— Вы заблудились?
А Мадлен-то думала, что как следует, приготовилась к сегодняшнему испытанию! Но оказывается, она была вовсе не готова к тому, чтобы, глядя в ясные серые глаза соперницы Катарины Ли, ответить на такой простой вопрос.
— Я... Нет... Я не заблудилась... — наконец пробормотала она.
— Просто женщину не часто увидишь в чужой деревне одну, без провожатых, — покраснев, объяснила девушка. — Поэтому я и подумала, что, может быть, вы...
Мадлен приготовилась выпалить заранее заготовленное объяснение, но не успела.
Из-за крайних домов появилась дюжина всадников, сверкающих кольчугами и доспехами, в одном из них знахарка узнала йоркширского графа, осаждавшего замок Ли, и предчувствие надвигающейся опасности хлестнуло ее по лицу колючей метелью.
Она метнулась к роще, а после этого все произошло очень быстро. Рыцари галопом поскакали на разбежавшихся руттерфордских крестьян, бегинка тоже бросилась под защиту деревьев, но верховые окружили ее, взяв в тесное кольцо.
Из-за прикрытия буков Мадлен смотрела, как граф Хантингдон спешился — медленно и неловко, потому что его левая рука висела на перевязи, и сорвал с головы Мари белую накидку.
Больше всего на свете Мадлен хотелось очутиться сейчас где-нибудь далеко от Руттерфорда, но она не могла сбежать, не выполнив приказ госпожи Катарины. Сегодня истекал последний день отпущенного ей срока, и, если она вернется в Аннеслей ни с чем, ее почти наверняка бросят в ужасную подземную темницу донжона. Значит, она должна дождаться сэра Гринлифа, даже если все силы ада вырвутся на волю!
А это, кажется, вот-вот должно было случиться.
Хантингдон ухватил бегинку за волосы, Мари громко закричала, раз и другой, на ее крики отозвался угрожающий ропот крестьян и негодующий вопль той женщины, которая помогала Мари урезонивать толпу. Кое-кто из руттерфордцев взялся за палки с железными наконечниками, кое-кто потянулся к оловянным кувшинам на столах.
Прижавшись боком к шершавой коре бука, знахарка закрыла глаза, но быстро распахнула их, услышав рядом яростный рев:
— Отпусти ее, мразь!!!
Я орал на двух языках, стараясь как можно быстрей сократить расстояние между собой и Хантингдоном, и, наверное, сумел чувствительно зацепить мерзавца: граф отпустил Мари и с перекошенной физиономией развернулся ко мне.
— Джооон!!! Бегиии!!! — Мари попыталась проскользнуть между двух коней, но ее отбросили назад.
Я и так почти бежал, только не туда, куда она хотела, и в пяти-шести шагах от Хантингдона выхватил меч.
— Ну давай, покажи, что ты храбр не только с беззащитными девушками! Боишься, трус?!
— Я не дерусь с простолюдинами, — презрительно бросил Хантингдон, но в его голосе не было особой уверенности.
— Зато я дерусь, — и я бегло прошелся по родословной графа, повторив сплетни, услышанные в прошлом году в доме шерифа.
Ага!!! Ну, вот я тебя и достал, сучий хвост!!!
Увидев, что граф Хантингдон тоже выхватил меч, Мадлен подумала — может быть, сейчас все ее беды закончатся сами собой. Если йоркширский лорд убьет сэра Гринлифа, ей уже не придется выполнять приказание госпожи Катарины... А она до сих пор сильно сомневалась, что сумеет его выполнить.
И все же... все же...
Мадлен нащупала под плащом мешочек, вытащила оттуда флакон, зажала его в руке и шаг за шагом стала продвигаться туда, где сакс и норман сошлись в смертельной схватке.
Псы-рыцари, по счастью, отвлеклись на нашу драку, и Мари удалось-таки вырваться из их круга. У меня захолонуло сердце, потому что она сразу бросилась ко мне, но тут я с огромным облегчением увидел, что мамаша Хемлок перехватила Мари и оттащила туда, где ее сразу тесно окружили другие крестьяне... Не очень надежная защита, но сейчас я был благодарен и за такую.
