Это была простая мысль, но вместе с тем гениальная. Улыбка озарила его лицо.
– Это было бы здорово, Джен!
– Где было ваше любимое место?
– У ручья рядом с западным выгоном.
– Чудесно. Сегодня прекрасный весенний день. Помнишь, как мы раньше гуляли, пропадая на улице с утра до позднего вечера? Самое время вспомнить наши прогулки. Глядишь, мы и камни найдем.
Они шли молча. Джен на секунду почувствовала состояние, близкое к дежавю. Вот они, совсем юные, также безмолвно шагают по этой самой дорожке, которая должна вывести их к ручью. Воспоминания о тех днях были светлы, но к ним примешивалась грусть. Джен переживала те же самые чувства, что и когда-то, – силу чистой любви и боль от последовавшей разлуки… Они оба уже не те, только чувства ее к Эндрю почти совсем не изменились. Да, как бы они ни менялись сами, ее сердце всегда будет любить только его…
Когда Эндрю, наконец взял ее руку, Джен охватило смешанное чувство – возбуждение, томительное ожидание, радостное предвкушение чего-то. Сегодня они вместе перевернули страницу жизни. Впереди, конечно, были другие, но какие, она не знала. Лишь была уверена, что произойдет что-то важное, возможно, какой-то поворот в их отношениях.
Спустя еще несколько минут они подошли к воротам, за которыми находился тот самый дальний выгон. Эндрю открыл ворота, и Джен не удержалась от тихого восклицания.
– Как же здесь красиво! – медленно обводя взглядом выгон, сказала она. – Я и не помню, когда была здесь в последний раз.
Впереди, насколько хватало глаз, раскинулись горы, покрытые белыми шапками снегов. Чем ближе к горам, тем гуще росли деревья, ближе к подножию гор и на их склонах образуя зеленовато-черную линию на фоне серых камней. Чуть правее протекал ручей, и до них доносился слабый журчащий звук воды.
– И я… – Эндрю не выпускал ее руку из своей. – Я сейчас вспомнил кое-что. Именно здесь, вблизи гор, мне не казалось, что я чужак. Наоборот, было чувство, что это мой дом.
– Ты все еще жалеешь, что вернулся? – спросила Джен и задержала дыхание в ожидание его ответа.
– Уже нет. – Эндрю устремил взгляд вдаль. – Сегодня многое для меня изменилось.
– В лучшую или худшую сторону? – осторожно спросила Джен.
– Конечно в лучшую, – слегка улыбнулся Эндрю. Он посмотрел на нее и притянул к себе. – И еще вернулись теплые воспоминания. Я вспоминаю, как мне было хорошо с тобой. Как ты приезжала к нам в субботу, пекла печенье, а затем мы шли на прогулку, совсем как сейчас. Как я мальчишкой приставал к Ноа, чтобы он купил мне пиво…
– А Джералд? – помолчав, спросила Джен. – Как ты о нем вспоминаешь сейчас?
Эндрю медленно разжал руку и несколько отстранился от нее.
– Джералд… Чем старше я становился, тем больше противоречий возникало между нами. Мы спорили почти обо всем. Ты можешь возразить, что каждый подросток проходит через это, что каждому юнцу кажется, будто его не понимают. Но когда я узнал, что я не его сын, все для меня вдруг предстало в другом свете. Все наши стычки вдруг приобрели иной смысл.
Это уже были не обычные разногласия подростка и отца. За этим крылась вполне определенная причина… А может, это я был не прав? Теперь не у кого спросить, так ли это. – Эндрю вздохнул. – Да уж, не очень весело обнаруживать спустя столько лет то, что ты неправильно все воспринимал.
Они остановились на каменистом берегу, глядя, как прозрачная вода, разбиваясь о камни, продолжает свой путь. Джен нагнулась и опустила пальцы в холодную воду. Пальцы замерзли почти сразу.
– Ты очень на него похож, – заметила Джен. Она вытащила из ручья покрасневшую от холода руку, потерла ладони одна о другую.
Эндрю нагнулся, подхватил белый камешек, давая Джен полюбоваться на него в лучах солнца, а затем положил его в карман и поежился от налетевшего порыва пронизывающего ветра.
