GEM и — наиболее коммерчески успешная сегодня — Windows. Суть истории в том, что взрыв хитроумного программного обеспечения в некотором смысле сдерживался, ожидая прорыва в мир, но он должен был дождаться необходимого элемента аппаратного обеспечения, мыши. Впоследствии распространение программ GUI поставило новые требования к аппаратным средствам, которые должны были стать более быстрыми и емкими, чтобы справляться с потребностями графики. Это, в свою очередь, обеспечило порыв более сложного нового программного обеспечения, особенно программ, способных использовать высокоскоростную графику. Спираль программного обеспечения/аппаратных средств продолжала раскручиваться, и ее последним продуктом является всемирная паутина. Кто знает, что
