Здравствуй, Наташенька, — едва заслышав знакомый голос, произнес он ласково, — это я.
Ой, а почему ты так долго не звонил? — откликнулась девушка. — Я очень волновалась!
Да что со мной случится? — стараясь придать голосу как можно больше беспечности, произнес Лютый.
Я думала, ты меня бросил, забыл и вообще больше не любишь! — без тени смущения сказала Наташа.
Не надо так думать и волноваться не надо. Дай?ка Алексею Николаевичу трубку!
А его нет и до завтра не будет. В Москву по каким?то делам уехал. Только вот свой мобильный мне оставил, звонит, справляется, как я. А я одна. Сижу на диване и мечтаю: вот бы ты рядом был!
Я тоже хочу, чтобы ты была рядом, — нежно проговорил Максим.
Ой, честно? Ты в Москве сейчас? Приезжай ко мне! Дядя Леша завтра после обеда приедет, обрадуется. Он ведь тебя знаешь как любит! Так ты в Москве?
Нет, в Ярославле, — ответил Нечаев и тут же пожалел, что сказал правду.
Где? — не поверила девушка.
В Ярославле, в аэропорту.
Ну и приезжай сюда! Приезжай немедленно! Всего час езды?то, сколько не виделись!
Не могу, Наташенька, — мягко прервал ее Лютый, — у меня самолет.
Как давно ты не был у нас! — В голосе девушки звучала неподдельная горечь. — Небось, и думать обо мне забыл. Неужели не можешь на день бросить дела?!
Максим заколебался.
Что и говорить, ему до боли хотелось увидеть Наташу. Рядом с ней он мог сбросить опостылевшую маску крутого мафиози, мог оставаться самим собой.
Но из головы не шли те самые злополучные записи. Все тайное в конце концов становится явным, и записи эти в любой момент могут всплыть.
Кто даст гарантию, что они уже не всплыли, пока он был на Урале?
Если не приедешь, я сама приеду! — с отчаянной решимостью в голосе выкрикнула девушка. — Знаешь, там в центре, рядом с Кремлем, кафе есть, до двух ночи работает… — Наташа подробно объяснила, где Максим должен ее найти.
Наташенька, куда же ты на ночь глядя?! Что дяде Леше скажешь?!
Жди, — прозвучало в трубке, и Нечаев услышал короткие гудки.
К Максиму, придерживая фуражку, чтобы не слетела от колючего зимнего ветра, бежал пилот.
Все в порядке, скажите своим, чтобы шли в салон, — доложил он, — вроде бы погода наладилась, Москва обещала принять. Давайте быстрей, сейчас диспетчер разрешит взлет.
Лютый властным жестом подозвал сопровождающих.
Вот что, пацаны, летите в Москву без меня. Я тут задержусь, дела есть.
А как же ты доберешься? — спросил гориллообразный Ваня.
Не бери в голову, сделаю, что нужно, и утром буду в Москве, созвонимся, — бросил Нечаев.
Может, кому остаться? Типа как для охраны, — предложил тот.
Спасибо, обойдусь. От кого меня в этом городе охранять?
Через десять минут салатная «Волга» с таксистскими шашечками, описав на площади правильный полукруг, набирала скорость.
Лютый, то и дело оглядываясь по сторонам, обратился к усталому водителю:
Где у вас тут кафе рядом с Кремлем, которое до двух ночи работает? Вот к нему и давай.
Максим взглянул на часы: двадцать один сорок. С учетом вынужденной посадки их самолет должен был приземлиться на подмосковном аэродроме не позже двадцати двух тридцати.
Нужно будет позвонить… — пробормотал он, но тут же мысли его унеслись к совсем близкой и столь желанной встрече с Наташей.
21
Катастрофа
Белесые рваные облака низко проплывали над чернеющей кромкой леса. Неожиданно поднялся ветер, с верхушек сосен сыпануло сухим колким снегом, и Савелий Говорков, стоявший у открытой двери «уазика», заспешил в теплую кабину. Машинально взглянув на приборное табло с фосфоресцирующими стрелками часов, Бешеный отметил: Ан-24, выполняющий чартерный рейс Екатеринбург — Москва, должен был приземлиться еще полчаса назад.
Однако самолета почему?то все не было…
В голове скользкой змеей шевельнулась мысль: неужели Лютый опять обо всем пронюхал? Или этот коварный негодяй обладает даром предвидения? А может, не прав был Константин Иванович, утверждая, что профессионалы — самые недалекие люди?! Уходить одним путем, возвращаться другим — их основное правило.
Внезапно «зазуммерил» мобильный телефон, да так пронзительно, что Говорков невольно вздрогнул, но, быстро справившись с волнением, схватил трубку:
— Алло.
Звонил Богомолов, по его напряженному голосу Савелий понял, что генерал взволнован не меньше его самого.
Только доложили: самолет сделал вынужденную посадку в Ярославле — Москва из?за погоды не принимает.
Сегодня не ждать? — спросил Говорков вне себя от ярости, что опять сорвалось.
Не угадал. Когда они подлетали к Москве, над городом стояла низкая облачность, а старенький «ан» в таких метеоусловиях не может приземлиться. Но сейчас над столицей прояснилось, и они снова в воздухе. Принять их может лишь этот аэродром. Думаю, минут через сорок прибудут. Ты как, готов?
Савелий невольно обернулся, словно желая удостовериться, что «стингер» на месте.
Хлопотно это, — вздохнул Савелий и тут же добавил: — Конечно, готов.
Ну, успеха тебе. Не забудь о нашем разговоре.
На этот раз он от меня не уйдет, — поджал губы Бешеный. — Не уйдет.
Дав отбой, Савелий сунул трубку мобильного во внутренний карман куртки. Вышел из «уазика», открыл заднюю дверцу, взял с сиденья длинный сверток, ощутив его приятную тяжесть, и сгруппировался — будто бы тот единственный выстрел, ради которого Бешеный прятался здесь, рядом с этим тихим, почти домашним, подмосковным аэродромом, предстояло сделать немедленно, сию минуту. Размотал одеяло, бережно провел рукой по гладкому холодному корпусу «стингера», еще раз проверил самонаводящееся устройство.
Все в порядке.
Говорков не ощущал никакого волнения, движения его были спокойными, размеренными, неторопливыми — словно всю жизнь он только и делал, что взрывал самолеты с бандитами. Положив «стингер» на плечо, Бешеный осторожно двинулся к сереющему неподалеку бетонному заборчику.
Одна из секций ограждения была предусмотрительно обвалена, и спустя несколько минут Савелий, стоя по колено в сугробе, возвышался среди субтильных кустиков напротив того самого места, где, по его расчетам, должен был встать приземлившийся Ан-24.
Снег, переливаясь холодными синими огоньками, искрился под мертвенным электрическим светом. Тени осветительных мачт ложились на него причудливыми ломкими узорами. Слева чернели какие?то мрачные приземистые строения, которые на фоне неба, подкрашенного жидким электричеством, выглядели угрюмо и зловеще, словно бараки лепрозория. Справа неподалеку от хранилища ГСМ возвышался пункт радиолокационной связи с ажурной паутиной антенны.
Аэродром точно вымер. Лишь где?то вдали, в начале бетонной полосы, грохотала, разбрасывая вокруг оранжевые блики мигалок, одинокая снегоуборочная машина, — знак того, что аэродромная обслуга ожидает приземления самолета.