– Я готов был признать в Джералде своего отца. Черт, да я продолжал считать его своим отцом! Иначе почему мне так хотелось доказать ему, что я застуживаю быть его сыном?
С неба вдруг упали небольшие снежинки. Джен подняла голову, удивленная тем, как быстро темное облачко, которое еще недавно находилось к северо-западу, приблизилось к ним, принеся с собой напоминание о только что прошедшей зиме. Она поежилась, спрятала руки в карманы.
Эндрю повторил ее движение, и Джен поняла, что не только холод заставил его вздрогнуть.
– К сожалению, – глухо произнес он, – я не могу ни изменить прошлое, ни вернуть его, как бы сильно мне этого ни хотелось. Все, что мне остается, – это смотреть в будущее. Я начал это дело и теперь не могу уйти.
Джен невольно поджала губы, недоумевая про себя, почему Эндрю упорно отказывается видеть то, что находится у него перед самым носом. Ей страстно захотелось, чтобы он увидел в ней новую Джен. Ту, которая смогла оставить прошлое и построила новую жизнь.
– Я понимаю, что ты испытываешь, – мягко сказала она. – Мы оба выросли и изменились. И пусть все считают, когда видят нас вместе, что старые чувства вновь вспыхнули в наших сердцах, ведь мы оба понимаем, что это далеко не так.
– Далеко не так, – согласился с ней Эндрю.
Его взгляд встретился с ее взглядом, и он действительно увидел то, о чем говорила Джен. Она изменилась. Стала сильнее. И красивее. Его взгляд опустился на ее губы, полные розовые губы.
– Так почему мы еще здесь? – спросил он, зная, что Джен поймет его вопрос правильно.
– Почему? – эхом откликнулась она, ее ресницы дрогнули и прикрыли глаза.
Его сердце пропустило удар, а затем забилось с новой силой.
Взяв Джен за подбородок, Эндрю слегка поднял ее лицо к себе и с удивлением и радостью заметил, как ее щеки покраснели.
– Я могу ответить за себя, Джен, но я хочу услышать твой ответ.
Джен чуть нервно засмеялась.
– Ты просто непредсказуем, знаешь ты это? – Она поежилась, когда налетел очередной порыв ветра. – По-моему, стало еще холоднее, ты не находишь?
Словно в подтверждение ее слов снег пошел сильнее, образуя на зеленом покрывале тонкий белый слой. Эндрю нахмурился. Снег весной здесь был не редкостью. Обычно он выпадал и почти сразу таял, но бывало, что задерживался на несколько дней.
– Нам пора, Джен. Погода портится.
Джен передернула плечами, и Эндрю прижал ее к себе, согревая. На ней были легкие кроссовки, джинсы, блузка, поверх которой была надета не столь теплая куртка. И она была без перчаток.
– Пойдем домой, – сказал он. – Еще заболеешь.
Они прошли всего полпути, когда ноги у него начали мерзнуть. Но на нем были ботинки, а на Джен кроссовки. Чтобы она не замерзла окончательно, Эндрю прибавил шагу, так что она вынуждена была иногда даже переходить на бег, чтобы успеть за ним. Свою шляпу он отдал Джен уже несколько минут назад.
Когда они достигли развилки, Эндрю принял другое решение. Обеспокоенно глядя на Джен, он предложил:
– Как ты смотришь на то, чтобы согреться в хижине?
– Той, которая за поворотом? – стуча зубами, спросила Джен. – Положительно.
– Уверен, что снегопад скоро прекратится, – весело сказал Эндрю, чтобы приободрить ее. – Спорим, что он прекратится, как только мы согреемся?
Джен лишь улыбнулась. Лицо у нее побледнело от холода.
Эндрю кивнул и, держа Джен за руку, почти потащил ее за собой. На ступеньки крыльца они практически вбежали, не чувствуя рук от холода. Эндрю открыл дверь и подтолкнул ее плечом. Она со скрипом отворилась. Стряхнув с себя снег, они вошли внутрь. Джен сняла шляпу и положила ее на стол.
Эндрю мельком оглянулся – он уже заходил сюда несколько раз. Дверь по-прежнему заедала, но внутри было все прибрано. Стащив одеяло с кровати, он набросил его на плечи Джен:
– Сейчас я разожгу огонь, и мы быстро согреемся. Она кивнула, кутаясь в одеяло и наблюдая через
