теперь вынужден признать, что ошибался. Ваша дивизия потеряла толкового интендантуррата, но группа армий его приобрела. Примите мою благодарность.
Крайнев щелкнул каблуками и мотнул головой в знак признательности.
- Я согласен с генералом, - важно добавил начальник СД, - но меня волнует одно обстоятельство. Весь обслуживающий персонал в столовых, кроме поваров, - русские?
Крайнев подтвердил.
- Вы можете гарантировать, что никому из них не придет в голову подсыпать в пищу яду?
- Прошу следовать за мной! - предложил Крайнев.
Он отвел делегацию в неприметное здание, прятавшееся за одним из бараков. Когда офицеры зашли внутрь, они замерли в недоумении. За длинным столом из некрашеных досок сидела два десятка детей разного возраста. Все они жадно ели.
- Как вы, наверное, заметили, господа, - сказал Крайнев. - Среди русских, работающих в столовой, нет юных девушек. Преимущественно женщины зрелого возраста. Это не случайно. У каждой есть дети, все они за этим столом. Дети получают пищу со всех кухонь, причем, кому из какой кухни достанется еда определить невозможно - распределение порций случайно. Если какой-либо русской вздумается подсыпать в пищу яд, она отравит своего ребенка. Если такая безумная все же найдется, ее схватят за руку другие русские, которые любят своих детей больше.
- Просто и эффективно! - восхитился начальник СД. - Вы умница, Зонненфельд!
Генерал одобрительно кивнул, и делегация отправилась в гостиницу Эльзы, где для высоких гостей был накрыт богатый стол. Угощали делегацию по-русски обильно и вкусно, генерал и его свита покинули N вполне довольными. Хмурился только Бюхнер.
- Вы кормите русских детей немецкими сосисками! - сказал он Крайневу. - Это расточительно!
- Вы слышали, почему это делаю! - возразил Крайнев.
- Достаточно одной сосиски всех! - не согласился Бюхнер. - Пусть пробуют по очереди! Вовсе не обязательно отваливать маленьким русским по полной порции! Это продукты вермахта!
'Не тебе, ворюге, меня учить!' - подумал Крайнев, пообещав учесть замечание начальника.
На самом деле он кормил детей по другой причине. Эльза просила взять на работу самых обездоленных. У всех женщин, работающих в столовых, не было мужей: погибли или пропали без вести. Семьи голодали. Крайнев понимал, что матери обязательно станут таскать еду детям, рискуя попасться на воровстве. У немцев с этим было строго, уличенного в преступлении в лучшем случае выгоняли, но могли и в лагерь отправить. Территория станции обнесена колючей проволокой, часовые у входа проверяют сумки, русских обыскивают. Крайнев своими глазами видел, как солдаты зверски избивали подростка из паровозных мастерских, утащившего отвертку. Крайнев долго думал и нашел выход...
Поразмыслив, над словами Бюхнера Крайнев решил их игнорировать, а паче интендант станет настаивать, напомнить о пяти тысячах марок. За что плачено? Если начальник полезет в бутылку, можно предложить Бюхнеру самому заняться столовыми. Крайнев был абсолютно уверен, что вороватый интендантуррат от такой перспективы придет в ужас - служба на станции была чрезвычайно тяжелой и хлопотной. Крайнев уходил на работу затемно, возвращался поздно, с Эльзой они не виделись днями, хотя ночевали под одной крышей. Крайнева это устраивало - он до сих пор не мог преодолеть чувство вины перед Настей. Эльза вздыхала, но не сетовала: ее грела сама мысль, что любимый рядом.
...Николай появился через неделю после возвращения Крайнева в N. Вечером в дом Эльзы постучал неприметный человек с корзинкой и предложил купить у него пирожные. Крайнев был дома, продавца впустил. Гость поставил корзинку на стол, откинул прикрывавшее пирожные полотенце, после чего спокойно произнес пароль.
- Я открываю кондитерскую неподалеку, - сказал Николай (так он представился). - Нет ничего необычного в том, что кондитер носит свежую выпечку по домам. В этом доме живет дама, а женщины любят сладкое.
- Как думаете передавать сведения в Москву? - поинтересовался Крайнев.
- По радио.
