кино. Меня звали, да у меня денег не было.
— А дружок твой не мог одолжить? — спросил с ехидцей Михал.
— Мог, конечно, — спокойно ответила Агнешка, — но я не люблю одалживать.
— И он за здорово живешь проводил тебя до дома?
— Не до дома, а только до эскалатора. Потом мы постояли возле Замка, поговорили. Он знает, как будут перестраивать весь наш район. Ему отец рассказывал. Слыхали, восстановление Замка решено отложить, вот!
— Нервы у нашей старушки сразу успокоятся, — отозвался Витек, — очень она из-за этого волновалась.
— Подумаешь, дело большое — ее нервы! Других забот у тебя нет? — язвительно спросил Михал.
— Что с вами приключилось? Физиономии у вас какие-то странные… — обеспокоенно спросила Агнешка.
— Да вот… прогулка у нас тоже неудачная получилась. — И Витек подробно рассказал Агнешке все, что произошло на Мокотуве.
Михал почти совсем не принимал участия в разговоре, его, собственно говоря, интересовало, лишь одно.
— Стала бы ты все сразу выбалтывать милиционеру? Имена, фамилии друзей?… — спросил он Агнешку.
Агнешка на минуту задумалась.
— Ты, Михал, совсем не знаешь Збыха, — вмешался Витек. — Не знаешь, на что они, и Збых и Вечорек, способны. А я с ними учусь уже несколько лет.
— А чем они плохие? — поинтересовалась Агнешка.
— Ну вот, например, мы собирали железный лом и соревновались, кто больше соберет. Один раз два пацана из второго класса нашли кусок рельса. Тяжелый! Они еле-еле его дотащили. А у самой школы Збых с Вечореком отняли у них рельс да еще пригрозили, что все зубы им повыбьют, если они пожалуются.
— Подонки! — вырвалось у Михала.
— И никто не сказал? — возмутилась Агнешка.
— Да почти все рассуждали вроде Михала: как же на друзей ябедничать. А кое-кто и побаивался. Когда я прошлый год напомнил об этом Збыху, он так меня отлупил, что я и сейчас помню.
— И ты тоже не сказал?
— Нет. Збых всегда выкрутится, всегда из воды сухим выйдет. С ним только свяжись — потом сам не рад будешь! Даже твоя тетя и то сколько раз говорила: «Что вы пристаете к Збышеку? Он очень хороший мальчик!» Хороший! Потому что у него тетради всегда в глянцевую бумагу обернуты!.. И раскланивается вежливо. Хороший!..
— Теперь не выкрутится. Если уж милиция за это дело взялась — не выкрутится!
— Значит, ты, Агнешка, выдала бы товарищей, да? — не отступался Михал.
— Конечно, — проговорила Агнешка, — на товарищей жаловаться нехорошо, это я понимаю. Ну, а если они совершили гадость? И все сходит им с рук, потому что никто не хочет ябедничать? Мне кажется, если ты думаешь, что и этот пожар они устроили, надо о них сказать. Конечно, если боишься…
— При чем здесь «боишься»? — вспыхнул Михал.
— Да-а… — вздохнул Витек, — допрыгались!
— Витек, — вбежал в кухню Геня, — мама ищет ножницы. Куда ты положил ножницы? Иди быстрей!
Витек с неохотой встал. Когда он скрылся за дверью, Агнешка быстро спросила:
— Ты можешь мне сказать, где ты был в субботу?
— У меня уже спрашивал об этом Витек, — пожал плечами Михал, — я не сказал. Назло. Знаешь, бывает иногда так… Тебе, может, и сказал бы, но… не теперь. Потом.
— Я не просто так спрашиваю. Пойми, — стала объяснять Агнешка, — если у милиции есть какие- нибудь подозрения и поднимется шум, придется сказать. Это называется «алиби» и очень важно…
— Ничего я не боюсь. Меня там не было. Я тут ни при чем, и отвечать мне не за что. Ты что, не веришь?
Она верила.
Они просматривали тетради, листали учебники, но не могли заставить себя не думать о случившемся. И когда у входной двери раздался пронзительный звонок, все трое вскочили, как по команде, и выбежали в коридор.
— Милиционер! — испуганно прошептал Витек.
То же самое, видимо, подумала и пани Анеля, и старики Шафранец, и Петровские, потому что все сразу очутились возле двери.
Отец Витека щелкнул замком.
За дверью стоял загоревший и улыбающийся Черник.
— Догадались, что это я? Ишь ты, все скопом встречать высыпали! — весело балагурил он, снимая рюкзак и здороваясь с присутствующими. — Уф-ф! В гостях хорошо, а дома лучше! То ли дело выспаться в собственной кровати! Сейчас малость помоюсь — пылищи в дороге ужас сколько! Михал, я бы выпил чего- нибудь горяченького!..
После ужина, за которым Михал коротко и сухо рассказал о празднике, проведенном в Варшаве, и о приезде матери, дядя стал распаковывать рюкзак, вынимать подарки.
Он вручил Михалу роскошный коричневый портфель на молнии.
— Ну как, нравится тебе?
— Мировой! — Михал захлебывался от восторга. — Это вы здорово придумали! А то моя сумка совсем истрепалась. Спасибо!
— Пошли к соседям!
Черник не забыл никого. Для каждого привез какую-нибудь безделушку.
Все соседи собрались в комнате Петровских. Механик часа два рассказывал о поездке. В конце концов мать Витека ненароком взглянула на часы и ахнула — было очень поздно.
Уже в темноте, услышав, как дядя ворочается в кровати, Михал негромко проговорил:
— А вы знаете, почему все на звонок в коридор выскочили?
— Ну? — сонно отозвался дядя.
— Думали, что милиция.
— Милиция? К кому? — Сон с Черника как рукой сняло, он так и подскочил на кровати и зажег свет. — Значит, у вас что-то случилось? Почему мне никто ничего не сказал?
— Завтра бы все равно узнали с утра пораньше, не беспокойтесь. Не медсестра, так пани Шафранец постаралась бы. Лучше уж я сам расскажу, ладно?
И Михал коротко, учитывая, что дядя утомлен, рассказал о поездке на Мокотув и о встрече с милиционером.
Механик успокоился, снова лег и, потушив свет, заметил:
— Я думал, что-нибудь похлеще. Тебя там не было, значит, и делу конец. Можно спать спокойно. А те — настоящие хулиганы!
— И ничего не настоящие. На вид — самые нормальные ребята. Никогда о них ничего такого и не подумаешь. Может, это не они?
— А что думает Витек?
— Витек говорит, что они. Он их лучше знает.
— Агнешка в курсе дела?
— В курсе. И говорит, что нечего их выгораживать.
— Правильно говорит. Чего хулиганов выгораживать? Если им сейчас не намылить шею, глядишь, и вырастут бандитами. Без наказаний не обойдешься. Ну, да милиция знает…
Конца фразы Михал не разобрал — ее заглушил легкий храп.
