вдруг тихо спросила:
— Значит, это правда, господин граф, что в Биллоу содержится под стражей знаменитый разбойник Робин Гуд?
— Вы все в Ноттингемшире просто с ума посходили из-за Робина Гуда! — раздраженно проговорил Хантингдон. — У себя в Бернисделле я вешал таких воров по десятку на одном дереве, а тут с главарем аутло носятся так, как будто он нечто большее, чем грязный обнаглевший смерд! Ладно бы еще простолюдины распевали о нем свои дурацкие песенки, но когда правитель графства велит изготовить ради разбойника стрелу из чистого серебра... — йоркширский лорд замолчал, поняв, что говорит сам с собой, а это делает его гнев слегка смешным.
Хантингдону уже надоело любоваться на белую накидку бегинки, под которой не видно было лица, когда девица опускала голову, и он подумал — не сорвать ли осточертевший кусок ткани? — но потом ему пришла в голову другая мысль.
— Хочешь полюбоваться на своего Робина Гуда? Ну так и есть — при этих словах глупая девчонка сразу вскинула голову.
— Ладно, так и быть, позволю тебе на него посмотреть. Тогда по возвращении в Ноттингем ты сможешь передать шерифу, что его драгоценный аутло никуда не сбежал, а тихо-смирно дожидается, пока вице-граф явится за ним со звериной клеткой!
Йоркширские лучники, сидевшие на скамье у дома старосты, поднялись при виде Хантингдона, и один из них принял лошадь графа, а другой протянул руку, чтобы помочь Мари сойти с повозки.
— Как шервудский волк, никого больше не загрыз? — спросил Хантингдон и, получив короткий отрицательный ответ, нетерпеливо бросил бегинке, нерешительно остановившейся посреди двора: — Ну, чего ждешь?
Презирая себя за то, что ей никак не удается справиться с дрожью, Мари торопливо последовала за Хантингдоном в душную полутьму.
Войдя в дальнюю комнату, граф остановился и скрестил на груди руки.
— Вот, полюбуйся на прославленного «вольного стрелка»! Кровь Христова, да я не дал бы за такое добро и пары шиллингов, а уж платить за него тысячу фунтов или хотя бы две сотни... Похоже, тут, в Ноттингемшире, собрались дураки со всей Англии!
Человек, скорчившийся на истоптанном полу у стены, поднял голову, и Мари тихо вскрикнула при виде его лица. Но не маска из засохшей крови, синяки и отеки от побоев делали узника почти неузнаваемым, а взгляд. Когда в прошлом году Робин Локсли, истерзанный пытками, чуть живой, скрывался у нее в бегинаже, Мари не видела в его глазах такого отчаяния, какое было в них сейчас.
Увидев бегинку, Робин Гуд быстро сел. Пресвятая Богородица, его руки!
— Давай, упроси сестрицу помолиться за твою пропащую душу, — фыркнул Хантингдон, видя, что разбойник не сводит глаз с монашенки. — Хотя, по мне, такая мразь не стоит ничьих молитв!
— Лучше ты попроси, чтобы она заступилась за тебя перед Господом, клятвопреступник, — тихо отозвался Локсли, вытирая связанными руками землю с лица.
— Пожалуйста, граф! — взмолилась Мари. — Вы не можете держать его вот так! Прошу, снимите с него ремни...
Хантингдон раздраженно обернулся к ней.
— Этот негодяй еще должен сказать спасибо, что я не подвесил его вверх ногами, — отрубил он. — А я не сделал этого только потому, что и Певерил должен получить за свои две сотни какое-то удовольствие!
Мари сама не знала, как у нее достало духу сделать то, что она сделала потом. От ужаса у нее подрагивали колени, но бегинка в несколько шагов пересекла маленькую комнату, по пути вытащив кинжал из-за пояса Хантингдона, и, прежде чем тот успел ее остановить, опустилась на колени рядом с Робином Локсли.
— Ты!..
Но девушка уже рассекла ремень на запястьях аутло.
