утопающего, — выдал Алекс гениальный план.
Мы с Лео расхохотались:
— Закон Архимеда тебе не писан! Комп же тяжелый.
— Да, — подумав, согласился Алекс, — прошу прощения.
— А может, мы зря мучаемся? Вдруг речка неглубокая?
Речка оказалась глубокой, но место, где никто из нас не мог встать, было всего полтора метра в ширину. Так что комп был тривиально передан с одного неглубокого места на другое при посредстве выпрыгнувшего из воды меня.
— Картинка из учебника, — пошутил я, — взаимопомощь превратила обезьяну в человека.
Потом пришлось слегка просветить Алекса и Лео в истории. Лео оценил этот предмет только после того, как я сказал ему, что его изучают в военных училищах клана Кальтаниссетта.
— Между прочим, — заявил Алекс, — пока ты тут развлекался, великий вождь дикого племени, мы кое- что накопали.
— Великий вождь весь внимание.
— Взломать их бухгалтерию мы не смогли. Но ты, может быть, не знаешь: клан Больцано собирает всякую статистику по Этне. И это взломалось без проблем. Все семьи Этны, не очень протестуя, снабжают высоколобых разной интересной информацией. А потом Больцано это проверяют и составляют статистические сборники с двумя числами по каждому показателю. Ну второе число, конечно, есть не всегда. Так вот, почти у всех эти данные расходятся процентов на пять-десять. Чего врать, если все равно все это проверяется, а ничего особенно секретного там нет. А у семьи Каникатти эти данные расходятся в два-три раза.
— Какие там конкретно данные?
— Объем межпланетного и межкланового экспорта-импорта, суммарная производительность по высокотехнологичным отраслям, урожайность экзотических культур, ну и рождаемость, средний уровень образования, продолжительность жизни.
— Так, или они очень крутые, которые это скрывают, или очень хилые?
— Получается, что очень хилые.
— Тогда почему их еще не съели?
— Может быть, слишком много желающих?
— Э-э, тогда надо быть гениальным дипломатом, чтобы мелкой рыбешкой лавировать в море, полном больших акул. Какой тогда смысл в бедности? Почему бы не пустить свою гениальность на решение внутренних проблем.
— Ты меня спрашиваешь? — возмутился Алекс.
— А почему у них так много войск? — спросил Лео.
— Может, это «правильный вопрос»? А может, у них только здесь их было слишком много? Чьи эсбэшные сайты будем ломать?
— Ох, только не наши! Пару месяцев назад еле ноги унес, так ничего и не выяснив, — признался я.
— Ты унес, — мрачно заметил Алекс, — а я нет!
— Ну вы даете! — Восхищению Лео не было предела.
— Что тебе так понравилось? Толку-то никакого!
— Ну… хотя с вами-то ничего не сделают!
— Ты имеешь в виду, что сильно высокопоставленный папочка защитит?
— Ну вроде.
— Тебе бы тоже ничего не сделали — позвонили бы твоему отцу и попросили бы настоятельно направить тебя на путь истинный.
— Алекс, а ты уверен? — поинтересовался я, в то, что Кальтаниссетта не людоеды, я уже поверил. Но до какой степени?
— Был прецедент, — неохотно признался Алекс.
Выяснять подробности мы не стали.
В это время нас окликнули с противоположного берега. Сиеста кончилась, и наши дамы в сопровождении Гвидо, рыцаря печального образа, отправились погулять. А мы так ничего и не достигли.
— Пригласим их сюда или сами переплывем? — спросил Алекс.
— Пригласим, — предложил я, — надо искупаться и поболтать о пустяках. А то нам всем просто голову напекло, вот ничего и не придумывается, — сказал я голосом Фернана.
Я, кажется, задал правильный вопрос: проблема не в Ористано, а это значит, что под нами не лежит еще одна мина замедленного действия. И следовательно, я могу расслабиться: прямо сейчас ничего ужасного не произойдет.
Глава 78
Задача оказалась сложной и несрочной — нельзя сказать, чтобы мы из-за нее потеряли сон и аппетит. Есть дела поинтереснее: уроки верховой езды, тренировки лошадей (все научились держаться в седле довольно быстро). Во время обедов синьор Кальяри вдохновенно излагал тезисы своего будущего доклада и интересовался, можно ли построить ипподром в Палермо. Директору обещали, что он еще будет перерезать там ленточку, и просили не забыть пригласить на это достославное событие всю нашу компанию.
А еще мы готовили придуманный мною сюрприз. Так что проблемами странной семьи Каникатти мы занимались не слишком регулярно. Периодически на кого-нибудь из нас находил соответствующий стих, он брал ноутбук и проверял очередную возникшую идею. Воплей «Эврика!» пока никто не издавал. Тем не менее за неделю у нас на компе собралось неплохое досье, а Лео научился лихо взламывать платные сайты — материальные соображения играли здесь далеко не последнюю роль. Я было собрался написать программку, которая будет брать с Лео только десятую часть суммы (да так, чтобы он ничего не заметил), но потом отказался от этой идеи: он вернется домой, полезет в интернет и узнает, что я его обманывал. Лео — не тот человек, с которым легко помириться, сильно его оскорбив.
Прорыв произошел однажды вечером, когда Алекс лениво изучал карту больцановского сайта факультета менеджмента. Его заинтересовала ссылка на Этнийскую энциклопедию, и там он в качестве запроса набрал уже навязшую у нас в зубах фамилию.
— Эй, ребята, смотрите, что я нашел! Каникатти Фредерико — основатель коммунистической партии Этны.
— Чего?!
— А что такое коммунистическая партия? — спросил Лео.
Полезная наука — история. Жаль, я еще не добрался до истории родной планеты — не пришлось бы полторы недели чесать в затылке.
Что такое «политическая партия», я знал хорошо, что такое «коммунизм» похуже — но полезная, оказывается, штука «Энциклопедия».
Все вместе мы прочитали старую (XXI века) критическую статью об этом самом коммунизме. Больше всего это похоже на красивую сказку в духе: «Вот если бы не было силы трения…» Читать труды его адептов мы не стали — и так все ясно. Историю двадцатого века я знаю неплохо: поставленный тогда эксперимент оказался настолько неудачным (правильнее сказать — катастрофическим), что концепция была забыта на несколько столетий. Во всяком случае, в истории XXI, XXII и XXIII веков даже такое слово не упоминается. А дальше я еще не добрался.
— Мне как-то не показалось, что тут насаждали всеобщее равенство. Скорее наоборот, это Энрик приехал и постановил, что все имеют равные права на еду и крышу над головой, — заметил Алекс.
— Ключевое слово «вранье», — сказал я.
— Как это?
— Помнишь, они преувеличивали в разы свои статистические показатели для больцановских сборников. Зачем это было делать, если все равно все цифры проверяются? Они годами выставляли себя на всеобщее
