Примерно полчаса глупые котята шли молча. Начался подъем, пока еще довольно пологий, скоро мы дойдем до небольшой седловины, а после нее начинается крутой склон возвышающегося над всеми другими холма. Его, конечно, можно было обойти, но Алекс не захотел, и мне это тоже понравилось.
Я уже расслабился, как вдруг…
– Я устал! – заныл один глупый котенок.
– Я пить хочу! Почему нельзя? – заныл Романо.
Тони оглянулся и посмотрел на ровесников с величайшим презрением. Ну, смотри, умный котенок, теперь тебе нельзя жаловаться!
– Хлебни из фляжки, подержи воду во рту и выплюни, – велел я жаждущему и проследил, чтобы он так и сделал.
– Я устал! – опять заныл… кто это? Нино.
Роберто критически оглядел мальчишку и перекинул его рюкзак себе на плечо.
– Я тоже устал! – сразу же заныл Траяно.
Черт побери! Почему их не задушили в колыбели?.. Или не сделали им операцию по перемене пола?
– Давай сюда, – протянул я руку за его рюкзаком.
Вито оглянулся, открыл рот, закрыл его, сжал зубы, повернулся лицом к холму и сделал шаг вперед. Молодец! Этот котенок чуть получше. Я с подозрением взглянул на Луиджи, он отвел взгляд и не пожаловался. Интересно, почему?
– Вперед, – скомандовал я, – и кто еще раз остановится до седловины – пожалеет!
Напуганные котята потопали вперед. В седловине они упали на травку на склоне и сделали вид, что уже почти умерли, даже Нино и Траяно, которые довольно долго шли налегке. Алекс взглянул на часы и недовольно покачал головой:
– Медленно, – пояснил он, – я думал в три, ну в полчетвертого мы будем уже на вершине. А сейчас почти три.
– Ясно. Привал пятнадцать минут.
– При таком темпе мы к закату будем далеко от воды, – заметил Алекс.
– Значит, пойдем в темноте, – невозмутимо ответил я.
– Через большой глубокий овраг, – уточнил Алекс.
Я только поднял брови: беспокоиться будем последовательно.
Я вернул Траяно его рюкзак и сел помедитировать: надо подумать! Летучие коты покусай капитана Ловере! Почему он не предупредил нас пару дней назад?! Мы бы пошевелили извилинами. Выдали бы несколько интересных идей, обсудили и сейчас знали бы, что делать!
«Не выдавай желаемое за действительное! – велел ехидный внутренний голос. – Ты приучил своих друзей, что все придумаешь сам. Что их дело осознать твою великую идею и двигаться в русле… и всё будет тип-топ. Допрыгался! Это тебе не по полосе препятствий бегать!»
Стоп. Самогрызение не поможет. Надо изучить исходные данные, поставить задачу, придумать путь ее решения и идти к намеченной цели. Больше я ни о чем подумать не успел, потому что назначенное мною время привала истекло. Но, по крайней мере, я вылез из бездны черного отчаяния: мне задали задачу, которую я не могу решить! Я – и не могу?! Скажете, когда не решу!
Я открыл глаза и поднялся на ноги. Напротив меня стоял Луиджи и протягивал мне свой рюкзак. Я удивленно поднял брови.
– Ну, ты же тащил за Траяно… – пояснил он с наивным видом.
– Ну и что?
– Так нечестно!
– Надел рюкзак и пошел, – велел я тоном, способным осушить и превратить в пустыни пару-тройку приличных морей.
– Ну почему?! Так нечестно!
– Э-э-э, – потянул Роберто, – Энрик, ну я могу понести…
Я бросил на землю собственный рюкзак:
– Еще пять минут, а потом двигаем. Отойдем, – предложил я Роберто.
Пока мы с ним сделали пару десятков шагов, я сосчитал до десяти и успокоился достаточно, чтобы не попытаться задушить его, к чертовой матери!
