— Ещё бы!
— Мы немного прошлись по их связям. Основные разрабатываются ФСБ, мы передали им материалы, а вот по этим надо сработать нам. — Галицкий протянул мне папку.
Я раскрыл папку и стал разглядывать фотографии и читать установочные данные. Викторович не мешал. Когда я закончил, продолжил:
— Этих притянуть к ответственности почти не реально, сам понимаешь почему.
— Понимаю, — задумчиво протянул я.
— Вот и сработай. С тобой будет работать твоя группа. Сроку у вас на всё про всё — неделя. Желательно, чтобы разрыв по времени между акциями был небольшой.
— Ещё какие-нибудь особые пожелания?
— Хотелось бы оставить небольшое напоминание остальным.
— Понял, можно идти?
— Ступай себе с богом.
Я повернулся и вышел, собирая свою группу. Мы расселись вокруг стола в рабочей комнате.
— Итак, други мои верные, — начал я, оглядывая моих боевых товарищей. — Я пригласил вас, чтобы сообщить приобычнейшее известие. Высочайшим повелением нам поручено поставить жирную точку в одном из наших кавказских дел. Вы все прекрасно знаете о чём я говорю. Я имею в виду нашу более-чем- год-назад-командировку на юг и недавнюю советническую помощь прогрессивным товарищам с Геры. Здесь остались подельники наших боевиков. Надо их ликвидировать. Вот их установочные данные.
Я раскрыл папку и передал материалы моим боевым коллегам. Они погрузились в изучение. Затем я распределил объекты работы. Мы запомнили информацию, и я закрыл папку. Все разошлись, а я вернул секретную папку Галицкому.
Назад на Землю нас перебросил один бесцветный тип, имени которого я так никогда и не узнал.
Два дня ушло на изучение двух, павших на мою долю объектов с помощью коммуникатора. Одним из объектов был генерал-лейтенант Рукавишников Семён Алексеевич. Из его досье мне было известно о его славном послужном списке в тыловой службе.
Несколько раз он проходил вскользь по крупным делам, но ни разу не удавалось даже ткнуть пальцем в него. Теперь он выбрался на Олимп и стал совершенно недосягаем для правосудия. Его мощные покровители никогда бы не позволили зашататься его опорам, а значит, и своим.
Сам по себе он тоже был таким зубром, что свалить его было бы совсем непросто даже имея на руках все карты. Дело в том, что, помимо своего 'левого' приработка, Семён Алексеевич был вовлечён в грандиозную схему по хищению государственных средств, направленных на восстановление инфраструктуры Чечни.
Средства, уходившие налево, были просто огромные, речь шла о сотнях миллионов долларов. Куш Рукавишникова в этом деле был более чем солидный, но, видимо, этих денег ему было недостаточно и он решил рисковать, создав ещё одну криминальную схему.
Чем больше я погружался в изучение его жизни, тем больше меня охватывало чувство омерзения. Из-за таких подонков, как Рукавишников, гибли наши мальчики в Чечне и других местах.
Несчастным солдатикам прокачивали мозги о государственных интересах там и сям, давя на чувство патриотизма и другие жизненно важные органы, на самом же деле, преследуя сугубо личные цели. Вся война в Чечне была развязана по нескольким причинам, не имеющим ничего общего с интересами народов, вовлечённых в неё.
. . . Я знал распорядок дня моего подопечного с точностью до минуты, знал его привычки. Можно просто завалить его снайперским выстрелом или каким-нибудь явным отравлением. Я снова и снова проходился по его привычкам, связям. Постепенно план начал вырисовываться. В здании Министерства Обороны я решил акцию не проводить. Оставалась его частная жизнь.
Рукавишников жил на даче в хорошо охраняемом посёлке по Рублёвскому Шоссе. Именно там я и решил его достать. Проживал он с женой. Прислуга вечером уходила. Жена время от времени уезжала то к матери Марии Павловне, то к сыну Аркадию Семёновичу. Рукавишников оставался дома, лишь изредка он сопровождал супругу. Сегодня вечером его супруга должна была уехать к матери.
Я выехал из города по Рублёвскому шоссе в направлении дачного посёлка, где проживал Рукавишников. Асфальтированная дорога ушла к посёлку. Проехал некоторое время по ней, затем свернул на лесную грунтовую дорогу.
