Мурашки, снова мурашки от чувств.
— Нет, скорее я могу закричать, — фыркнула она, стараясь сыронизировать.
И поняла, что не удастся. Она едва могла выдержать то, что позволяла себе рука Блейксли. Его глаза, казалось, изучали ее, как будто он ставил над ней эксперимент.
— Именно так я и планировал, — сказал Блейкс, все шире улыбаясь и поднимая руку выше.
Теперь он скользил по ее бедру, лаская ее кожу, нестерпимо поддразнивая.
— Вы затащили меня сюда, чтобы щекотать?
— Я вас вовсе не затаскивал сюда, — произнес он уже без улыбки.
О да, ей не следовало напоминать о Даттоне. Но дело в том, что она забыла о Даттоне. А разве Блейкс ей этого и не обещал?
Прикосновение Блейксли, это невероятное прикосновение, которое он дарил ей, превращалось во что-то примитивное.
— Стойте спокойно, — скомандовал он. — Не двигайтесь и не издавайте ни звука, Луиза. Я собираюсь добиться своего, и вы мне это позволите.
— Или что? — бросила она, дерзя ему.
Луиза, правда, не знала, что на нее нашло.
Конечно, знала. Это все Блейксли. Который обесчестил ее своим поцелуем. Он мог обесчестить ее и своими прикосновениями, которых, если честно, она очень желала.
— Или я не отдам вам жемчуга, — ответил он, глядя ей прямо в лицо.
Вряд ли это было подходящее время, чтобы говорить о том, что она и не думала о жемчугах вот уже несколько часов. Принимая во внимание все обстоятельства, это дело с жемчугом теперь казалось не таким уж и важным. Если Блейкс думал, что можно шантажировать ее жемчугами, то она не собиралась его в этом разубеждать.
— О нет, — проговорила она спокойно, заставив себя повернуться к нему, тогда как сама хотела просто закрыть глаза от стыда.
Его руки были под ее юбками — обе руки, а ее юбки были задраны на бедра. Луиза понимала, что ее ноги открылись ему полностью, абсолютно бесстыдно, так что не осталось ничего скрытого от его глаз, и она казалась себе полной дурой, не сообразившей прикрыться из-за страха и застенчивости.
Конечно, она и боялась, и стеснялась, но это не могло помешать Блейксу видеть ее. Они должны были пожениться, и каждый открытый дюйм ее кожи сильнее скреплял их судьбы. Все, что происходило сейчас, устанавливало их будущую связь. Она не собиралась входить в свое будущее со склоненной головой и трясущимися руками, надеясь на лучшее и готовясь к худшему.
Луиза не собиралась выйти замуж так, как сделала это ее мать.
— Так вам не нужны ваши жемчуга? — спросил он.
Его руки остановились, а взгляд изучал ее лицо.
— Разве я это сказала? — быстро переспросила она. — Скажите, Блейкс, вы вообще меня слушаете?
— Обычно нет, — съязвил он. — Особенно когда вы выглядите так, как сейчас.
Да, как распутница с юбкой, задранной до талии. Какого мужчину будет волновать, что в этот момент говорит женщина?
— Как типично, — буркнула она, глядя на него сверху, на эти золотистые пряди и циничные голубые глаза, которые вовсе не казались циничными сейчас.
Блейкс, милый Блейкс выглядел таким ранимым. Злым и ранимым. Это сочетание она хорошо понимала.
— Я полагаю, вы даже предпочли бы, чтобы я всегда была такая — уязвимая, беспомощная… безропотная.
Блейкс засмеялся коротким грубым смешком и сказал:
— Луиза, вы самый худший лжец из всех, кого я когда-либо знал.
— Полагаю, вы бы предпочли, чтобы ваша жена была искусной лгуньей, — ответила она, улыбаясь вопреки себе своим расставленным ногам и его блудливым рукам.