В следующий миг стальная рука сжала ее плечо, другая вырвала у нее кинжал, и Мари очутилась лицом к лицу с разъяренным графом, грубо вздернувшим ее на ноги.
— Да как ты смеешь?!!
Съежившаяся бегинка и граф Хантингдон несколько мгновений смотрели друг на друга, потом йоркширский владыка осклабился, ощупывая лицо Мари глазами, как рукой.
— А ты не такая уж скромная пташка, как я погляжу! Пожалуй, стоит к тебе присмотреться получше — ну, как под этим уродливым тряпьем отыщется кой-что интересное, э?..
— Хан... тинг... дон... — простонал Локсли, корчась на полу.
Не каждая пытка, придуманная профессиональным палачом, могла сравниться с болью в руках, с которых внезапно сняли тугие путы.
Хантингдон брезгливо оттолкнул аутло ногой, и бегинка, воспользовавшись тем, что граф ослабил хватку, присела рядом с Локсли и начала растирать его распухшие руки.
На мгновение лица монашенки и разбойника почти соприкоснулись.
— Скажи парням — это ловушка... — чуть слышно выдохнул Робин Гуд.
Больше он ничего не успел сказать: Хантингдон вздернул бегинку на ноги так грубо, что Мари не удержалась от крика.
— Здесь тебе не монастырская богадельня! — йоркширский лорд встряхнул девушку, впившись пальцами в ее плечи. — Я привел тебя сюда не затем, чтобы ты нянчилась с лесным волком!
— Пустите! — взмолилась Мари.
— Гореть... тебе... в аду, мразь!
Локсли, привстав, толкнул Хантингдона плечом, тот невольно выпустил Мари и оперся рукой о стену.
«Уходи!» — выговорил одними губами Робин Гуд, но бегинка поняла его так ясно, как если бы он выкрикнул это в полный голос.
Метнувшись к выходу, она обернулась у самого порога и поймала взгляд пленника, которого осыпал ударами взбешенный йоркширский граф.
— Пожалуйста!!! — вскрикнул Робин Гуд. Мари поняла его вопль и его взгляд: то была не просьба о заступничестве, вовсе нет, — и, быстро кивнув, девушка выбежала из комнаты.
— Девятьсот девяносто фунтов шесть шиллингов и пять пенсов... и шесть пенсов... и семь пенсов... и восемь пенсов... и девять пенсов...
— Никогда не догадаетесь, кто пожертвовал эти деньги! — прервал Дик Бентли монотонный бубнеж брата Тука, швырнув на откинутую крышку сундука пригоршню мелочи. — Джон, помнишь бродячих торговцев, которых вы с Робином и Биллом пытались ограбить в прошлом году? Так эти торгаши сейчас облили меня слезами с ног до головы, вспоминая тогдашнюю славную драчку и то, как вы потом вместе пировали в «Весельчаке». Сдается мне, они до сих пор не протрезвели, раз им даже понравилась баллада, которую сочинил про них Аллан... Что? — спросил Дик, наконец, заметив, каким взглядом воткнулся в него монах.
— Ничего!!! — рявкнул фриар. — Кроме того, что уже я по второму разу пересчитываю деньги, а ты опять сбил меня со счету, сукин сын, чтоб тебя поимел шелудивый козел...
— Что за слова, а еще интеллигентный человек! — хмыкнул я. — Брось мучиться с подсчетом, братец, и без того видно, что здесь даже больше тысячи.
— А я не собираюсь отдавать Хантингдону ни единого лишнего полупенни! Уж лучше я пожертвую остаток какому-нибудь нищему собрату-монаху, чем...
— Э, чуть не забыл! — хлопнул себя по лбу Дик. — Там за замковым рвом болтается еще какая-то монахиня...
— Неужто на выкуп Робина начали жертвовать деньги даже монастыри? — Тук возвел очи к небесам. — Неиссякаемы чудеса Господни!
— Не, про пожервования она ничего не сказала, сказала только — ей непременно нужно повидаться с