После недолгой езды, убедившись, что машину не видно с дороги, я остановился и вышел из машины. Машина, угнанная мной, была серебристого цвета Лэнд Крузер. Эту машину я позаимствовал у одного из солнцевских бандитов. Он наверняка сейчас писал кипятком, обещая убить злоумышленника, как только поймает его. Этого я, как раз, не слишком сильно боялся.
Я закрыл машину и двинулся пешком через лес к даче. Посёлок окружал высокий деревянный забор, по верху которого проходила колючка. Снаружи через определённые интервалы времени периметр обходил патруль с собакой. Внутри посёлок патрулировали автомобильный и пеший патрули.
Я остановился в тени деревьев вдали от забора. Применив несложное заклинание, я удерживал мой запах рядом с собой, так что собака не могла учуять меня. Затем я достал свой коммуникатор и стал наблюдать за происходящим внутри посёлка.
Елена Петровна уже собралась и села в свой белый мерседес, готовая уехать к матери. Ворота открылись, и машина выкатилась на улицу посёлка. Семён Алексеевич находился в доме у себя в кабинете на первом этаже.
Он сидел за столом с большим бокалом армянского коньяка и просматривал бумаги. Мне оставалось ждать, когда окончательно стемнеет. Не хотелось, чтобы меня видели в посёлке, еще меньше хотелось, чтобы видели, как я перелезаю через забор.
Наконец тьма сгустилась, пора было двигаться. Я подождал, когда пройдёт патруль, и быстро заскользил над землёй, не касаясь травы. Совершенно несложный трюк, если знать как делать. Я знал. После подготовки на Гае, это было легко.
Слегка воспарив, я пронёсся над забором и опустился на дорогу, ведущую к нужной мне даче. Я неслышно двигался по асфальтовой дорожке в моих ботинках на толстой резиновой подошве. Впереди метрах в пятидесяти шли двое патрульных, мирно беседуя друг с другом.
Они шли прямо по своему маршруту, мне нужно было свернуть направо. Через два дома, я подошёл к воротам дачи Рукавишникова. Я преодолел забор вокруг дачи тем же приёмом, что и забор, окружавший посёлок.
Не касаясь земли, проскользнул к задней двери здания, затем опустился на ступеньки перед дверью. Поднеся руку к замку, я медленно стал поворачивать её, открывая дверь. Это был ещё один очень полезный в жизни несложный трюк, один из многих, которые я изучил, сравнительно недавно.
Вошёл в дом. В небольшой комнатке, где я стоял, было темно, что не являлось для меня помехой. Прислушался. Через две стены я слышал дыхание Рукавишникова и его причмокивание, когда он отпивал коньяк из бокала. Негромкий стук — это он поставил бокал на стол. Я протянул руку, чтобы открыть дверь в кухню. В этот момент я услышал звонок по телефону. Семён Алексеевич поднял трубку.
Чёрт возьми! К нему прибыл визитёр. У меня был выбор: валить его сейчас или валить вместе с визитёром. Я быстро вытащил свой коммуникатор, пробежался по клавишам. Ага! Визитёром оказался полковник из генштаба Рахметов Дмитрий Викторович — один из тех, кто был в деле и сливал информацию боевикам.
Он был моей целью номер два, в принципе. Хотя командование решило его разрабатывать, такой шанс упускать было нельзя. Я стоял в 'предбаннике' и ждал. Рукавишников открыл ворота с помощью дистанционного устройства, затем прошёл в прихожую и открыл дверь прибывшему. Они поздоровались и прошли в кабинет.
Смысла ждать более не было. Я тихо отворил дверь и шмыгнул сквозь кухню и зал к кабинету и молча появился в проёме двери. Рукавишников стоял в пол-оборота спиной ко мне, Рахметов был ко мне лицом. Полковник сразу же увидал меня и застыл в недоумении. Через секунду он всё понял. Видя его реакцию, Рукавишников стал поворачиваться в мою сторону.
В это время рука Рахметова скользнула к плечевой кобуре за пистолетом. Движение было почти неуловимым, но я был готов к такой развязке событий. Я выхватил из потайной кобуры на поясе мой
