Пусть это заклинание буде скреплено вспышками шаровых молний в глубине туч…
Лавинами, ревущими на склонах гор…
Ливнями, полосующими воду штормового океана…
И самой яростной и дикой стихией — черными вихрями Прорвы!!!
Стихии и стихи должны помочь друг другу, потому что они друг другу сродни — так объяснил однажды своему ученику маг Теварец!
Вот и еще один вагон протащился мимо…
Держись, Маг Стрелы!!!
ДЕРЖИСЬ!!!
…Последние вагоны подтянулись к платформе, первые уже миновали далекий вокзал, поезд снова начал набирать ход, а Эрик все стоял и смотрел на белобрысую макушку застывшего рядом малыша.
А ну, кончай блажить!
В конце концов, какие бы неприятности ни пригнали сюда этого специалиста по саламандрам, разобраться с ними может только он сам… Он — да еще те люди, которым он принадлежит, но уж никак не ты, ты ведь понимаешь это, приятель?
Да, Эрик прекрасно все понимал, но как будто створки тридакны или стальной капкан приковали его к платформе, не давая сдвинуться с места.
Дьявол, да если уж на то пошло, у парня наверняка есть родные!
…И, может, как раз из-за этих родных он и очутился в такой опасной близости от края платформы в тот миг, когда ты впервые его увидел?
— Эй, Дэви! — гаркнул Эрик сквозь гром колес. — Тебя дома не потеряли?
Мальчишка ничего не ответил, он даже не поднял глаз, и при виде его опущенной головы капкан на ноге Эрика сжался еще сильней.
— Дэви! Что, семейные неприятности?!
Мать твою, какое тебе дело до его семейных неприятностей?! Семейные неприятности на то и семейные, что утрясать их надо со своей семьей!
И все-таки интересно, кто довел малыша до того, что он шляется с рюкзаком за спиной по самым глухим городским задворкам, швыряется серебряными крестами и вздрагивает при звуке собственного имени? Вот если бы этот специалист по саламандрам принадлежал тебе…
Стоп! Да ты совсем очумел! Не для того десять лет назад ты с таким трудом собрал по кускам свой рухнувший мир, чтобы заново рисковать всем на свете! У тебя сейчас есть все, что только можно пожелать: свобода, дорога, рифмы, дом и люди, которые ждут тебя в этом доме… И которых не смертельно будет потерять. Так чего тебе еще надо, кретин?..
Последний вагон поравнялся с платформой.
Дэви начал медленно поднимать голову…
Ладно! Просто для очистки совести…
Эрик рывком расстегнул карман рюкзака, выхватил оттуда листок и карандаш, накарябал на листке свой адрес и сунул его в нагрудный карман мальчишки.
Эта глупость оказалась на редкость результативной: незримый капкан наконец-то разжал свои створки, и Эрик рванул вдогонку за последним вагоном.
— Ну, счастливо оставаться, герой! — крикнул он на бегу.
Чертова нога чуть было не подвела, но, к счастью, вагон кончался открытой площадкой «мечта бродяги», на которую сумел бы вскочить на ходу даже безногий инвалид. Эрик ухватился за поручень, вспрыгнул на площадку и обернулся, чтобы бросить последний взгляд на оставшийся позади уголок земного шара.
Дэви стоял посреди платформы, глядя ему вслед…
И вдруг взвыл горестно и тонко, как брошенный щенок, и припустил вдогонку за уходящим поездом.
О, чччерт!
— Дэви! Осторожно, ступеньки!!.
Но мальчишка мчался, не спуская взгляда с поезда, и, конечно, споткнулся на ступеньках и кубарем покатился вниз…
Дьявол!!!
Открыв спустя секунду зажмуренные глаза, Эрик увидел, что Дэви уже снова на ногах и, хромая, бежит вдоль железнодорожных путей… Значит, руки-ноги-шея у него целы!
НУ, ТАК Я ЕМУ СЕЙЧАС ВСЕ ЭТО ПЕРЕЛОМАЮ, ПАРШИВЦУ!
Эрик крепко выругался, швырнул рюкзак вниз, как можно аккуратнее бросил на насыпь гитару, а потом очертя голову прыгнул сам с мотающейся площадки последнего вагона товарняка…
— Эрик, ты жив?! Эрик, ты жив?! Эрик, ты…
— Перестань орать… И перестань меня тормошить, бляха-муха…
Эрик оттолкнулся ладонями от гравия, с трудом перевернулся на спину и открыл глаза.
Дэви перестал теребить его за плечо, но продолжал цепляться за его свитер с лицом человека, только что избежавшего чудовищной смерти.
Эрик осмотрел мальчишку от всклокоченной головы до перепачканных в мазуте коленок и кое-как сел. Не только нога, но и правое плечо и спина отозвались на это резкой болью, и Эрик с трудом удержался от крепкого словца.
— Ты-то как, трюкач? — морщась, выдавил он. — Ничего себе не сломал?
— Не…
— Тогда какого дьявола ты ревешь?
А Дэви и сам не замечал, что ревет! — но, проведя ладонями по мокрым щекам, убедился, что Эрик прав. Он торопливо завозил рукавом по лицу, уничтожая следы своего позора, а Эрик задрал правую штанину и ощупал обмотанную пыльным бинтом лодыжку.
— Похоже, ногу я-таки доканал, — пробормотал он. — А как там моя гитара, интересно — цела? Если нет — будем выть вместе!
Он вытряхнул мусор из волос, встал, качнулся и оперся о плечо вскочившего Дэви, чтобы не упасть. Дэви вцепился в его ремень и снова захлюпал.
— Эрик…
— А, ерунда, — Эрик сделал короткий шаг, потом — второй и третий. — Даже жаль, я всегда думал, что пробковая нога была бы мне к лицу… Да шучу я, шучу! Хватит уже гудеть!
