Глава 49
В понедельник вечером к нам в гости приехал синьор Мигель.
— У меня к тебе дело, — сказал он.
Я обрадовался: наконец-то, и пусть это будет что-нибудь сложное, а не просто кто-то отловил последнюю модель нашего мини-робота, который делает мою работу.
Проф нахмурился и вопросительно поднял брови: мы были не одни. Синьор Мигель едва заметно покачал головой. Хм, что это он имеет в виду? Что работать мне придется как на Селено? Или что дело действительно очень серьезное и важное и мини-роботу его не поручить?
Я еле дотерпел до конца ужина, а после него мы уединились в кабинете.
— Энрику не предстоит совать голову в пасть горыныча, — сказал синьор Мигель первым делом.
Проф облегченно вздохнул, я был разочарован.
Синьор Мигель продолжил:
— Ты мне нужен как эксперт по Кремоне.
— М-мм? — отреагировал я. — В каком смысле?
— В самом прямом. Сам же написал мне докладную записку о сборе военно-значимой информации. И половину того, что ты перечислил, мы никогда даже не пробовали собирать.
— Ну, у этого документа четыре автора. А при чем тут Кремона?
— У маленького генерала маленькая армия.
Я ухмыльнулся:
— Организовать большую?
— Нет! — сказал проф.
Синьор Мигель продолжил:
— У нас, как ты знаешь, появилось многовато оккупированных территорий. Парни из КРИЗТа работают круглые сутки. И у них тучи проблем. А тут еще явная враждебность местного населения. При том, что мы не сделали им ничего плохого. И уличных боев не было, и наши патрули следят, чтобы местных не обижали. Даже вдвое более зорко, чем обычно. Хотя и обычно особых эксцессов не бывает, от психов армия избавляется на стадии учебных батальонов.
— Понятно.
— Я хочу, чтобы ты объяснил мне почему!
— Вы сказали, что следите за порядком сильнее, чем обычно. Почему?
— Ну, решили поработать на контрасте: «Они такие плохие, а мы такие хорошие…» Там большое полиметаллическое месторождение, хочется побыстрее запустить кое-какое производство, а для этого нужна лояльность местного населения.
— Ясно. А что, никаких эксцессов вообще не было?
— Ну, было кое-что, — неохотно ответил синьор Мигель. — Например, один сержант подрался с местными парнями, одному сломал челюсть. Напал он, но клянется, что его спровоцировали и что за такое оскорбление его матери он даст в морду кому угодно. Я ему верю, не мальчишка, уже семь лет служит, и никаких серьезных проступков за ним не числится. Было еще несколько похожих инцидентов, но там патруль успевал разнять их раньше, чем дело доходило до госпиталя. Ну, допустим, кремонцы оставили там сколько-то людей с заданием провоцировать такие вещи. Это мы быстро выясним и всех переловим. Но это не объясняет, почему они предпочитают жить в нищете, но не работать. Да, и многие мальчишки твоего возраста сделали то же, что вы под Мачератой. А на Южном, между прочим, джунгли, и наши парни периодически вытаскивают оттуда отравившихся и покалечившихся детей. Стенки мы там не ставили, — слабо улыбнулся синьор Мигель, — так что ИК-сканеры работают, и особого вреда эти мальчики причинить не могут, но нескольких наших солдат эти щенки уже ранили. К тому же приходится охранять буквально все. Формально это мелочи, но… чума может начаться как насморк. Я это чувствую.
— Ясно. Ну, жаль, что мы не уничтожили Кремону полностью, так было бы проще, хотя тоже не сахар. Они боятся.
— Чего?
— Всего. Точнее, двух вещей: во-первых, что Кремона вернется и коллаборационистов просто перестреляют. Во-вторых, свободы.
— Как это?
— Вы привыкли и не замечаете. Я тоже, но мне проще, я с этим не родился. Но и я бы этого так и не понял, если бы не один случай в университете. Я бы назвал это явление «интеллектуальной трусостью». Даже очень храбрый солдат, способный шутить под огнем, вполне может оказаться интеллектуальным трусом. Ну характерный пример, старый лозунг: «Моя страна может быть не права, но она все равно моя страна». Выбор интеллектуально храброго человека: я сделаю все, чтобы изменить мою страну. Выбор интеллектуального труса: я буду исполнять свой долг. И тот и другой выбор может быть примерно одинаково опасным. Но в первом случае вам придется все время что-то решать, все время что-то выбирать, а во втором — просто выполнять приказы. Для некоторых людей решать за себя самостоятельно страшнее, чем подняться в атаку без артподготовки.
— М-мм, понятно, а порекомендовать что-нибудь конкретное ты не можешь?
— Вот вопрос… Ну нельзя же приказать человеку стать свободным! По определению. Моисей сорок лет водил свой народ по пустыне, пока не умерли все, родившиеся в рабстве.
— Недолго же они жили. Нам придется ждать больше ста лет.
— Положим, кое-что сделать можно. Во-первых, продолжать не обижать мирное население, даже если оно не вполне мирное. Тех отравившихся и покалечившихся мальчишек, я надеюсь, лечат.
— Ну разумеется.
— Вот и хорошо, только даже и не пытайтесь заниматься саморекламой. Пусть это будет на уровне слухов.
— Почему?
— Слухам там наверняка верят. Официальной пропаганде — нет. Во-вторых, всех этих деток надо просто вернуть родителям. И здоровых, которых наши будут вылавливать в этих джунглях, — тоже.
— Думаешь, они больше так не будут? — с насмешкой спросил синьор Мигель.
— Будут, и еще как, но другого выхода нет.
— М-мм, да, пожалуй, так. А еще? — заинтересованно спросил синьор Мигель.
— Еще? Профессор говорил, что у нас скоро будут преподавать историю в школах.
— Да, это уже решено. Через пару лет.
— Лучше бы поскорее, и там на Южном тоже.
— Да, — улыбнулся синьор Мигель, — я тебя понял.
— А еще… Но я не знаю, хорошо это будет или плохо…
— Говори.
— Прямо сейчас можно частично избавить их от необходимости делать выбор. Можно приказать всем явиться на свои рабочие места.
— Под страхом чего?
— Без «если», просто приказать.
— Думаешь, сработает?
— Очень может быть.
— Ну да, я понял, повязать всех. Они будут рассуждать так: даже если Кремона вернется, не могут же они расстрелять все население.
— Ага. О! Я только что понял кое-что важное!
— Давай, давай, — подбодрил меня проф.
Я пересказал им то, что выяснил Лео о сортировке умных детей.
— Понятно, по какому принципу их сортируют, — сказал я под конец. — Интеллектуально храбрые люди опасны для режима, значит, если нельзя сделать их трусливыми, надо сделать неинтеллектуальными. Кстати, а вы ручаетесь, что Кремона не вернется? — с тревогой спросил я.
— Армия у них, откровенно говоря, весьма фиговая, — поморщился синьор Мигель, — толпы придурков с бластерами.