— Нет, — сказал он, переставая улыбаться. — Нет, но мы оба знаем, что вы никогда не будете безропотны. Во всяком случае, не со мной. Особенно потому, что я рассчитываю заставить вас кричать через несколько минут.
— Если я закричу сейчас, вы перестанете разговаривать и поцелуете меня? — спросила Луиза.
— Сначала поцелуи, — сказал он, обняв ее за шею и притянув к себе, — а кричать будете позже.
И он поцеловал ее. Наконец-то. Так, как нужно было. Глубоко, сильно и горячо. Его дыхание проникло ей в грудь и взорвалось неимоверным пламенем страстного желания. Он целовал ее, а она прогнулась в его руках и стонала, но не кричала. Пока что. Она оставила это на потом.
Его рука двинулась вверх между ее ногами, достигнув извилистой скользкой складки.
Она почувствовала жар. Испарину. Дрожь.
Ей хотелось выгнуться, выкрикивая его имя или какую-то банальную чепуху. Блейкс мог разочароваться в ней, если бы она сразу раскрылась ему. Она сомкнула колени и продолжала, схватившись за его одежду, впившись губами в его губы, слившись с ним дыханием, отдаваться его ласкам.
Он пальцами провел по чувствительным складкам, мягко выискивая самое нежное местечко. Она стонала и извивалась в его руках. Но не кричала.
Она ни за что бы не закричала, пока еще оставалась хоть малейшая возможность. Ей так казалось.
Блейкс, кажется, думал по-другому.
Он погрузил свой палец внутрь ее, грубое движение, которое очень подходило под ее настроение. Его рот все еще полностью владел ею, его язык был в ней, приказывая ей поддаться. Ей не нужны были для этого приказы. Она вся была его, готовая и дальше быть с ним, вести его, управлять его страстью, как он управлял ею.
— Я внутри вас, Луиза, — сказал он, обжигая ее кожу своим дыханием. — Начинайте кричать.
— Заставьте меня, — сказала она, глядя вниз на него, но ничего в самом деле не видя.
Она ослепла от страсти, ее глаза блуждали, мысли были скованны его руками и губами, атакующими и дарящими наслаждение.
Он нахмурился и начал погружать свой палец быстрее и сильнее, лаская маленький бутон горячих чувств, о существовании которого Луиза и не догадывалась.
Она дергалась, упираясь о его руку и одновременно сопротивляясь его нажиму. Она сама не могла понять, ни чего хочет, ни чего надо хотеть. Все исчезало, стоило ей лишь заглянуть в эти глаза и окунуться в его поцелуи. Или когда его палец окунался в нее.
— Что вы делаете со мной? — шептала она, уткнувшись ему в шею и почти задыхаясь.
— Обесчещиваю вас, — отозвался он хриплым низким голосом. — Обладаю вами.
— Вы… вы делаете это очень хорошо, — призналась она, слыша, как ее голос превращается в пронзительно тонкий выдох при каждом движении его пальцев. — Результат частых упражнений, без сомнения.
— Замолчите, Луиза, и дайте мне спокойно доставить вам удовольствие, хорошо?
— Лорд и господин, я полагаю, вы это имели в виду, — простонала она, когда он развел ее бедра и погрузился глубже, наблюдая за ней своими блестящими голубыми глазами.
— Думаю, я овладел этим искусством, — сказал он, выделывая странные и чудесные вещи пальцами, вещи… вещи, которые… о Боже. — Что вы говорите?
— Замолчите, Блейкс. Мне нужно закричать.
И она закричала.
Блейкс ухмылялся, что, она полагала, было допустимо. И он это заслужил.
Она откинулась, его ноги теперь точно совсем не держали ее, что чрезвычайно нравилось Блейксу. Он убрал руку и дал ее юбкам упасть обратно на пол, а затем опустился на очень симпатичный стул, усадив ее к себе на колени. Луиза понимала, что, обнимая его плечи, она как будто спасалась от падения с самого края мира. Так она себя чувствовала, дыша сильно и порывисто, будто только что побывала на волосок от смерти.