– Наша цель, – объяснил я, сдерживая ярость, – состоит не в том, чтобы доставить их в лагерь, это можно сделать гораздо проще: нажать кнопку на комме, связаться с капитаном, капитулировать и попросить его прислать катер за этими нытиками. А потом выбросить из головы, что мы проиграли, даже не попытавшись победить. Хочешь? Давай. Только говорить будешь ты.
Роберто опустил голову и покраснел. Мы помолчали.
– Ладно, – согласился он, – ты прав. А что мы будем делать?
– Мне очень не нравится, что меня слишком часто об этом спрашивают. У тебя своя голова на плечах. Я не знаю, что мы будем… Я скажу, чего мы не будем… Потакать заведомым капризам, терпеть бессмысленное глупое нытье, позволять пакостничать.
– А почему ты не протестовал, когда я взял рюкзак у Нино? И даже сам так же…
– Чтобы не спорить у них на глазах. Кроме того, теоретически, они действительно могли устать. А сейчас у нас привал. Вот я и говорю, что это заведомый каприз. И по этому склону с двумя рюкзаками… ты просто загремишь. И, пожалуйста, не жалей ты их сверх всякой меры. Не девчонки.
Роберто покивал.
– Ладно, пошли, – предложил я.
Мы вернулись к ребятам.
– Значит, так, – я сделал вид, что ничего не произошло, – первым идет Тони, Алекс его страхует и направляет в нужную сторону, потом Романо, Гвидо, Нино, Лео, Траяно, Роберто, Вито, Луиджи и я.
Тони и Вито сразу же начали надевать рюкзаки. Я улыбнулся этим котятам, а Лео поощрительно хлопнул Вито по плечу.
– Если ты страхуешь двоих – не иди последним, – предложил Лео.
– Ага, – согласился я, – тогда замыкаешь ты, а перед тобой Нино.
– Ну, так нечестно, – опять вякнул Луиджи, не особенно надеясь на успех своего предприятия.
– Сейчас я тебе устрою «честно», – пообещал я. – Мы идем уже почти четыре часа, давай теперь на такой же срок поменяемся рюкзаками. Нет? А что так?
Луиджи помотал головой, вздохнул, как раб на галере (обижают!), поднял свою тяжкую ношу (килограммов семь, на спине, даже не смешно!) и направился куда-то не туда.
– Передо мной! – велел я резко. – Вито, иди перед Луиджи, – добавил я гораздо мягче.
– Подлиза! – прошипел Луиджи.
Вито не отреагировал. Умница мальчик.
– Бывают только подлизы и нытики, – прокомментировал я, – первые тащат свой груз сами, в надежде на э-э… не знаю на что. А вторые пытаются свалить его на других и считают это великой доблестью. Понял, нытик?
Он не ответил. Кажется, это хорошо.
И мы пошли к вершине холма. Интересно, могу я сейчас выделить часть своих интеллектуальных ресурсов, чтобы подумать? Или всё мое внимание потребуется, чтобы котята не загремели вниз по склону? Праздный вопрос! Лучше скажи-ка ты, Энрик, почему нытики одновременно являются пакостниками? Если это взаимосвязано, то, добившись положительных сдвигов в чем-то одном, можно рассчитывать, что и другое противное свойство потеснится с занимаемых им позиций. Хм, Вито – несомненный пакостник, но почти не нытик. Стоп. Не торопись. Допустим, очень хорошо меня понял в первую нашу встречу. Самый ценный опыт приобретается на собственной шкуре. Тогда почему он гоготал, когда Тони упал на склоне? Потому что он не один. За компанию! Как все в его стае! Капитану следовало выдать мне их по одному, на пару суток каждого, тогда наши шансы были бы гораздо выше.
В этот момент Луиджи споткнулся, и мне пришлось его ловить. Я поставил его на ноги:
– Давай-давай, топай.
Он фыркнул, вздохнул под гнетом тирании и пошел дальше.
Продолжим. Итак, почему пакостники одновременно являются нытиками? Почему слабые любят