Еще я успел заметить, как двое деревенских мальчишек дунули к роще; авось они поторопят вольных стрелков, которые должны были сейчас уже шагать к Руттерфорду.
Я не сомневался, что убью Хантингдона, но даже сама Дева Мария не поможет мне потом справиться с дюжиной его прихлебателей, вооруженных до зубов, в кольчугах и шлемах. Хорошо еще, что сам Хантингдон не носил кольчуги, — наверное, он еще не настолько оправился от ран, чтобы таскать на себе этакую тяжесть.
И все же он неплохо действовал — для инвалида. Сам я плевать хотел на боль в ноге и в плече, ничто не могло помешать мне прикончить этого подонка!
Мы дрались, рыча английские и французские ругательства, опрокидывая попадающиеся на пути скамьи и корзины с посудой. Я старался оттеснить графа туда, где горели майские костры, подальше от руттерфордцев, следящих за нашим поединком... подальше от Мари. Пока мне это удавалось. Последний десяток ярдов Хантингдон непрерывно пятился, с трудом отражая мои удары, ни разу не сумев перейти в контратаку, и я ухмыльнулся, увидев на его лице крупные капли пота...
Но вскоре мне самому пришлось быстро вытереть мокрый лоб — потому что справа и слева от нас теперь полыхал огонь.
Мы вошли в узкое пространство между двумя кострами, и ярко-красный отсвет вспыхнул на клинке, нацеленном мне в лицо. Я отразил удар, мечи столкнулись, выбив быстрые искры.
Я был гораздо сильнее графа, но и опыт тоже кое-что значил. Его следующий выпад чуть было меня не достал, но только чуть — кончик его меча лишь полоснул меня по предплечью, когда я ушел вбок... Моя кровь с шипением брызнула на угли костра, и не успел Хантингдон восстановить равновесие, как я воткнул клинок ему в грудь по самую рукоять.
Он выронил оружие, вцепился обеими руками в торчащее из его груди лезвие, и я располосовал ему ладони, с силой выдернув меч. Моя ненависть к этому человеку угасла в тот самый миг, когда он грянулся о землю: хотя граф еще дышал, он был уже покойником... Но у меня были большие шансы вскоре присоединиться к нему: удивленные возгласы за моей спиной сменились стуком копыт.
Я обернулся, сжимая скользкую от крови рукоять меча. Дружки Хантингдона, следившие за нашей схваткой в полной уверенности, что граф прикончит «простолюдина», теперь рысили ко мне, и было ясно, что ни один из них не собирается по-рыцарски сходиться со мной в поединке на мечах. Десять тысяч мечей я бы отдал сейчас за единственный лук и за колчан, полный стрел!..
Что ж, сегодняшний день явно был днем исполнения самых заветных желаний.
Не успел я переступить через Хантингдона, готовясь к безнадежной схватке, как одна из рыцарских лошадей вдруг повалилась на бок, другая понесла, лишившись всадника, выбитого стрелой из седла, — и на краю буковой рощи появились мой крестный и Робин Локсли. У Робина было два лука: его собственный — в руках, мой — за спиной, и, выпустив еще одну стрелу, он побежал ко мне.
Вилл осыпал всадников не только стрелами, но и забористыми ругательствами; все это вместе взятое заставило почти всех рыцарей повернуть коней к новому врагу. Однако четверо продолжали двигаться в мою сторону, и я бросил меч в ножны, чтобы рвануть навстречу Робину...
Но почти сразу столкнулся с Мадлен. Я не заметил, откуда здесь взялась «колдунья из Лонжюмо»; как полагается истинной ведьме, она как будто сгустилась из воздуха и, выдернув что-то из-под плаща, швырнула в огонь...
Лишь на короткий миг я увидел ее белое испуганное лицо, а потом дым костра окрасился в ядовито- зеленый цвет, и земля исчезла у меня из-под ног... А вслед за тем исчезло все остальное.
Я падал.
Я падал в зеленую жаркую пустоту, пропахшую запахом мяты, отчаянно пытаясь ухватиться за что- нибудь и остановить свое падение.