- Ежедневный выход в эфир? Вас запеленгуют мгновенно!
- Не запеленгуют, - сказал Николай. - Примем меры. В N я не один. Добытые вами бланки аусвайсов пригодились.
- Познакомите меня с членами группы?
- Нет. Им не следует знать вас, вам нежелательно видеть их. Связь через меня.
- Пусть! - согласился Крайнев. - Не сочтите меня трусом, но рано или поздно немцы перехватят донесение и расшифруют - дешифровальщики у них хорошие. Станет ясно, что источник сведений находится на станции, причем, судя по его информированности, круг подозреваемых весьма узок.
- Никто не считает вас трусом, - сказал Николай. - Для этого нет оснований. Наоборот. В Москве меня предупредили: вы склонны к неоправданному риску. Мне нравится ваша осторожность, но вы зря беспокоитесь. Если немцы расшифруют донесение, то не смогут его прочесть.
- Почему?
- Перед шифровкой я переведу текст на язык одной малой народности СССР. В Москве есть люди, знающие этот язык, а вот в Германии - вряд ли. Особенно среди дешифровальщиков.
Крайнев внимательно посмотрел на плоское, скуластое лицо Николая и больше вопросов не задавал. Через день после этого визита над N появился самолет с красными звездами на крыльях. Он неторопливо облетел город и окрестности и был прогнан спешно вызванными немецкими истребителями. Истребители пытались самолет сбить, но он спокойно скрылся в облаках. А на следующий день прилетели бомбардировщики. Они деловито забросали фугасными бомбами несколько расположенных в окрестностях N воинских частей, уделив особое внимание той, возле которой Крайнев с Эльзой некогда устроили пикник. Крайнев узнал это, прослушав запись, сделанную Эльзой в ресторане. Судя по горячности немецких офицеров, налет оказался чрезвычайно эффективным (Крайнев с удовольствием указал это в донесении): погибло не менее четырех сотен немцев, еще большее число ранено, батальон связи с его приемо- передающей аппаратурой, станцией пеленгации и антеннами перестал существовать. Говорившие сетовали, что восстановить узел связи и слежения получится не скоро: у вермахта не хватает техники и специалистов, а центральный фронт в данный момент - спокойное место, горячие бои идут на Украине. Туда в первоочередном порядке идут подкрепления.
В N давно не видели русских самолетов, налет произвел панику. В городе ужесточили комендантский час и светомаскировку. Крайнев получил нечаянные выходные. Опасаясь повторных налетов, немцы временно закрыли станцию: эшелоны следовали через N без остановок и преимущественно ночами. Обслуживающему персоналу велели сидеть дома. Крайнев подчинился и три дня бездельничал. Эльза была в восторге. Забросив дела в гостинице, она не отходила от возлюбленного. Они вместе ели, спали, мылись, разве что в уборную ходили порознь.
- Пусть бы самолеты еще прилетели! - сказала Эльза на третий день. - Так хорошо с тобой!
Крайнев вздохнул.
- Грех радоваться! - сказала Эльза, по-своему поняв его вздох. - Но я не могу удержаться. Умом понимаю: погибли люди...
- Это не люди! - сказал Крайнев. - Фашисты... Видела, что вытворяют?!
- Где? С начала войны не выезжала из города.
Эльза прижалась щекой к его плечу, Крайнев стал рассказывать. О гибели Брагина и сопровождавшего его бойца, о лагере для военнопленных в Городе, намерении немцев расстрелять городских евреев, пытках и убийстве семьи Мордки Иткина, уничтожении жителей Вдовска... Эльза плакала, он осторожно стирал слезы с ее лица, но продолжал. После того, как он закончил, Эльза долго молчала.
- Всегда знала, что ты замечательный человек, - вымолвила она, наконец. - Я тобою горжусь!
Крайнев не ответил.
- Не вздумай возражать! - сердито сказала Эльза, хотя Крайнев ничего такого и не думал. - Расскажи о себе! Ты обо мне все знаешь, а я о тебе - ничего. Хоть немножко!
Крайнев, выбирая слова, рассказал о родителях, бабушке, учебе в училище.
- Не могу поверить, что ты интендант! - сказала Эльза. - После того, как ты воевал в сорок первом. Да
